Юрта как артефакт. Казачья среда заложила характер Василия Сурикова

«Сейчас общество готово потреблять лишь то, что легко усваивается. На то, чтобы дать своей душе потрудиться, чтобы понять произведение искусства, зачастую у человека нет ни желания, ни времени», - считает Ольга Атрощенко, хранитель фонда живописи Государственной Третьяковской галереи.

   
   

Искусствовед приезжала в Красноярск, чтобы поучаствовать в подготовке выставки «Картина с сильным характером», посвящённой 125-летию со дня создания Василием Суриковым полотна «Взятие снежного городка». Экспозиция действует в Красноярском художественном музее имени В. Сурикова до 20 марта. В преддверии дня рождения знаменитого земляка (24 января) мы побеседовали с гостьей о том, почему произведения XIX века по-прежнему вызывают ажиотаж, и о том, может ли фотография заменить живопись.

Не мог писать

- Ольга Дмитриевна, «Взятие снежного городка» - полотно лихое, жизнелюбивое. А писал его Суриков после смерти любимой супруги. Что помогло ему восстановить силы?

- О личной жизни Сурикова возникает много вопросов. Например, почему он женился на этой экзотической француженке? Не казачка, да к тому же, в противоположность его горячему темпераменту, ещё и болезненное, рафинированное существо. Он же был к ней сильно привязан, а после её смерти постоянно бывал у могилы, лил горькие слёзы. Но в отличие от Нестерова, который, также потеряв супругу, спасался в интенсивной работе, Суриков не мог писать… В подавленном состоянии он приехал на родину в Красноярск. Видимо, сибирская природа, его семья, казачьи традиции обладали возрождающей силой, и он здесь вновь обрёл жизненную энергию. А народную забаву, что подарила сюжет для новой картины, он наблюдал из окна своего дома - здесь у вас, у нынешнего стадиона «Локомотив».

Обогащающая среда

- А стал бы Суриков Суриковым, если бы не казачье детство?

- Казачья среда заложила характер. Это видно даже в том, как он держит кисть, как она движется по холсту, как рождаются его акварели… И потом, сколько работ создано в Красноярске! Его бесконечно вдохновляли образы казачек, «прекрасных видом своим». Ведь и Полину Щербатову, супругу знатнейшего аристократа, он для своего портрета одевает в шугу (верхняя одежда наподобие телогрейки. - Т.А.), в платок, и закалывает его под подбородком, как носят в Сибири. На его картинах улыбающиеся лица с открытыми взглядами, в этюдах горят цвета, орнаменты, и всё выполнено с большим талантом, любовью. Эти образы и создали его индивидуальность.

На выставке набросков и эскизов Сурикова. Фото: Красноярский художественный музей им. Сурикова

- В то же время, если бы он не переехал в Санкт-Петербург, смог бы развиться в Сибири?

   
   

- Не думаю. Хоть передвижники и критиковали Академию художеств, но Крамской, вышедший оттуда со своей группой, когда стал писать большую картину «Радуйся, царю иудейский!» («Хохот»), не смог справиться с композицией. Поступив туда, Суриков попал в обогащающую среду. Крупные картины, которые он в результате научился писать, сразу стали сравнивать по значимости с великими операми Мусоргского.

- В самом деле, уже дебютный холст Сурикова «Утро стрелецкой казни», выставленный у передвижников, произвёл фурор. Почему столичная публика так горячо восприняла неизвестного художника из глубинки?

- Сильную реакцию вызвало то, с какой глубиной он описал переломный момент российской истории. Помните, в начале XX века философы писали, что истоки русской революции - в петровской смене курса от патриархального уклада к преобразованиям? Но Суриков поставил перед собой вопрос, что в это время испытывали люди, и попытался на него ответить. И картин такого масштаба, именно с точки зрения раскрытия внутреннего драматизма, прежде не было. Пётр I изображён обособленным, наблюдающим за приготовлением к казни жёстким взглядом. Стрельцы же, шедшие на смерть, показаны гордыми, независимыми, сильными.

Фото: Красноярский художественный музей им. Сурикова

Ностальгия по ушедшему?

- Что картины Сурикова способны сообщить нам сейчас? По-прежнему ли они актуальны?

- Когда мы делаем выставки, хотим понять, что видит современный зритель. На недавнюю выставку картин Серова пришло огромное число людей. Это феномен, почему люди так горячо отреагировали. Может быть, у современного человека есть глубинная ностальгия по дореволюционной России, которую мы не сможем вернуть?

Когда я смотрю на «Взятие снежного городка», я вижу образ жизни людей, совершенно не похожий на наш. Кажется, они крепче стоят на земле, более здоровы и жизнеспособны. Хотя что, собственно, изображает картина? Игру. Мы сейчас играем так? Нет, чаще - в компьютерные игры… Человек живёт в виртуальном мире, в иллюзии самодостаточности, утвердившись почему-то в представлении, что ему ничего не нужно, кроме этого экрана. В то время, которое запечатлевал Суриков, все были нужны друг другу. С каким вниманием он рисует каждого человека на картине! Картина несёт в себе зрителю импульс жизнелюбия.

То, что сделал Суриков, обессмертило его имя. Как это случилось, невозможно объяснить, ведь творчество - таинство. Сюжеты его картин и рождались как тайна. Как-то приехал с семьёй отдохнуть на дачу. Домик сняли с низким потолком. У него возникли ассоциации с гордым Меншиковым, оказавшимся в ссылке в Берёзове. Или Волошин оставил воспоминание, что ворона, которую художник увидел на белом снегу, вызвала у него сравнение с боярыней Морозовой. Потом уже появились детали: и сани поехали, и рука поднята именно так… И блаженный на снегу тоже в этой картине нужен.

- А в современной России есть художники столь же мощного дарования, как Суриков?

- Мне кажется, нет. Я придерживаюсь мысли, озвученной Бердяевым ещё в начале XX века, что мы сейчас вступили в период, когда общество переходит из фазы культуры в фазу цивилизации и готово, главным образом, к потреблению того, что легко усваивается. А для восприятия произведения искусства нужно совершить труд. Мы достигли такой стадии цивилизованности, что стираются грани самобытности, народности. Например, во время этой поездки в Красноярск я искала гостинцы друзьям в Москву, которые были бы характерны именно для Сибири. Не нашла. Здесь почти всё так же, как в Москве. Даже если стоит в городе несколько юрт, это ведь не потому, что люди в них живут. Это артефакт для зарабатывания денег, а не феномен культуры и жизни. По-моему, Малевич поставил точку в форме квадрата под старым искусством и открыл горизонты для нового - возможно, неведомые и для него.

- А, может, и вовсе не нужна больше живопись, ведь так активно развивается фотография?

- В том-то и дело, возникает вопрос, нужно ли вообще искусство? Об этом Бердяев тоже писал. Что, как только мы вступаем в стадию цивилизации, нам нужна хорошая ванная, много магазинов, мобильность передвижения, но сконцентрироваться и поразмышлять о чём-то уже становится сложнее. Да, есть фотографы, которые создают подлинные произведения искусства. Но ведь почему-то во времена Сурикова художники считали унизительным писать портреты по снимкам. И Серов отверг предложение создать портрет Николая II по фото. Император позировал ему для портрета16 сеансов. Ведь художник не просто передаёт сходство, а старается постичь свою модель, понять характер, создать произведение. Каждый старается предстать творцом.

Досье:
Ольга АТРОЩЕНКО родилась в 1956 году в Тульской области. Окончила Тульский педагогический институт. Кандидат искусствоведения, хранитель в отделе живописи второй половины XIX - начала XX века Государственной Третьяковской галереи. Куратор выставок «На пути к импрессионизму», «Елена Поленова», «Константин Коровин», «Валентин Серов».

Кстати

Картина «Взятие снежного городка» Суриковым была написана на одном дыхании: начата зимой 1889-1890 годов, а уже 9 марта 1891 года представлена на XIX передвижной выставке. «В «Снежном городке» мне хотелось передать впечатление своеобразной сибирской жизни, краски её зимы, удаль казачьей молодёжи, - говорил Суриков. - В первый раз я видел, как «городок» брали, за Красноярском, на том берегу Енисея. Мы от Торгашиных ехали. Толпа была. Городок снежный. И конь чёрный прямо мимо меня проскочил, помню. Это, верно, он-то у меня в картине и остался».

Однако картину прохладно встретили и публика, и критика - посчитали несерьёзной, бессодержательной, безыдейной. В отличие от предыдущих картин В. И. Сурикова её с выставки не купили, и полотно путешествовало с передвижной выставкой по Москве, Харькову, Киеву, Елисаветграду, Одессе, Кишинёву, Полтаве. Купил её коллекционер фон Мекк лишь в мае 1899 года. Потом её приобрёл Русский музей. А в 1900 году живописные достоинства сияющей снежной симфонии, яркий национальный колорит были отмечены в Париже на Всемирной выставке серебряной медалью.