Мама Алексея попала в детдом после того как её родителей расстреляли в 1937-м по Харбинскому делу. Он нашел информацию о бабушке и дедушке, и остановиться уже не смог. Своей очереди ждали сотни и тысячи безвинно канувших в гулаговской тьме. К этому дню удалось вернуть память о 180 тысячах репрессированных. Один из основателей и нынешний руководитель красноярского общества «Мемориал» Алексей Бабий рассказал корреспонденту «АиФ-Красноярск», с чего всё начиналось и что удалось сделать за это время.
Дошло время до памятника
Татьяна Руденко, корреспондент «АиФ-Красноярск»: - Алексей Андреевич, вы стояли у истоков красноярского «Мемориала». Расскажите, как начиналась работа?
Алексей Бабий: - Красноярскому обществу «Мемориал» исполняется 30 лет, работа началась в ноябре 1987 года. В Красноярске изначально сложилось неформальное общество, которое называлось «Судьбы людей» - именно они находились в центре внимания исследователей. На идею Юрия Щекочихина о сборе подписей за установку памятника жертвам политических репрессий откликнулись и красноярцы (кстати, наконец-то в этом году он будет установлен в Москве). Это послужило отправной точкой, вокруг которой собрались заинтересованные люди. Володя Биргер предложил создать организацию, а возглавил её Владимир Сиротинин. 9 марта 1988 года мы решили, что надо собирать ещё и сведения о репрессированных людях. До нынешнего времени деятельность продолжают те же люди, что и начинали её. А когда появился международный «Мемориал», красноярцы стали одним из его учредителей.
- Как получилось, что вы стали заниматься этим делом, требующим огромного количества времени и сил, причем фактически безвозмездно?
- Большинство мемориаловцев пришли к этой теме, пытаясь разыскать сведения о своих родных. Я – не исключение. Мама оказалась в детском доме после того как её родителей в 1937-м расстреляли в Новосибирске по Харбинскому делу. Как множество других людей, они попали «под раздачу» совершенно случайно. Всё, что осталось у 6-летней девочки на память о родителях – это кусочек матерчатой прокладки от футляра скрипки и несколько фотографий.
Личные дела бабушки и дедушки удалось найти в государственном архиве Новосибирска в начале 80-х годов. Они жили на Китайско-Восточной железной дороге. Семья распалась после прихода японцев. Прадед вместе с двумя дочерями и сыном вернулись в СССР, а прабабушка с одной дочерью уехали в Америку. Бабушку и дедушку расстреляли, как японских шпионов. Причина - они жили на территории, которую заняла Япония. И не важно, что дедушка просто родился в Маньчжурии, на станции Цицикар, а бабушка жила в семье учителей в Харбине. Достаточно было формальной причины, чтобы их уничтожить. Когда удалось найти в архивах информацию о родных, появилась потребность продолжить работу.
- Сейчас много спекуляций на тему источников финансирования. Откуда берутся деньги?
- Если говорить о Красноярске, в начале 2000-х мы получили большой грант от фонда Форда, когда принимали участие в большом проекте «Возвращённые имена» - о репрессированных Советского Союза, и несколько небольших. Последние лет десять у нас единственный источник финансирования - краевая администрация. Каждый год на издание Книги памяти жертв политических репрессий выделялось около 700 тыс. рублей, из них 500 тыс. уходило на полиграфию, а 200 тыс. - на подготовку. Это расходы на командировки в районы, гонорары авторам статей. Последние лет пять вообще все деньги идут на хозрасходы. У нас ещё почтовые расходы большие, потому что мы Книги памяти рассылаем родственникам бесплатно. Но с прошлого года проект приостановлен, денег пока нет. Да и мы устали работать в таком жёстком режиме. Крестьянские тома я делал в одиночку по одному в год. Теперь продолжаю, но уже без такого жуткого напряжения. До выхода на пенсию занимался мемориальской работой вечерами, в выходные. Многое для нас волонтёры делают бесплатно.
- Как тогда международный «Мемориал» стал иностранным агентом?
- Это прямое нарушение закона, потому что международная организация по закону им не может быть. Большой организации нужны деньги на помещения, конференции, содержание музеев, архива, командировки, издание книг. Финансирование идёт из разных источников. Кстати, конкурс «Человек истории России XX века» поддерживал в том числе и Фонд президентских грантов Российской Федерации. Были и зарубежные гуманитарные организации, которые спонсируют подобные культурные проекты - фонд Белля, фонд Кербера. Вообще, происходит много удивительных вещей. Скажем, правозащитный центр «Мемориал» признали иностранным агентом за публикацию, автором которой он не был.
Работы ещё на 150 лет
- В общих чертах, что удалось сделать за 30 лет?
Второе - издание Книги памяти, уже есть 14 томов, 10 из них посвящены тем, кто был арестован в крае по 58-й статье. Начиная с 11-го - раскулаченные. Здесь ещё работы лет на пять, получится от 3 до 5 томов. Мы очень хорошо поработали с архивами, которые пошли нам навстречу. Это архивы УФСБ, и ГУВД, архивное агентство Красноярского края.
Мы провели ряд экспедиций. Раньше обследовали остатки лагерей, жили в палатке, находили артефакты, замеряли бараки и так далее. Есть ещё экспедиции другого плана, когда мы выезжаем в сёла Красноярского края и опрашиваем оставшихся репрессированных, то есть составляем базу воспоминаний, опросов, фотографий. Они проводились с самого начала и продолжаются до сих пор.
Далее, у нас хорошее содружество с Музейным центром «Площадь Мира». Совместно каждый год к 30 октября мы проводим выставки, мероприятия. Ещё один важный проект - конкурс «Человек в истории России XX века». Его ведёт Международное общество «Мемориал», а мы координируем по Красноярскому краю и Хакасии. Он не о репрессиях, хотя эта тема там тоже есть, - об исторической памяти в целом. Там и война, и быт, и семейные истории, и отношения человека и государства, вплоть до чистого краеведения. Нам интересен этот проект тем, что школьники присматриваются к судьбе простого человека - соседа, родственника. Там такие повороты бывают, что Дюма не сочинит. Конкурс проходит уже в 19-й раз. Красноярск выглядит очень даже неплохо, мы сдаём больше всех работ, в этом году было 3 победителя из 40.
Хотелось бы ещё упомянуть наш сайт. Ему 20 лет, и дизайн не менялся с тех пор. Мы даже взяли в 1998 году первое место на Всероссийском конкурсе «Интернить», а в жюри были известные люди - Тёма Лебедев, Антон Носик. Сайт - это отличный инструмент для работы, который позволяет быстро находить и систематизировать информацию. Кроме того, наш архив сейчас в значительной степени оцифрован. В этом смысле мы один из самых компьютеризированных «Мемориалов».
Что же они творили…
- Вы работаете с тяжёлой темой. Приходится пропускать через себя множество сломанных судеб, людского горя. Как хватает душевных сил?
- Это зависит от чувствительности человека. Например, Сиротинин очень впечатлительный. Он все 90-е работал с архивно-следственными делами в ФСБ. Жена его, Светлана Борисовна, рассказывала, что он кричал во сне, ночью вскакивал, бегал по комнате: «Да что ж они творили-то!» На него это большое впечатление производило.
Меня на эмоции тяжело прошибить. Хотя один раз я заплакал. Не ожидал от себя! Делал Книгу памяти о раскулаченных. Тогда было постановление, что можно младших детей не брать с собой в ссылку, оставить родственникам. Если семья принимала такое решение, составлялся акт приёма-передачи. Мать писала: я передаю своих детей, а тот: принимаю, обязуюсь обеспечивать до совершеннолетия. В одном районном архиве собрали толстую пачку таких документов в одном месте. И я представил себе эту картину, когда в большом селе отбирают имущество, бабы эти ревут, кидаются. И надо в несколько минут принять решение: или его с собой возьмёшь, и он там погибнет, или здесь отдашь, и неизвестно, что с ним будет. Рёв, крик. Вдруг вижу, что у меня на бумаги слёзы капают. Отклонился, чтоб документы не портить… Но в целом к этому уже относишься как к задаче: вытащить, классифицировать, сохранить, запомнить. Там множество сюжетов интересных. Когда я закончу работать в архивах, напишу книгу.