«Несмотря на звенящую тишину, там всё гудит, словно слышишь отголоски боёв. Особенно это ощущаешь, когда поднимаешь из земли останки бойцов, отчётливо понимая, в каких условиях они сражались и что здесь тогда происходило», – говорит поисковик Алексей Белоногов.
Первый раз он отправился на «Вахту памяти» в составе поискового отряда «Уран. Железногорск» со своим старшим сыном. Весной этого года побывал в местах кровопролитных боёв со вторым сыном.
Вместе с сыновьями
Татьяна Фирсова, krsk.aif.ru: Алексей, большинство людей живут обычной жизнью, которая далека от тех грозных событий. А вы отправляетесь под Волгоград на поиски воинов, погибших в Великую Отечественную войну. Почему?
Алексей Белоногов: Мой старший сын Дмитрий после первой экспедиции, в которой он побывал в составе поискового отряда «Уран. Железногорск», много рассказывал о полевых условиях, в которых они жили, как искали и поднимали останки погибших бойцов. Делился своими эмоциями. Я тоже решил поехать вместе с ним, чтобы принять участие в поисках и пропустить через себя те далёкие события.
Взял отпуск, и вместе мы отправились на «Вахту памяти» под Волгоград в Городищенский район, где шли ожесточённые бои за семафор и высоту «Огуречная». Солдаты Красной армии не давали фашистам прорваться к железной дороге, по которой в город доставлялось продовольствие и боеприпасы.
Там полегло много советских солдат. Поля усеяны осколками снарядов, патронами, другими боеприпасами. Опытные поисковики рассказывали, что на одном квадратном метре после войны в 1940-е годы находилось порядка 50 кг металла. Солдат под огненным дождём из снарядов жил один день, офицерский состав – дня три. Такая печальная статистика.
Несмотря на звенящую тишину, там всё гудит, словно слышишь отголоски боёв. Особенно это ощущаешь, когда поднимаешь из земли останки бойцов, отчётливо понимая, в каких условиях они сражались и что здесь тогда происходило.
– Как определяются места, где нужно искать погибших?
– Современные карты по навигатору накладываются на карты боёв, позиций и укреплений, определяются сектора поиска. Затем вместе с ребятами с помощью щупов ищем металлические предметы, кости, пустоты, в общем, всё, что находится под землёй.
Весной это делать легче: не так жарко, земля податливая, а вот в августе суглинок становится как бетон, копается очень плохо, жара стоит такая, что днём приходится делать перерыв часа на два.
Два пластмассовых сердечка
– А что вы лично нашли в первую поездку?
– Штык-нож, штык от винтовки Мосина и останки двух бойцов. Имена их установить не представлялось возможным, потому что при них не было солдатских медальонов. Только ложки с инициалами, по которым невозможно идентифицировать человека.
Мы с мальчишками долго их искали, но всё-таки нашли. Знаете, это для поисковика главное. Когда обнаруживаешь останки, испытываешь своего рода азарт. Тогда нам удача улыбнулась. Бойцов нашли там, где даже не думали. Пошли отдохнуть, сели возле дороги. Поскольку недалеко были окопы, предложил походить и поискать. В одном месте сработал металлоискатель, решили подкопать и посмотреть, что за находка. Сначала нашли каску, потом и останки двух бойцов, которые лежали на глубине всего полметра, как раз под дорогой. Получается, что по ним машины ездили.
Но что запомнилось больше всего, кроме пуговиц, ботинок, мелочи в кошельке, – у одного бойца нашли в области грудного кармана два небольших красных пластиковых сердечка размером с большую пуговицу. Возможно, он хранил их как подарок от любимой девушки.
Признаюсь, копать дальше не мог, отвернулся, слёзы навернулись на глаза. Представил, как она провожала парня на фронт и подарила эти сердечки. До сих пор это вызывает сильные эмоции.
– Но ведь поиск сопряжён с серьёзным риском. Наверняка можно наткнуться не только на осколки, но и на неразорвавшиеся снаряды или гранаты.
– Верно, поэтому в отряд берут ребят с 14 лет. В экспедицию они отправляются в сопровождении взрослых. Дети обязательно проходят инструктаж по соблюдению мер безопасности. Я не раз откапывал снаряды, мины, однажды попалась противотанковая граната РПГ.
В таких случаях ребят сразу удаляем на безопасное расстояние и относим боеприпасы подальше от людей. Это место передаётся по навигатору сапёрам, которые увозят боеприпасы на место подрыва. За пять дней в весеннюю экспедицию нашли десять неразорвавшихся боеприпасов. Правда, никого из бойцов не подняли, зато почистили землю от этого ужасного и опасного наследия войны.
– Как происходит процесс поднятия останков, когда вы их находите?
– В земле лежат только кости, мышечной ткани уже нет. Поднимаем их по частям, выкладываем на специальный баннер с изображением скелета в натуральную величину человека. Составляется протокол, и производится фотофиксация места эксгумации.
После этого упаковываем в полиэтиленовые мешки и передаём на захоронение. Скажу, что скелет человека помещается в 60-литровый пакет.
Дать близким надежду
– Для вас важно найти погибших на самой кровопролитной войне XX века?
– Людям, которые тогда потеряли близкого человека, нужно дать надежду, что его отыщут. Знаете, когда соприкасаешься с найденными личными вещами бойцов, очень сильно меняется восприятие мира, жизни и отношение к истории Великой Отечественной войны.
Там, как нигде, понимаешь величие подвига советских солдат и офицеров. Те же чувства мы испытали, когда с отрядом побывали в Волгограде на мемориале «Родина-мать». Многие из ребят после «Вахты памяти» говорили, что не могут без слёз слушать песни военных лет.
В железногорской школе № 95, где и зародился поисковый отряд «Уран», создан свой музей, в который передаются найденные на полях сражений Великой Отечественной войны предметы. Это и есть реальное воспитание патриотизма, о котором сейчас так много говорят.
– Что бы вы ответили, если бы вам сказали: зачем ворошить прах погибших, пусть покоятся с миром?
– Однажды один знакомый прихожанин нашего храма сказал, что поисковики, находя останки погибших бойцов, поднимают их души из небытия. И я с ним полностью согласен. Представляете, семья потеряла родного человека, а тут он появляется, он нашёлся…
Весной перед отправкой отряда на «Вахту памяти» священник собора Архангела Михаила отец Анатолий в напутственном слове сказал, что мы всё делаем правильно.
– Вас можно увидеть в соборе на праздник Крещения, когда вы раздаёте святую воду. Почему вы этим занимаетесь?
– Это моё служение. Отпрашиваюсь с работы и помогаю таким же прихожанам, как я. Там почему-то не мёрзнешь и получаешь заряд энергии, видимо, это и есть Божья благодать, которая спускается на людей. Когда всё это делаешь с благодарностью к Богу и есть возможность послужить и помочь людям, всё получается. (Улыбается.)
Меня нередко спрашивают, почему я бесплатно храму помогаю. Отвечаю: а как же тогда душу свою спасать? За деньги этого не сделаешь. Без веры жить нельзя, она помогает, с ней легче смотреть на какие-то негативные вещи.
– А как пришли к вере?
– Через страдания, как и многие люди. Мы с семьёй 13 лет назад под Новый год возвращались домой из Красноярска и попали в аварию. Жена, второй сын и я остались целы, а старший Дмитрий, которому было шесть лет, получил серьёзные травмы. У него была сломана ключица и подвывих шейных позвонков, врачи сказали: ещё бы чуть больше смещение позвонков, и он бы не выжил. Возле его больничной койки с молитвою я и пришёл к вере.