4 ноября в России отмечают День народного единства. Праздник был учрежден в память о событиях 1612 года, когда народное ополчение под предводительством Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского освободило Москву от польских интервентов. Но менее известны факты о том, как эту победу приближали сибиряки.
1608 год. Российское государство объято Смутой ‒ к голоду, разорению, стихийным бедствиям примешиваются боярская междоусобица, крестьянские бунты, грабительское нашествие польско-литовских интервентов под флагами самозванцев. Страна буквально утоплена в крови и гибнет в пожарищах. В этот переломный момент истории в сторону Москвы из сибирского городка Мангазея выходит с отрядом стрельцов воевода Жеребцов ‒ навстречу спасению Отечества и собственной гибели.
Надзиратель за Романовыми
До периода Смуты о Давыде Жеребцове известно не так много. Из дворянского рода, уроженец Ржева ‒ города-крепости, охраняющего Московское царство от польско-литовского вторжения. При Борисе Годунове участвовал в военных кампаниях, командовал пушкарями. Заслужил особое доверие Годунова ‒ после ссоры с боярами Романовыми царь ссылает их, а надзирать за ними в усадьбе Клины под Владимиром ставит именно Жеребцова.
В Мангазее воевода оказывается уже при царе Василии Шуйском, в 1607 году. На тот момент Мангазея не просто первый заполярный городок, но и вся территория низовья Оби и Енисея (нынешний Ямало-Ненецкий автономный округ и Красноярский край). Задача воеводы ‒ обеспечить постоянный сбор ясака с местного коренного населения в виде меха, который высоко ценится в Европе и обеспечивает немалый доход государству. Жеребцов укрепляет мангазейский острог, закладывает с дальним прицелом на освоение новых территорий Туруханское зимовье, противостоит проискам мангазейских промышленников, недовольных введением торговых сборов с них в пользу казны.
Однако летом 1608 года воевода спешно бросает эти дела. Очевидно, в удалённый на тысячи километров от метрополии край к нему дошли грамоты, призывающие верных присяге людей выдвинуться к столице царства для формирования ополчения и решающего удара по интервентам и тушинским войскам Лжедмитрия II.
Как снег на голову
Неизвестно, в каком составе выходит отряд Жеребцова из Мангазеи и сколько времени занял их путь в европейскую часть страны. Традиционно транспортное сообщение Мангазеи с Архангельском осуществлялось через суровые сибирские реки, волоки, наполненные льдами прибрежные моря Ледовитого океана, и могло длиться три месяца и более. Вероятно, именно на поморских небольших судах ‒ «кочах» – и дошли сибирские стрельцы к Архангельску, а там уже пешим порядком либо частично в обозах или верхом продвигались они к городам, объятым Гражданской войной.
Верными царю к этому моменту остаются не так много городов. Многие переходят на сторону «Тушинского вора». На дорогах между городами хозяйничают польско-литовские головорезы пана Лисовского и гетмана Сапеги. Лёгкая иррегулярная кавалерия Лисовского специализируется в основном на карательной борьбе с мирным населением и на мародёрстве в захваченных монастырях.
Под Костромой Жеребцов появляется совершенно неожиданно для интервентов. Вместе с ним уже довольно внушительная рать в 1800 стрельцов ‒ мангазейцы, архангелогородцы, вологжане, костромские ополченцы. Непобедимые до той поры «лисовчики» рассеяны. Освобождён от «воровских людишек» захваченный ими Ипатьевский монастырь под Костромой. Тот самый, в котором в 1612 году будет дожидаться приглашения на царство уже знакомый Жеребцову юный Миша Романов.
Прорыв блокады и марш-бросок на лыжах
С боями пробиваясь через Углич и Ярославль к Москве, Жеребцов идёт на соединение с князем Михаилом Скопиным-Шуйским, который собирает в Тверском крае ополчение, способное очистить страну от захватчиков. Задуманное удаётся, отряд, вышедший из Мангазеи, вливается в войско освободителей и надолго становится одним из его самых боеспособных подразделений.
Под сборным именем сибирских стрельцов успешно показывают себя воины Жеребцова в битве при городе Калязине летом 1609 года, дерзко и умело берут штурмом Переславль-Залесский ‒ малую родину прославленного Александра Невского. Знаковым для всей страны становится известие о поражении поляков и в Александровской слободе (фактическая столица России при Иване Грозном), и особенно ‒ весть о прорыве блокады Сапегой Троице-Сергиевого монастыря.
Больше года не могли интервенты взять знаменитую обитель, отрезав ей все пути к снабжению продовольствием. Оценив ситуацию, Жеребцов с 900 отборными воинами прорывается сквозь кольцо осады, врывается в лавру и берёт руководство обороной на себя.
К моменту дерзкого маневра Жеребцова силы защитников обители были уже на исходе. И кто знает, как развивались бы события Смуты далее, если бы важнейший духовный центр Северо-Восточной Руси, ставший символом несгибаемой борьбы с интервентами, пал. В первые дни января 1610 года к лавре подходит на выручку отряд воеводы Валуева в 500человек. Стрельцы Жеребцова выходят из стен обители и, с двух сторон бросившись на поляков, сминают их и сжигают лагерь. С подходом основных сил московитов противник окончательно отступил от святыни.
Преследуя Сапегу у города Дмитрова, мангазейские стрельцы вместе с московскими ратниками применили ещё один неожиданный для поляков маневр: встав на лыжи, они, минуя дороги, скрытно для противника прошли сквозь лесную чащу и внезапным приступом взяли Дмитровский посад, порубив самих интервентов и захватив их артиллерию. Был открыт путь к окружению Тушинского лагеря и освобождению Москвы.
Последний подвиг воеводы
В столицу Скопин-Шуйский и один из лучших его воевод вступили как победители. Мангазейский воевода получил богатые имения в награду за верность царю Василию Шуйскому. А вот Скопину-Шуйскому в виде благодарности достался яд ‒ на царском пиру отравленное зелье поднесла ему, как считается, невестка царя и младшая дочь Малюты Скуратова Екатерина.
В апреле 1610 года Жеребцов после скоропостижной и загадочной гибели начальника назначается воеводой в старинный город Кашин, к которому относился Калязинский монастырь, ставший во время борьбы с тушинцами своеобразной базой сосредоточения правительственных войск и центром снабжения. Задача ‒ наладить оборону монастыря.
И здесь героя преодоления Смуты внезапно настигает его давний и самый ненавистный враг ‒ прорывающиеся из Суздаля головорезы Лисовского. Калязинский монастырь осаждён озверевшими поляками, но сил, чтобы его успешно защитить, нет ‒ довольно быстро весь гарнизон, включая стрельцов и иноков, был перебит, а монастырь варварски разграблен и сожжён.
Обстоятельства гибели Жеребцова остаются загадкой, нет никакого сомнения, что вместе с защитниками обители он бился до конца, но силы были неравными. По одному из свидетельств в польских источниках, Жеребцов попал в устроенную ему засаду и был то ли убит сразу, то ли попал сначала в плен, но тут же ему отсекли голову.
Память о воеводе Жеребцове по-прежнему сохраняется в тех монастырях и обителях, которые были им освобождены. В год 400-летия с момента гибели воеводы были установлены памятные кресты в его честь ‒ на месте предполагаемой гибели и в двух принадлежащих ему имениях. В Туруханске Жеребцова вспоминают и чтят как основателя города. Туристический клуб Коломны в память о неожиданном для поляков появлении ратников Жеребцова на подходах к Москве организовал лыжный поход по маршруту лесного прорыва героев преодоления Смуты.
Комментарии:
Профессор МГУ, доктор исторических наук, инициатор установки памятных знаков Жеребцову Ярослав Леонтьев:
– Долгое время многие герои преодоления Смуты, тот же Жеребцов, оставались в тени. Роль даже такого выдающегося персонажа, как Скопин-Шуйский, незаслуженно умалялась. Сначала в этом забвении реальных героев была, возможно, виновна взошедшая на престол династия Романовых: не хотели вспоминать отдельных не удобных для них моментов. В советскую эпоху акцент идеологически сместился на героизацию крестьянских бунтов, на личность Болотникова. Думаю, именно сейчас пришло время действительно беспристрастно взглянуть на те события и воздать каждому по заслугам.
Член красноярского регионального отделения Всемирного Русского народного собора, депутат городского Совета Красноярска Антон Жеребцов:
– Поход сибирского воеводы Давыда Васильевича ‒ настоящий, невыдуманный подвиг и вклад, поистине спасительный для судьбы Российского государства. И его никак нельзя считать малозначимым или относить к малодостоверным. Уверен, мы должны обязательно увековечить память Жеребцова и многих его безымянных, к сожалению, мангазейских стрельцов. Чтобы всегда помнить, какие стальные, несгибаемые люди стояли у истоков освоения Сибири.