17 августа исполняется 15 лет с момента крупнейшей техногенной катастрофы на гидроэлектростанциях. В то утро на Саяно-Шушенской ГЭС из-за больших нагрузок и вибрации у одного из агрегатов сорвало крышку. Многотонная конструкция частично разрушила машинный зал, после чего его затопило. Погибли 75 человек.
Но жертв могло бы быть больше, если бы не самоотверженность сотрудников станции, оставшихся в живых, и работе спасателей.
Корреспондент krsk.aif.ru пообщалась теми, кто тогда, рискуя своей жизнью, делал все, чтобы предотвратить еще большие последствия катастрофы.
Закрыть затворы любой ценой
Все случилось в 8.15. Большинство сотрудников были на своих рабочих местах. Среди них - специалист оперативной службы Николай Третьяков.
«Я был в помещении оперативного персонала. Вдруг почувствовал сильную вибрацию, гул нарастал. Потом увидел, как со второго агрегата сорвало 125-тонную крышку, она подлетела до потолка, - вспоминает Николай. - Мгновенно понял, что надо спускаться вниз, кто остался внутри погибли. Вспомнил про каску, замешкался немного. И тут меня подхватило потоком воды. Я тогда увлекался подводным плаванием, это, думаю, мне помогло, получилось выбраться».
Но Николай бежал не к выходу. Он знал, что нужно закрыть затворы на гребне плотины. Автоматику затопило, и она не сработала. Вода продолжала поступать в машинный зал, неся все большие разрушения.
«Встретил Саш Катайцева и Чеснокова. Потом увидели бригаду девочек-уборщиц. Они кричали от страха. Там же была полная темнота. А у нас – службы оперативного персонала – фонари всегда с собой. Посветил им. Стали подниматься на гребень. А это 210 метров вверх, высота 70-этажного дома. Женщины грузные, их приходилось тянуть. Я им помогал, ребята побежали вперед. Выбрались на гребень. Девочек отправил на правый берег. И бросился помогать опускать затворы со стороны десятого агрегата».
А в это время, начиная с первого агрегата, затворы опускали ребята во главе с инженером производственно-технической службы Ильдаром Багаутдиновым. Они смогли оперативно добраться до гребня плотины на машине. Как говорит Третьяков, тут повезло. На левом берегу, как раз был открыт проезд к плотине – шла смена караула охраны. Иначе через правый берег им пришлось бы ехать дольше.
В итоге все затворы были опущены через 27 минут с момента аварии. Это очень быстро и такого в мире не делал никто. По словам Николая, быстро затворы тоже кидать нельзя, их может разорвать и тогда «грохнет, и вся ГЭС развалится». Но у ребят получилось. И, если бы не они, погибло бы больше людей.
«Потом ребята рассказывали, как весели в мастерских под потолком в воздушных карманах. Воздуха уже не хватало. Он был настолько горячий, что уже дышали с трудом. И в этот момент вода начинала отходить», - говорит Третьяков.
Только, когда опустили затворы, Николай почувствовал сильную боль, посмотрел – а нога сильно травмирована.
«Какое-то время мне снились кошмары. Погибли мои коллеги, друзья. Но я прошел хорошую психологическую реабилитацию. Страха приходить на работу нет. Эта катастрофа многое поменяла в плане безопасности на гидроэлетростанциях, многому научила. Прогресс не стоит на месте, сейчас автоматики больше и инструкции более жесткие», - считает Николай. Он продолжает работать на ГЭС, сейчас уже в должности начальника смены оперативной службы. Ильдар Багаутдинов после катастрофы тоже продолжил свой трудовой путь на станции, сейчас он уже вышел на пенсию.
Всех, кто опускал затворы наградили высокими государственными наградами. Ильдару вручили Орден Мужества. Николай Третьяков, Александр Катайцев, Павел Майоршин, Михаил Нефедов, Александр Чесноков Сергей Романов получили ордена «За заслуги перед отечеством II степени».
Успели спасти
Орден мужества получил и спасатель Южно-Сибирского поисково-спасательного отряда МЧС России Александр Барковский. Из водной ловушки он смог вытащить двух человек.
«Когда нам поступил вызов, мы не знали масштаба катастрофы. Тогда вообще ни у кого не было четкого понимания, что произошло. Связь почти отсутствовала – сети оказались перегружены. Из Абакана в Черемушки мы приехали часа через три после аварии. А поток машин, наоборот, тянулся оттуда – люди в панике уезжали подальше от плотины. И только, когда в машинный зал вошли, поняли, что работы тут ни на день и ни на два. Часть крыши в зале рухнула, а часть висит и не понятно: упадет или нет. А под машзалом несколько этажей затопленных помещений, где были люди», - рассказывает Александр.
Первого живого в затопленных помещениях нашли через несколько часов после аварии.
«Его голос слышали через вентиляцию. Но добраться не могли сами до него. Алексею, так его зовут, повезло, он попал в небольшую воздушную подушку – сантиметров 10. И к нему вела кран-балка. Внизу вода, но мы кинули страховочный трос. Какое-то расстояние он смог прокатиться по балке, а потом застрял. Я пополз помогать. Вытащили его», - делится спасатель.
К 12 часам ночи всем казалось, что живых под завалами уже не найти. Долго в ледяной воде, температура которой около +4 градусов, не продержаться.
Помимо спасателей, на ГЭС подтянулись сотрудники, кто был в отпусках или на выходных. Местные ребята и подсказали, что в соседнем помещении слышат голос.
«Мы уже собирались сворачиваться на отдых, - продолжает рассказ Александр. - Подбегает вдруг парень и говорит: слышу голос из вентиляции. Послушали, точно. Один раз ответил мужчина. До него добраться было сложно. Он находился ниже этажом. Бетон бурить не вариант. Ильдар (Багаутдинов, который закрывал затворы –прим.автора) принес техническую документацию. Нашли люк технологический, такое помещение под кабель каналы. Туда пробились и повезло – вышли прямо на Александра. Он уже был совсем без сил. 15 часов он держался за короб вентиляции и большие плафоны электроламп».
На ГЭС Александр с коллегами пробыл 10 дней. Но живыми больше никого не нашли. Погибших тоже надо было поднимать. Родственникам важно было предать их тела земле.
Александр говорит, что виделся со спасенными на мероприятиях, посвященных трагедии. Но каких-то особых благодарностей никогда ни от кого не ждет. Главное, что успели, и они остались живы.
Спасатель продолжает работать в том же отряде. Наш разговор прервался очередным вызовом.
Ужас в глазах
В первые часы и даже дни после аварии среди местного населения царила паника. Люди покидали Черемушки, Майна, Саяногорск и другие населенные пункты ниже по течению Енисея. На АЗС кончился бензин, а в магазинах продукты. Ходили слухи, что даже Красноярск может уйти под воду. Поэтому важно было получать объективную информацию.
Наталья Варфаламеева в составе съемочной группы красноярской телекомпании сразу после известия о ЧП выехала к ГЭС.
«Очень страшно было там. Когда мы ехали туда, мы не сразу поняли, почему люди стоят на холмах. Вот это обычно дороги, как мы едем на озера хакасские. А там люди стоят на верху на холмах там, где обычно никого нет. Оказалось, там вот эти вот слухи, панические, что нужно прятаться на горах. Мы же в машинный зал первые из СМИ с оператором Владом Рыбаковым попали, там на тот момент охраны не было. Только после нас вышла какая-то комиссия. Я не знаю, что это была за комиссия, но я помню растерянность людей, такую естественную растерянность и ужас у них в глазах. Потом начали работать. Мы, кажется, не записывали каких-то историй человеческих, не та задача стояла. Но каждые два часа ночью были брифинги, и мы включались в прямые эфиры, Шойгу (н тот момент глава МЧС - прим. автора) приезжал. Ночевали в гостинице рядом и было такое ощущение страшной беды, которая то ли уже случилась, то ли должна произойти», - рассказала Наталья.
Перед тем, как готовить эту статью, мы обратились в пресс-службу ГЭС за контактами людей, проявивших в те дни мужество. Но там нам ответили, что пережившие такую беду не хотят опять вспоминать ужас тех дней.
А, например, Николай Третьяков считает иначе:
«В жизни может случиться вот такое. Мы же всегда жили в уверенности, что СШ ГЭС самая крепкая в мире, с ней никогда ничего не произойдет. А вот произошло. И к такому нужно быть готовым. Знать, как действовать, как помогать. И память должна оставаться».