Ангелина – третий ребёнок в семье Леоненко, любимый и желанный. Супругам даже в страшном сне не могло присниться, что сначала им придётся пережить смерть дочери, а после пробивать стену чудовищной бюрократии, чтобы её похоронить. Малышка родилась на 25-й неделе весом 440 граммов и, хотя прожила почти неделю, считалась выкидышем.
Почему так получилось, выяснял корреспондент АиФ-Красноярск.
«Могла потерять и ребенка, и здоровье»
«До 24 недели беременности у меня все было хорошо, - рассказывает Мария, - все УЗИ и анализы были в норме, ребенок соответствовал сроку. Я ходила к генетику, так как мне уже больше 35 лет, он сказал, что все в порядке, донашивайте беременность. Поэтому на плановое УЗИ в 24 недели я пришла абсолютно спокойной, чувствовала себя хорошо. Но когда начали делать УЗИ, что-то пошло не так.
Врачи забегали, стали друг с другом советоваться, куда-то звонить, переглядываться. Выяснилось, что нарушен кровоток в пуповине, ребенок недополучает кислород и нужно срочно ложиться на сохранение в Перинатальный центр. Там предупредили, что лежать придется минимум две недели и что каждый день сейчас на вес золота - чем дольше малышка пробудет внутри, тем больше у нее шансов. И если вдруг что-то пойдет не так, придется делать экстренное кесарево сечение и спасать ребенка».
Мария понимала, что если дочь родится на сроке менее 28 недель, шансов на то, что ее выходят и она будет здоровой, мало. Каждый день стал для нее, как бой. С 23 по 26 мая ей ежедневно делали УЗИ, результаты были то лучше, то хуже, вес плода оставался маленьким, но анализы - в норме. Была надежда, что удастся дотянуть хотя бы до 27 недель.
Доктора предупредили, что она может потерять не только ребенка, но и матку, и может настать момент, когда придется сделать кесарево экстренно, без согласия мамы. Мария согласилась. Сейчас ей кажется, что от момента, когда она дала согласие, и до того, как ее прооперировали, прошло не более 2 минут.
«Ребенок живой, но маленький»
Операция проходила под общим наркозом. Дочка родилась очень маленькая. Это была ночь, экстренное кесарево. Малышку маме не показали, только бирочку, на которой женщина увидела цифры - 440 граммов. Хотя, как она вспоминает сейчас, медики очень старались все сделать максимально быстро: извлечь ребенка и остановить кровотечение. Но женщина все-таки потеряла больше литра крови, были и другие проблемы. Врачи удивлялись, как вообще ребенок выжил.
«Я не могла найти себе место, нужно было что-то делать, а сделать я ничего не могла, - продолжает Мария. - Тогда врачи посоветовали мне заниматься лактацией. Я стала приносить ребенку молоко. Ей давали сначала по полмиллилитра, потом увеличили дозу вдвое. Мы с мужем еще до рождения дочери, когда поняли, что будет непросто, придумали ей имя - Ангелина. В надежде, что оно поможет ей выжить. У нас вообще у всех детей есть домашние имена. Старший сын - Кабачок, дочь — Луковка. Когда я увидела Ангелину, сразу назвала ее Горошинкой, такой маленькой она была».
Каждый день с Марией беседовал лечащий врач. Рассказывал, какие процедуры делают ребенку, какое лечение проводится, сообщал о состоянии. Оно оставалось тяжелым, но стабильным. На 4 сутки, 30 мая, Мария узнала, что ее девочке стало хуже. Ей ничего не объяснили, а вечером, когда она принесла молоко, увидела, что все показатели стали намного хуже. Марии потребовался психолог. Утром 31 мая ей сказали, что молоко приносить больше не надо: все показатели упали, гипоксия была страшная.
«Я очень переживала, что ей больно, что она страдает, - рассказывает Мария. - Но врачи сказали, что обязаны реанимировать и поддерживать жизнь до конца, что в России нет закона, по которому родители могли бы отказаться от реанимации живого человека. Доктора вели себя очень деликатно. Медсестра посоветовала мне поговорить с дежурным врачом. И он сказал, что мой ребенок погибает. Я не смогла сообщить это мужу. Только сестре написала, что дела плохи, и если ей сообщат, чтобы она позвонила моему супругу. Не представляю, как такое переживают женщины, у которых это первый малыш.
О том, что ребенка не удалось спасти, мне сообщил лечащий врач, он пригласил меня на прощание. Тогда я в первый раз смогла дотронуться до дочки, но взять ее на руки мне не дали. А потом началось самое страшное».
Выкидыш женского пола
Мария спросила, нужно ли ей подписать какие-либо документы и где получить свидетельство о смерти дочери. За все время нахождения в больнице у ребенка скопилась довольно толстая медицинская карточка и мама подписала десятки бумаг на различные манипуляции, которые проводили дочке. При этом ей сказали, что так как ребенок родился весом менее 500 граммов, на сроке 25 недель и прожил меньше недели, ни свидетельства о рождении, ни свидетельства о смерти ей не дадут. И уточнили, будет ли семья забирать тело. Мария ответила, что, конечно, будет. Родители спросили, смогут ли они похоронить ребенка, но оказалось, что нет - отдельного места на кладбище в таком случае не положено.
«Тогда мы с мужем изучили документы и выяснили, что есть приказ, где говорится, что на ребенка обязаны выдать свидетельство о смерти, если он либо прожил более 7 суток, либо родился после 22 недели, либо родился с весом более 500 граммов и ростом не менее 25 сантиметров, - поясняет Мария. - Обратились вновь в Перинатальный центр, но там стояли на своем и ответили, что они работают по другому документу - в нем было написано ровно то же самое, но уже без «либо». То есть, якобы должны быть соблюдены все критерии: и срок жизни, и вес, и рост. Мы не понимали, что нам делать. Было очень больно. Ну как это так, дочь жила 4 дня, пила мое молоко, ее реанимировали, держали на ИВЛ, а теперь, когда нужно получить свидетельство о смерти, мне говорят, что это был не человек вовсе, а выкидыш. Это просто не укладывалось в голове. Мы обошли еще несколько кабинетов в Перинатальном центре. В одном из них нам цинично намекнули, мол вы что и отпевать будете?
Правда, позже извинились. В итоге выдали справку, где было указано, что наш ребенок выкидыш, и предложили подхоронить дочь в могилу к кому-либо из родственников, либо обратиться на деревенское кладбище и закапать самим. Но мы твердо решили пойти до конца и попрощаться с ребенком, как положено».
Родители Ангелины проконсультировались с московскими юристами. Оказалось, в столице такие случаи тоже бывают, но люди обращаются в прокуратуру и добиваются своего. Юристы также пояснили, что, не получив документов о рождении и смерти, родственники лишаются пособия по погребению. Мария с мужем надеялись, что смогут решить вопрос без помощи прокуратуры. Ведь им нужно было только одно - по-человечески похоронить дочку.
И они очень боялись, что не успеют, тело могут хранить не больше 2 недель, а шли уже 9 сутки. Тогда близкие Марии обратились в СМИ и тут чиновники стали сговорчивее - родители смогли попасть на прием к заместителю главного врача Красноярской краевой детской больницы. Их выслушали и 8 июня, на 9 сутки после смерти, все-таки выдали заключение.
«Мы не ожидали, что после того, как мы боролись за жизнь дочки и проиграли, нам придется бороться и за ее смерть, - говорит Мария. - И очень бы хотели, чтобы эта ситуация в корне поменялась. Чтобы медицинские чиновники не вели себя так бестактно с женщинами в состоянии яркого горя. И чтобы все родители, которым в будущем придется столкнуться с подобным, не были вынуждены, как мы, бороться за право на смерти ребенка».
В перинатальным центре корреспонденту АиФ-Красноярск прокомментировали ситуацию:
«Проблема с выдачей документа возникла в связи с особенностями терминологии действующей федеральной нормативной базы. Свидетельство о перинатальной смерти родителям выдано после проведённых консультаций с юристами Российского общества неонатологов, согласно приказу Минздрава России».