Во время двух чеченских конфликтов он оставался на линии огня: оперировал раненых мирных жителей, российских солдат и боевиков. Врач Хасан Баиев - единственный из российских докторов, кому вручили международную премию «Врач мира». В нескольких странах его признавали человеком года. Его книга «Клятва» во многих странах стала учебным пособием для медиков. При этом он титулованный спортсмен, известный пластический хирург и меценат. Поговорить с выдающимся хирургом удалось корреспонденту «АиФ-Красноярск».
Шесть лет в мясорубке
«АиФ-Красноярск», Татьяна Бахтигозина: Хасан Жунидович, пыталась найти в Интернете русскоязычный вариант вашей книги «Клятва» (в книге автор рассказывает о работе хирурга в боевых условиях. - Прим. автора). К сожалению, нашла только на английском…
Хасан Баиев: Книга опубликована в 20 странах мира, но России среди них нет. У меня есть её русскоязычный вариант. Но здесь её не хотят публиковать. Там много той правды, которая не всем нравится.
- Можно всё-таки про войну?
- Да, спрашивайте.
- Как получилось, что вы во время чеченских конфликтов оперировали и мирных жителей, и российских военных, и боевиков?
- Я всегда говорил, что я не политик, а доктор. У меня была чёткая позиция врача. Мне было всё равно, кто у меня лежит на столе. Я всегда видел рану, истекающую кровью. Видел человека, который нуждается в моей помощи. Никогда не делил людей на своих и чужих, по вероисповеданию и прочему. Это был мой железный принцип. За это меня многие в Чечне и уважали. Я в жизни никогда не старался кому-то угодить: нельзя блефовать и играть, как бы тебе ни угрожали, в какой бы ты ситуации ни оказался… Когда знают чётко твою позицию и с той, и с этой стороны, ты меньше рискуешь. Это я по своему опыту знаю. Те, кто играл принципами, становились жертвами.
- У российских солдат ведь были свои военные госпитали. Почему их туда не везли?
- Да, у них были свои госпитали, но они находились очень далеко. Раненых туда могли и не успеть довезти живыми. К тому же ночью передвигаться было очень опасно: рисковали, что атаковать будут, на минах можно было подорваться. В свой госпиталь раненых солдат увозили утром.
- Но ведь у вас могли столкнуться и боевики, и российские солдаты…
- Такое часто было, что одновременно привозили раненых солдат и боевиков. Иногда между ними вставать приходилось. Ведь кто-то из них, даже просто из страха, мог выстрелить. Но у нас были старейшины, которые всем объясняли, что это территория мира, здесь нет политики, а есть доктор, который оказывает помощь. Они очень мне помогали. И в одной палате могли лежать и боевики, и солдаты.
- Вы оперировали некоторых полевых чеченских командиров. Расскажите про Шамиля Басаева, которому вы ампутировали ногу.
- Это было с 31 января на 1 февраля 2000 года (тогда отряды боевиков пытались вырваться из осаждённого российскими военными Грозного. - Прим. автора). Тогда привезли 300 раненых, подорвавшихся на мине. Жуткая картина. Среди них был и сам Шамиль Басаев.
- Как вы его узнали?
- Мы в одной школе учились, вместе в футбол играли. Конечно, я его узнал. Да и он меня прекрасно знал. И про то, что я в Чечне оперирую, и про то, что у меня возможность была уехать в тот же Красноярск, например. Он с уважением ко мне относился.
- В СМИ писали, что вас несколько раз хотели расстрелять…
- Не хочу про это говорить. Я там всегда ходил по лезвию ножа.
- Вы один оперировали? Были у вас помощники?
- В первую чеченскую я оперировал в подвале дома. Со мной была сестра (она тоже медработник) и мама (она никакого отношения к медицине не имеет) - они очень мне помогали. Во вторую войну раненых я принимал в госпитале около Алхан-Калы. Сначала со мной было 10 врачей и 20 медсестёр. Но у них не было такого опыта, как у меня. Я им сразу сказал: чем меньше нас будет, тем меньше среди нас будет жертв. Ведь я знал, сколько врачей и медсестёр погибло в первую войну. Когда открывал госпиталь, сказал им: не спрашивайте меня, можно уйти или нет, в любое время можете уехать, и ни один человек не имеет права вас осуждать. В один из дней был сильный обстрел. Тогда в госпиталь привезли 17 человек в крайне тяжёлом состоянии. Грохот стоял: нас обстреливали из миномётов, снаряды летели. Началась паника. Я в коридоре встал и начал кричать: «Успокойтесь, возьмите жгуты, перевязывайте раны!» Утром со мной остались восемь медсестёр и один стоматолог.
- А где была ваша семья?
- Семья была в соседней Ингушетии. Во вторую войну сестра там тоже осталась. Но маму не смог убедить, она снова приехала ко мне… Жена, конечно, плакала, умоляла уехать с ними. Отец тогда был уже в преклонном возрасте - ему было за 80, он инвалид Великой Отечественной войны, и за ним надо было ухаживать. Конечно, было очень тяжело бросить семью… Но я всегда понимал: что одна моя жизнь, если я могу спасти сотни детей, женщин, стариков? Шесть лет я был в этой мясорубке.
- Ещё в красноярском мединституте вы писали студенческую работу об огнестрельных ранениях головы и шеи в мирное время, которая даже в научные сборники попала. Как получилось, что эта тема стала пророческой? Почему вы за неё взялись? Помогли ли вам эти знания на войне?
- Конечно, я не думал, что так всё обернётся. Профессор дал эту тему. Мне было интересно. Изучал, из какого вида оружия сделаны выстрелы, с какого расстояния, сколько времени прошло после выстрела и так далее. Где-то эти знания пригодились во время работы в Чечне, вёл статистику.
Вторая родина
- Хасан Жунидович, недавно вы побывали в Красноярске. Что вас связывает с нашим городом?
- Да, я приезжал на международный турнир по вольной борьбе Буйвасара Сайтиева. Всегда стараюсь поддержать юных спортсменов. Когда-то я сам боролся за сборную края по самбо и дзюдо. Также я прочитал лекцию для коллег из онкоцентра. Конечно, встретился с коллегами и друзьями.
Я очень люблю Красноярск. Считаю, что это моя вторая родина. Здесь я учился в мединституте, потом ординатуру и интернатуру окончил. Начинал работать в красноярском онкодиспансере. С вашим городом у меня связано очень много хорошего и доброго. Поэтому стараюсь приехать при первой возможности. Вот только выбрать время для этого очень тяжело.
В Москве хирург делает пластические операции знаменитостям. Фото: Из личного архива Х. Биева
- А почему учиться вы приехали из далёкой Чечни именно в Красноярск?
- Когда был школьником, два раза приезжал сюда. Тогда меня поразила природа этих мест и люди. Вы, сибиряки, отличаетесь от остальных. Мне понравилось ваше гостеприимство и доброжелательность. Решил, что дальше учиться буду именно в вашем городе. Один раз я ехал из аэропорта (тогда он находился на Взлётке) и увидел красивое здание. Оказалось, что это мединститут. Тогда и решил, что буду здесь учиться.
Врачом я хотел стать с детства. У нас в семье многие увлекались медициной. Но я о своём желании никому не говорил. Родители даже не знали, что я поехал в Красноярск поступать на врача. Меня приняли, я взял справку, что зачислен. Когда дома её показал, все очень удивились.
Жизнь после войны
- А как вы оказались в Америке?
- Я уехал в апреле 2000 года. Потому что как доктор прекрасно понимал, какие у меня могут быть психологические проблемы после шести лет нахождения в том ужасе днём и ночью. В то время уже всё в основном контролировали федеральные войска. Сначала я уехал в Ингушетию. Там меня нашли представители международных организаций по правам врачей. Они интересовались, чем мне можно помочь. Я сказал, что хочу пройти реабилитацию. Так меня вывезли в Америку. Конечно, поначалу там несладко было. Наши документы об образовании там ничего не значат. Но я шёл к тому, чтобы продолжать заниматься медициной. Опять же с языком проблемы были… Много пришлось трудиться.
- Но уже в Америке вы выиграли достаточно много турниров как самбист и дзюдоист. Как такое вообще возможно, чтобы врач вашего уровня был ещё и достаточно титулованным спортсменом?
- Ещё в СССР я входил в сборную по самбо и дзюдо. Я во время учёбы всегда придерживался строгого режима. Времени на дискотеки и праздники не было.
В Америке по самбо пять раз выигрывал чемпионат страны, кубок мира, много побед в турнирах по дзюдо. Заниматься спортом в США пришлось после 13 лет перерыва, то есть почти с нуля. Но сколько бы времени ни прошло, всё ведь в голове. Когда вышел на татами, было ощущение, что его никогда не покидал. Сначала для себя тренировался, потом меня заметили: мол, хорошая форма, надо выступать.
- Сейчас где больше времени проводите?
- Моя семья в Бостоне. Сын и старшая дочь учатся на врачей, средняя - на дизайнера, младшая, которая родилась уже в США, - в 11-м классе.
Я живу между Грозным, Москвой и Бостоном. Сейчас в России. Здесь проводим большую благотворительную акцию «Операция улыбка». Оперируем детей со всего бывшего Советского Союза. Я много работаю в Чечне с детьми с врождённой аномалией лица. Езжу по другим республикам - собираю детей. В первую очередь оперирую ребят из детских домов и малообеспеченных семей. Ведь эти операции достаточно дорогие, не у всех есть возможность их сделать.
- Вы же ещё и известный пластический хирург?
- Как раз в Москве я делаю пластические операции известным людям, бизнесменам. В основном ко мне приходят те, кому по роду своей деятельности необходимо следить за внешностью.
- А родственников приходилось оперировать?
- Никогда. В медицине есть такое поверье, что ли: близких родственников нельзя оперировать. Я не то что не оперирую, даже когда болеют мои дети, я сам их не лечу - всегда отправляю в клинику к другому доктору.
Жители Красноярского края все чаще получают госуслуги в электронном виде 
В Красноярске побывал легендарный доктор Хасан Баиев 
Младенцу из Хакасии, которому мать повредила глазки, врачи спасли зрение 
В Красноярском крае пациентка ранила врача кухонным ножом