Сергей Крикалёв считается одним из самых известных людей в мире советской и российской космонавтики. Дважды Герой страны – СССР и России – знаменит не только выходами в открытый космос, где он провёл в общей сложности более 40 часов, но и тем, что во время очередного полёта вернулся… в другую страну.
Интересно, что звезда Героя России присуждена Крикалёву под номером один в стране. Ещё он обладатель рекорда по суммарному времени пребывания в космосе (803 дня за шесть стартов), известный фотохудожник, кандидат психологических наук и даже видный чиновник. А также чемпион мира по пилотажу на планерах. Кроме того, за карьеру лётчика-космонавта он освоил несколько моделей самолётов. Недавно прославленный космонавт побывал в Красноярске.
Открыл глаза – и ты на работе
Наталия Тихомирова: Сергей Константинович, как получилось, что вы улетели в космос из одной страны, а вернулись в другую?
Сергей Крикалёв: Уточню: когда меня спрашивают об этой истории, я называю её скорее штампом, который придуман журналистами. Это было во время моего второго полёта. (В мае 1991 года космонавт отправился в космос с территории СССР. Полёт завершился 25 марта 1992 года – Крикалёв вместе с напарником приземлился уже в Российской Федерации, так как в декабре 1991 года СССР официально прекратил существование. - Ред.) Как раз у меня было такое ощущение, что я уехал из Звёздного городка в Подмосковье и туда же вернулся. Те же люди встречали! Как было, так и осталось.
– Тяжела работа космонавта? Как жизнь в условиях невесомости? Ведь вы провели только во время своего второго полёта, знаменитого «дежурства» на станции «Мир», 311 дней в космосе…
– Длительный полёт – конечно, стресс, и психологический, и физический. Поэтому далеко не все молодые космонавты готовы лететь повторно. Мы, по сути, работаем на орбите 24 часа в сутки: открыл глаза – и ты на работе. Вставать с кровати не нужно! Но всё время находишься в состоянии невесомости. Самые похожие ощущения – когда прыгаешь с аэростата. В этом состоянии нужно и поесть, и поспать, и приготовить еду.
Но на Земле через некоторое время испытываешь силу тяжести. А на станции всегда чувствуешь ощущение падения, даже замирает дыхание. К этому необычному состоянию всё же можно привыкнуть и адаптироваться. К слову, когда в космос отправляли Гагарина, главный вопрос был, сможет ли человек в невесомости дышать или глотать пищу. Сейчас с этим разобрались: сможет.
На станции «Мир» мы жили по московскому времени. Солнце восходит для нас 16 раз в сутки! А когда стали летать на международной космической станции, мы стали жить по Гринвичу. В рабочей зоне станции проводим по 8 часов.
Кого берут в космонавты?
– А при выходе в открытый космос какие ощущения? Шагнуть в темноту и неизвестность?
– Темнота, в космосе нет голубого неба! Солнце видно как прожектор, яркое пятно, а вокруг чернота. Земля, горизонт – и всё. Скафандры сейчас автономны: все системы жизнеобеспечения и связи со станцией находятся внутри. Их вес составляет около 120 кг. И эту массу ты чувствуешь.
И когда выходишь наружу, в открытый космос, в пустоту, ты знаешь, что ты не первый и не последний. Это неестественно для человека, но умом понимаешь, что этот процесс должен быть безопасен. Ты прицеплен к кораблю двумя страховочными тросами с карабинами, каждый из которых выдерживает несколько тонн на разрыв. Ты должен держаться двумя точками соприкосновения с корпусом станции всегда – или рукой и карабином, или двумя карабинами.
Это похоже на альпинизм: если отстегнёшься от страховки в горах, рухнешь вниз. Если «отстегнёшься» от станции, то жить будешь чуть дольше, но до тех пор, пока не закончится жизнеобеспечение в скафандре. Максимальное время – 6 часов. Физически это тяжёлая, интенсивная работа. Первый раз на тренировке в скафандре я под финал не мог даже взяться за поручни. Это трудно, потому что внутри скафандра создано особое низкое давление.
– Как происходит отбор космонавтов?
– Подготовка к полёту первых космонавтов была иной. Первые экипажи готовились к неизвестности – психологической и физической. Критериями отбора были здоровье (как и сейчас), а также рост и вес космонавта. Сейчас основная подготовка – теоретическая: обкладываешься учебниками, схемами… На физическую подготовку уходит немного – по 2–4 часа в неделю. Три четверти времени уходит на подготовку к тому, чего в полёте не случается. Просто цена ошибок настолько высока, что есть смысл готовиться к нештатным ситуациям.
Когда первый раз уже находился в ракете, нервозность достигла предела, а потом наступило спокойствие. Годы подготовки сказываются, появляется уверенность. При подготовке к полёту в группе, которую мне пришлось проходить по ускоренной программе, за год надо было сдать порядка сотни экзаменов – по два испытания в неделю. Обычный срок подготовки космонавта в группе занимает, как правило, около 3–5 лет.
Откуда брали претендентов на полёт в космос? Это 49% бывшие военные лётчики и инженеры из аэрокосмической промышленности или медики, которые составляли 0,5% от числа претендентов.
Первый процесс фильтрации – медицинский, второй – технические испытания, экзамены. В моём потоке из тысячи по медицинской оценке отобрали двух человек, включая меня. А из семи, кто прошёл медиков из нескольких потоков, с испытаниями по технической части справились четверо. А в космос из этих четверых отправились только двое...
В одной «бочке»
– Вы стали первым отечественным космонавтом, побывавшим в космосе шесть раз. Что видно из иллюминатора? Сибирь просматривается?
– Виток вокруг Земли на космическом корабле занимает примерно 1,5 часа. Когда говорят, что Юрий Гагарин облетел Землю, надо понимать, что он увидел лишь узкую полоску нашей планеты. Мы над северными территориями не пролетаем, но Москва и Красноярск под углом, когда фотографируешь, видны достаточно хорошо. Земля всё-таки шар, а не плоскость! Горизонт, если смотреть с орбиты, находится ниже на 15 градусов по сравнению с привычным уровнем. В этом смысле привлекают взгляд не только особенности природы, но и жизнедеятельность человека. Я родом из Санкт-Петербурга, поэтому внимательно смотрю на этот город.
В первом полёте пожалел, что плохо в школе учил географию: не сразу можно распознать территорию. А когда ведёшь космическую съёмку, то этот процесс из-за высокой скорости космической станции мне чем-то напоминает стрельбу по движущейся мишени. На объект уходит всего 40 секунд. Фотографировать из космоса непросто. Надо найти свою цель, по сути, маленькое пятнышко, навести объектив и успеть сделать 2–3 фото.
– Вы не только известный космонавт, но и крупный чиновник – исполнительный директор по пилотируемым космическим программам госкорпорации «Роскосмос». Как оцениваете состояние отечественной космонавтики и международного сотрудничества?
– Сегодняшний день в космонавтике несёт много неопределённости, связанной с международной ситуацией. Мы с зарубежными партнёрами ведём себя очень деликатно – и с космонавтами, и с астронавтами. Потому что космос напоминает ситуацию в океане: когда какой-либо корабль терпит бедствие и подаёт сигналы SOS, все, независимо от флага, идут к нему на помощь. Надежда друг на друга и взаимопомощь очень важна.
У нас продолжаются контакты и обсуждение общих проблем. Работаем на международной космической станции, изначально программа предполагалась на срок до 15 лет. Сейчас её продлили до 2024 года. Планируем продлить и дальше, потому что заложен большой фундамент. Мы работаем над созданием инфраструктуры, позволяющей летать за пределы низкой околоземной орбиты. Следующий шаг, по прогнозам, должен быть сделан в сторону окололунной орбиты и Луны.