«Я из Сибири, этим горжусь». Скульптор Даши Намдаков сменил бронзу на дерево

В Красноярске с большим успехом проходит выставка «Ясновидение» одного из самых знаковых скульпторов современности Даши Намдакова. Впервые он представляет масштабную коллекцию из 15 работ, которую изначально готовил для Венецианской биеннале. Материал — дерево и композиты. На открытии вернисажа мастер рассказал krsk.aif.ru о сибирских корнях своего творчества, о том, почему в скульптуре должно быть меньше скульптурности и о диалоге с духами предков.

Сибирский колорит

Наталия Тихомирова, krsk.aif.ru: Даши, ваши работы знают во всем мире, они стоят в крупнейших городах. Чувствуете ли себя своеобразным послом, амбассадором Енисейской Сибири в мире искусства?

Даши Намдаков, скульптор: Я не чувствую себя амбассадором, потому что я просто живу и живу. Но, тем не менее, когда ты едешь по миру, тебя спрашивают: откуда ты? Где вырос? Где учился? Я говорю: в Красноярске. Мне повезло, что я из этого региона, из Енисейской Сибири. Достаточно много работы у меня здесь. Я горжусь этим. Горжусь, например, нашей работой «Трансформация» у Сибирского Федерального университета. И когда мы говорили о ней, я начал думать: а что же особенного есть здесь, в Красноярске? И сразу вспоминаешь: Столбы, камень, природные формы. Моя основная идея была — привезти древнейшие артефакты, которые есть в камне, собрать их в одну композицию. В итоге получилось то, что получилось.

Новое прочтение дерева

— «Ясновидение» — это ваша первая большая выставка, где главный материал — не бронза, а дерево. Почему вы, как скульптор, решили уйти от классического материала и обратиться к чему-то новому?

— Это долгая история. Я готовил такую коллекцию для Венецианской биеннале. И я решил уйти от бронзы. Бронза — материал великолепный, привычный, но мне хотелось привезти что-то сибирское, наше, российское. Так как я вырос в тайге, я пришел к дереву. Очень трудно художнику найти новый язык, новое прочтение этого материала. Мы очень долго со своей командой экспериментировали, мучились, страдали. Но в результате я очень доволен.

— Вы говорите, что дерево — это сибирский материал. Но как вы его выбираете?

— Это высохшие деревья. С сырым деревом трудно работать, его надо сушить очень долгое время. А мы искали деревья, которые высохли на корню. Был процесс долгого поиска: мы искали их и привозили в город. Вот эта скульптура, например, она сама по себе с этими наростами. Это природа уже сделала эту красоту, а скульптор пришел, чтобы немножко поучаствовать в этом процессе.

Мудрость простоты

— Ваш творческий путь — это движение от сложных, фигуративных работ к большей простоте. Что за этим стоит?

— Чтобы понять простую форму, нужно пройти огромный путь. Вот эти вещи должны производить эмоции, но к этой пластике пройден такой большой-большой путь. Казалось бы, наклонись, подними под ногами лежащий камень… Но нет. Надо прожить большую жизнь, очень много трудиться, очень много анализировать, чтобы прийти к этой простоте. Мне кажется, молодому, амбициозному парню, каким я был в 25 лет, показали бы этот кусок дерева, я бы сказал, что это примитивно. Сейчас я понимаю, что это не так. Возможно, это приходит с мудростью, когда ты начинаешь осознавать. Я сейчас думаю: смог бы я сделать это, когда только окончил университет? Нет. К этому минимализму нужно прийти с возрастом.

— В чем вы находите вдохновение для этой новой простоты?

— Жизнь. Природа. Во всем, что внутри. Если бы я не ездил по миру, если бы много лет не прожил в европейских странах, не дышал бы этим воздухом, не ходил в музеи, я думаю, это бы ко мне не пришло. Я благодарен судьбе за эту возможность, и эта выставка «Ясновидение» — итог этих путешествий.

— В основе многих работ на выставке «Ясновидение» — образы онгонов, духов-хранителей. Почему именно они?

— Ну, ясновидение…. С этим очень много всего связано, я много чего перестрадал, пересмотрел, проанализировал. Это стержневая тема моей жизни, хотел я того или нет. Это часть моей жизни.

— И последний вопрос. Что будет с этой коллекцией после Красноярска? И надолго ли она здесь останется?

— Никто не знает, что будет. Искусство — оно же личное. Меня не будет, моих детей, внуков, они переживут свою жизнь, а бронза, по крайней мере, останется. И дерево останется. Дерево тоже живет веками. Они точно будут жить. А пока что она попала в Красноярск, и я этому очень рад.

Работы известного скульптора поставят на Плато Чингисхана в Бурятии Подробнее