«Вот что, мамаша…» Какие тайны художника Сурикова открывают его письма

Красноярский краеведческий музей выпустил сборник писем Василия Сурикова и его близких без купюр. В уникальном издании из 624 страниц собрана переписка художника и его родных за 1866–1915 годы, а также письма родных Сурикова друг другу вплоть до 1952 года. Это 243 письма, часть которых последний раз публиковалась в 1977 году в книге «Василий Иванович Суриков. Письма. Воспоминания о художнике» издательства «Искусство».

Книга вышла в бумажном варианте

Также в книгу включены письма, опубликованные в 2015 году, и многочисленные рисунки руки художника, которые публикуются впервые. Само название «Суриков без купюр» говорит о том, что письма пуб­ликуются без какой-либо цензуры, полностью, так, как были написаны. Они дают читателю представление о повседневной жизни Сибири и быте сибиряков XIX века. Что, безусловно, не менее интересно, чем информация о творчестве художника.

В декабре 2024 года вышел первый, электронный вариант книги. Позже издание было дополнено, доработано, и в июне 2025 была напечатана книга. Теперь её можно подержать в руках.

«Целую твои, мама, печёные яблочки»

Василий Иванович Суриков писал в основном родным в Красноярск: маме Прасковье Фёдоровне и брату Александру Ивановичу. Трогательные слова, нежное обращение, волнение о том, здоровы ли близкие, хватает ли им средств, переживания, почему на его письма долго нет ответа, подробные расспросы о том, как идут дела у остальных родственников и друзей семьи, рассказы о себе, своём здоровье, планах, учёбе, работе, семье. Всё это делает художника намного ближе и показывает, чем была наполнена его жизнь.

«Как чай, не дорог ли в Красноярске, а то Маме беда, если он дорогой. Целую твои, Мама, печёные яблочки. Будьте здоровы. Черемху всю съел. Спасибо. Если будет случай, пошлите», — пишет Суриков родным 13 мая 1878 года из Москвы.

«Здравствуйте, милые мамаша, Саша и Серж... О себе скажу, что я здоров. Готовлюсь к экзамену в Академию, осталось повторить только Всеобщую Историю, а то всё повторил. Время идёт довольно весело: гуляю в Летнем саду почти каждый день... Семейство Кузнецовых всё уехало за границу и возвратится осенью. Сам Пётр Иванович, я думаю, уже в Красноярске. Я с ним послал картины» (10 июня 1869 года, Петербург).

В комментариях к письму говорится, что экзамены по наукам Суриков сдал успешно, но провалил вступительный экзамен по рисованию с гипсовых слепков, так как не имел такого опыта. Поэтому он поступил в школу общества поощрения художеств, где за три месяца освоил рисование с гипсов и осенью 1869 года успешно сдал экзамены и поступил вольнослушателем в Академию художеств.

Суриков упоминает о том, что послал в Красноярск картины с Петром Ивановичем Кузнецовым, городским головой, благодаря которому художник имел возможность учиться в Академии.

В письме от 7 августа 1869 года Суриков просит родных выслать ему гитару.

«...Вот что, мамаша: нельзя ли упаковать гитару да послать ко мне. Если будет это недорого стоить. Сделать ящик сосновый копеек в 50–70, обложить гитару ватой или, лучше, куделей, да и сдать на почту...»

Исследователи так и не выяснили, как Суриков произносил слово «черёмуха». В этом слове у него нет буквы «у». Хотя упоминает он его довольно часто.

2 августа 1880 года пишет брату: «Жаль, что я вовремя не послал денег на черемху. Если тебе не будет трудно послать черемху и лепёшки из ягод, то я вышлю тебе деньги непременно с первою же почтою».

Летом 1885 года пишет маме и брату: «Ты писал о ягодах. Если немного и если расхода для тебя большого не будет, то пошли, особенно черничных сушёных лепёшек, сушёной черники, клубники и черемхи понемножку».

С большой буквы

Любопытно, что все значимые для художника слова: «мама», «матушка», обращения «вы», «вам», «государь», название месяцев он пишет с большой буквы. В ранних письмах Суриков рассказывает о том, как проводит время в Академии художеств. Регулярно упоминает Кузнецова и его семью, с которой общается и дружит. Спрашивает о пожаре в Красноярске и переживает, здоровы ли его близкие. Объясняет брату, что не сможет помочь ему избежать воинской повинности, так как идёт война (речь о русско-турецкой войне 1877–1878 годов).

20 апреля 1888 года делится с близкими самым трагическим событием в жизни — смертью жены. «8 апреля в 2 часа, в Пятницу на 5 неделе Великого поста, её, голубочки, не стало. Страдания были невыносимы, и скончалась, как праведница, с улыбкою на устах».

По припискам дочерей

В более поздних письмах после текстов Сурикова идут приписки его дочерей — Ольги и Елены. В издании 1977 года их в письма не включили. Хотя эти строчки, написанные девочками-подростками, очень интересны. Они говорят об атмо­сфере, в которой жила семья, об отношениях, которые царили между её членами. Например, девочки рассказывают дяде, что у них был бой. Это означает, что они дрались. А потом «боя стало меньше» — помирились.

Многие подробности очень ценны для исследователей. Например, в июле 1897 года Лена пишет своему дяде: «Мы теперь находимся очень далеко от тебя — в Швейцарии, в прелестном местечке, которое называется Цвайлютшинен» (деревушка на реке Лючин и железнодорожная станция в коммуне Гюндлишвант кантона Берн в Швейцарии. — Ред.). В Швейцарии Суриков работал над картиной «Переход Суворова через Альпы». Но он нигде не называл, в каком именно месте остановилась и жила семья. Это стало известно только по письму дочери.

Одно из писем Сурикова удалось датировать точнее, чем было указано ранее, только потому, что в приписке дочерей был указан Московский художественный театр. А прошлые исследователи датировали его более ранней датой, когда теат­ра ещё не было.

В письмах к родным Суриков почти не говорит об искусстве. Хотя и упоминает, над какой картиной или этюдом сейчас работает.

Летом 1881 года пишет маме и брату: «Картину свою я, Мамочка, продал за 8 тысяч рублей в галерею Третьякова. Только вы не рассказывайте никому об этом». В комментариях авторы издания поясняют, что речь идёт о картине «Утро стрелецкой казни».

В апреле 1897 года рассказывает: «Бог даст, думаю начинать картину „Суворов“. Холст уже выписан из-за границы; подрамок готов. Мне дали комнату в Историческом Музее. Я её отгородил досчаной перегородкой, чтобы мне не помешали работать. Картина будет 7 аршин в высоту и 5 в ширину». Речь идёт о картине «Переход Суворова через Альпы».

«Дорогим ребятам…» О чём внучка художника Сурикова писала сибирским детям Подробнее

Из писем можно почерпнуть много информации об исторических событиях в России и о том, как их переживали люди. Например, в 1917 году внучка художника Наталья Кончаловская пишет, как во время революции она вынуждена была спать в коридоре, так как шёл обстрел. И одну из девочек на первом этаже их дома чуть не убило пулей.

Восстановить историческую справедливость

Появление книги поможет в том числе восстановить историческую справедливость. Дело в том, что исследователями были обнаружены несоответствия оригиналам писем Сурикова, опубликованных в 1977 году. Кроме того, в старом издании не упоминалось, что подлинники писем художника хранятся в Красноярске.

«Материал для публикации писем Сурикова в 1977 году передавала из краеведческого музея Мария Красноженова — сибирская собирательница, этнограф, первая исследовательница жизни и творчества художника, — рассказывает составитель книги, заместитель директора по научной работе Красноярского краевого краеведческого музея Иван Черкасов. — Но отправлялись не сами экземпляры писем, а набранные на пишущей машинке перепечатки. В итоге письма, вошедшие в него, значительно отличались от оригиналов.

Почему не был указан первоисточник, непонятно. Именно краеведческий музей уже около века хранит большую часть писем Сурикова — 142 письма из более 200 известных. Их передал музею брат художника Александр Суриков. Всё это подтолкнуло к созданию книги «Суриков. Без купюр».

Человек-загадка

«Работа над книгой заняла два с половиной года и шла практически ежедневно, — говорит Иван Алексеевич. — Но Суриков так и остался для меня непостижимым и не до конца понятным человеком, загадкой, которую я так и не смог разгадать. Наряду с невероятным талантом, высокой образованностью и интеллектом, пониманием новых течений искусства это был очень праг­матичный человек, экономный и консервативный в быту, сдержанный, мало говорящий об искусстве. Сам Суриков говорил о себе так: „Как только я поставил на картине подпись, я уже не художник, а купец“.

Он очень дорого продавал свои работы, знал себе цену и не был согласен с утверждением, что „художник должен быть голодным“. Ему нужны были средства, он содержал жену и дочерей, отправлял деньги маме и брату в Красноярск. После его смерти каждой из дочерей досталось по 50 тыс. рублей. Значит, у него были свободные 100 тыс. А самая высокая цена, которую он выручил за свою картину, составила 40 тыс. рублей. То есть он не только продавал картины, но и умело вкладывал заработанные деньги. И, конечно, без пафоса, это был человек искусства полностью, от начала и до конца.

Он жил искусством, дышал им. И реализовал идеал любого художника — свободно творить не по заказу и получать за это достаточное вознаграждение в виде не только денег, но и славы, уважения, авторитета Он постоянно двигался вперёд, менялся в своём творчестве, и куда он повернул бы, если бы прожил подольше, совершенно невозможно представить».

Брат Александр бережно хранил письма Василия Сурикова. Все они были в конвертах, которые также дают историкам много информации. Например, о дате и месте, откуда отправлялось письмо. А также о том, сколько денег Суриков высылал родным в Красноярск. Он вкладывал купюры прямо в письмо, а сумму писал на конверте. Александр тоже писал Василию, но, видимо, эти письма не сохранились. Временной пласт писем — почти 50 лет. С 1867 года до 3 декабря 1915 года — последнее письмо Сурикова брату. Далее, до 1952 года, идёт переписка дочери художника Ольги Кончаловской, её мужа Петра Кончаловского и Елены Суриковой с Александ­ром Суриковым, близкими и друзьями семьи.

«Сибирский щёголь с лёгкой капелькой агрессивности»

По словам технического редактора и дизайнера издания Александра Ульверта, он, как и другие составители, попал под обаяние этой темы.

«Удивительно, как после работы над книгой Суриков из канонического персонажа материализовался для меня в живого человека, бродившего по тем же улицам, заходившего в те же здания в исторической части города, что и мы сегодня, — рассказывает Александр. — Издание получилось намного объёмнее книги 1977 года как раз потому, что большую его часть занимают комментарии к письмам. Красноярским исследователям легче комментировать письма Сурикова: мы живём здесь, знаем, кто жил, чем занимался здесь 100 лет назад».

На обложке книги молодой красивый Суриков во весь рост. Сибирский щёголь с лёгкой капелькой агрессивности. Этот образ отличается от привычного многим умудрённого опытом человека с глубоким взглядом. Но задача издания и была показать, что Суриков — это живой, настоящий человек. Включая вещи, которые предыдущим издателям казались табуированными.

При работе над книгой у Александра Ульверта были и личные находки.

«Ещё в 2010 году я работал в Государственном архиве Красноярского края со списком учениц Красноярской женской гимназии, — говорит Александр. — В числе других девушек там были записаны Ольга и Елена Суриковы с указанием даты рождения, сословия, предыдущих мест учёбы. И вот находка дождалась своего часа. Фрагмент списка, содержащий сведения о дочерях Сурикова, и автограф самого художника вошли в книгу».

Книга будет интересна всем

Иван Черкасов признаётся: изначально он полагал, что книга будет интересна лишь определённому кругу лиц, исследователям. Но после обсуждения с коллегами и директором музея стало понятно, что она будет ценна и полезна широкому кругу читателей.

В её создание внесли вклад многие специалисты: комментировали письма сотрудники отдела истории и других под­разделений краеведческого музея (Екатерина Борисенко, Евгения Кожина, Тамара Комарова, Михаил Новосёлов, Евгений Парфёнов, Виктория Синегуб, Екатерина Франц, Александр Черепанов, Михаил Чечелев), консультантами выступили старший научный сотрудник Красноярского художественного музея имени В. И. Сурикова Татьяна Резвых, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела типологии и сравнительного cda языкознания Института славяноведения Российской академии наук Александра Ипполитова. Главная особенность книги в том, что каждое письмо, которое в ней размещено, сопровождено подробными комментариями и пояснениями. Над ними работали практически все сотрудники отдела истории краеведческого музея. И порой по объёму комментарии сопоставимы с самими письмами. Это не искусствоведческая, а историческая, краеведческая книга, которая рассказывает о быте сибирской семьи XIX века.

Суриков, по словам Черкасова, писал прекрасным русским языком без орфографических ошибок. Однако пунктуация того времени отличалась от сегодняшней. Авторы издания оставили все знаки препинания, которые были, и добавили некоторые для удобства чтения. Также, особенно в ранних письмах, у Сурикова нет пробелов между словами — это было распространено в XIX веке. Об окончании слова можно догадаться лишь по твёрдому знаку.

Отдельная тема издания — иллюстрации. В книге размещено 254 изображения из фондов Красноярского краеведческого музея, музея-усадьбы В. И. Сурикова, Красноярского художественного музея имени В. И. Сурикова. Это фотографии членов семьи и друзей Суриковых, репродукции картин. Но большая часть иллюстраций — это факсимильное воспроизведение писем. Они дают читателю возможность самостоятельно прочитать письмо, разобрать почерк, узнать, как была устроена каллиграфия прошлого века.

Книга «Суриков без купюр» вышла ограниченным тиражом, всего 300 экземпляров. Её можно почитать в библиотеках города либо приобрести в краеведческом музее.

О чем еще писал Суриков родным,можно узнать здесь.

«Саша, купи Маме сапоги». О чём Суриков рассказывал в письмах 150 лет назад Подробнее