«До сих пор нет единого мнения, стоило ли нам ввязываться в эту войну. Ведь и после вывода советских войск окончательный мир на этой земле так и не наступил. А афганцы сегодня добрым словом вспоминают «шурави», которые, оказывается, не только умели воевать, но и строили дома, школы, больницы…» - вспоминает участник спецоперации по смене власти в Афганистане в декабре 1979 года, полковник Вячеслав Ермаков.
Командировка на войну
Корреспондент «АиФ-Красноярск» Ольга Лобзина: Вячеслав Алексеевич, как вы попали в группу, которая участвовала в спецоперации по смене власти в Афганистане?
Вячеслав Ермаков: Это была первая командировка в Афганистан. К тому времени я уже несколько лет отработал в управлении КГБ по Красноярскому краю. В 1978 году меня отправили на годичные курсы усовершенствования офицерского состава. КУОС - название школы нелегальной разведки в подмосковной Балашихе. Туда приехали ребята со всего Союза. Из Красноярска восемь человек прошли через школу.
В 1979 году по телеграмме вызывают пять человек. Это Фёдор Коробейников из Саяногорска, Георгий Крайнов из Красноярска-26 (ныне Железногорск), из Красноярска Александр Новиков, Анатолий Колмаков и я. Нам не сказали, куда и зачем. В Балашихе загрузили в самолёт вместе с оружием - как оказалось, главы КГБ Юрия Владимировича Андропова. Летим и по характеру местности определяем, что пока ещё в Союзе. После дозаправки в Фергане видим: местность резко изменилась, кругом сплошные скалы, горы, камни. Поняли - мы в Афганистане.
Почти за 10 лет боевых действий на территории республики были задействованы более 620 тыс. советских военнослужащих. Свыше 15 тыс. солдат и офицеров погибли на чужой земле.
Приземлились в Кабуле. Нас увезли на виллу, в такой обычно жили 6-7 человек - нас там было 20 военных. Холодно, тепла нет, какая-то английская печь; пока её зажгли, все в саже перемазались. Потом нас увезли на авиабазу Баграм, куда уже переместились несколько советских самолётов. Здесь уже были десантники, они ходили в караул. Мы кто во что одет. Когда командир части увидел нас, его чуть удар не хватил. Но ему объяснили, кто мы такие, а солдаты приняли нас за наёмников.
- Вы тогда в каком звании были?
- Капитана. Ранее, ещё летом, из числа оперативных сотрудников КГБ СССР, прошедших специальную подготовку КУОС, был сформирован отряд специального назначения «Зенит». Ему на помощь прилетели сотрудники группы «Альфа» (кодовое название «Гром»). Кроме того, был «мусульманский батальон», сформированный из спецназа ГРУ и призванных десантников 103-й дивизии.
Всё решали секунды
- А когда вы узнали, что будете участвовать в спецоперации? Или об этом открыто не говорили?
- Нас всех собрали и сказали, что политбюро КПСС и военный совет страны решили поменять власть в Афганистане. Потому что глава республики Хафизулла Амин ведёт двойную игру, ориентируется на американцев, и это может привести к нежелательным последствиям. И все республики нашего государства будут досягаемы для тактических ракет, ну и многое другое.
Для участия в операции нас разбили на группы. Георгий Крайнов и я попали на штурм министерства внутренних дел Афганистана (Царандой), Колмаков с Новиковым - дворца Тадж-Бек, где находился Амин, Коробейников – тюрьмы Пули-Чархи.
Царандой - это несколько этажей здания, чугунная, с острыми пиками ограда. Мы произвели разведку, и нас вернули в Баграм. После второй разведки оказалось, что нас ждут. Произошла, видимо, утечка информации. На объекте появились посты через каждые три метра. На втором этаже стоял пулемёт, которого до этого не было. В казарме, как выяснилось, находится около трёхсот человек.
У нас не было трассирующих патронов, которые необходимы для вечернего боя. Из оружия только автомат, пистолет, нож и патроны. Не было противотанковых средств, касок, бронежилетов, медицинских пакетов… Мы с парнем слазили на охраняемый склад десантников и утащили оттуда ящик трассирующих патронов, ещё ящик гранат нам подарили.
- Говорят, участники штурма были переодеты в афганскую одежду с белой лентой на рукаве, чтобы свои не подстрелили…
- Это во дворце ленточки были. Я был в форме песочного цвета, на голове шлемофон, на ногах свои сапоги, на одном молния сломалась, аптечка своя…
Во время проведения операции секунды решали всё. Поэтому было принято решение немного сбросить скорость на трёх машинах ГАЗ-66 с открытым тентом, на которых мы ехали. Сели так, чтобы удобно прыгать. И когда поравнялись с КПП, на ходу начали прыгать, чтобы сбить с толку охрану. Началась стрельба. Я, пока бежал к центральной двери здания, всё время думал, что пуля попадёт в ногу… Но славу Богу, обошлось. Добежали до здания, присели на корточки, оглянулись, я посмотрел в окно и увидел, как в холле здания мой коллега Крайнов стаскивает автомат с парня, который лежит на полу. Подумал, что у Георгия разбит автомат или ему не хватает патронов. Оказалось, ранен парень из Свердловска Анатолий Муранов, ему пуля попала в паховую артерию, кровь била фонтанчиком. Георгий пытался его перевязать, но, видимо, нечем было. Так как я не имел права останавливаться, побежал дальше.
Со второго этажа вышел афганский офицер, ругал нас матом на чистом русском языке. Я дулом автомата потыкал в бок и сказал: «Кричи, чтобы сдавались». Он заупрямился, стрельба раздалась, я бросил гранату в приёмную Али-шаха. Это руководитель Царандоя, который закончил нашу Рязанскую военную десантную академию. Высокий, симпатичный мужик: сиганул со второго этажа и понёсся, перемахнул через ограду, словно она была маленькой, и сбежал.
Офицер стал кричать: «Сдавайтесь, сдавайтесь!» Началась зачистка комнат, помещения. Муторное дело. Удар ногой, граната, потом идёшь туда. А когда гранаты закончились, просто так шли. Затем начали фильтровать пленных. Афганцы были очень худые, слабые и не сопротивлялись. Убитых афганцев я не видел.
«Можем вас и не узнать»
- Но ведь силы были неравные. Советских военнослужащих было в разы меньше…
- Нам повезло, что охрану - почти 300 человек, которые были в казарме, десантники зажали и не дали оттуда никому выйти. Также повезло, что действовали мы дерзко, нагло, быстро и неожиданно. Бой продолжался около 30-40 минут.
Но сразу после штурма была некая тревога. Нам сказали, что придут советники МВД, но никого не было. Самолёты пикируют где-то, нам сказали, что возле Кабула афганский танковый батальон стоит, если они пойдут, будет плохо. Проходит час, два, три - никого, связи нет, рации нет, патронов мало. С солдатами условились, кто и куда будет стрелять. И вдруг слышим тяжёлый гул машин. Думаю, кранты. Что можем против танков с автоматами? Кроме того, мы без документов. Нам ещё перед операцией намекнули: мы можем вас и не узнать. А потом видим - наши танки, БТР с ёлочками (под Новый год было), машут рукой… Радости было много. Кто-то нашёл бутылку польской водки, по кругу пустили по глоточку.
На следующее утро пришли советники и сказали, что все объекты Кабула взяты под контроль, потерь много во дворце, убит Амин. Поставленная задача выполнена.
- Как-то отмечали конец операции?
- Нас привезли в подвал посольства, туда начали другие группы съезжаться. Потом пришёл посол с женой. Поблагодарил нас, вручил нам цветы и два пакета: в одном - закуска, в другом - спиртное. В посольстве мы хорошо встретили Новый год. А через несколько дней поехали домой. Так закончилась моя первая командировка.
В следующий раз в Афганистан я попал через год и провёл там 10 месяцев. Тут уже дали и каску, и бронежилет, и другое необходимое сооружение. Наряду с проведением локальных боевых операций мы занимались оперативной деятельностью по разложению и уничтожению бандформирований.
Чего боялись солдаты?
- Историки говорят, что штурм дворца Амина стал прологом долгой и мучительной афганской войны. Вы тогда могли предположить, что военный конфликт растянется на 10 лет?
- СССР поставил во главе страны Бабрака Кармаля. Это была ошибка, так как афганцы его не уважали. Простой дружелюбный народ всегда хорошо относился к нам, но с течением времени это поменялось в другую сторону. Холод, голод переносят легко. Никто тогда не знал, что это надолго затянется. Хотя в принципе, когда советские войска уходили, мы предупреждали: «Мы уйдём, американцы придут». Так и произошло. Американцы вперёд себя пустили талибов, они всех лояльных к Советскому Союзу повырезали. Уже в настоящее время мои друзья из спецназа «Вымпел» ездили туда, встречались с теми командирами, против которых воевали. Полевые командиры признались, что они допустили грубую ошибку - воевали с шурави, а надо было дружить.
- Но отношение к шурави (так афганцы называли советских военных) стало меняться... Об этом в своей книге писал и экс-посол Великобритании Родрик Брейтвейт, ссылаясь на слова моджахеда: «Они (шурави) были честными воинами, воевали с нами лицом к лицу. А американцы боятся, убивают детей и жён бомбами…»
- И не только воевали, но ещё и строили дома, дороги, мосты, школы, больницы… Американцы в газете «Вашингтон пост» тоже писали, что наш спецназ работал очень хорошо. Я считаю, что спецназ ГРУ действительно работал лучше, чем мы. А ещё низкий поклон вертолётчикам: благодаря им многие вернулись живыми и здоровыми.
Но даже те, кто был подготовлен, там боялись двух вещей: попасть в плен и вернуться калекой. Кроме матерей, они никому не нужны были.
Война всегда горе. В каждом человеке есть доброе и плохое. И острые ситуации, особенно в военных условиях, заставляют полностью раскрыться. Если человек по натуре дерьмо, он может струсить и предать. Потом, многим было непонятно: если человек на гражданке убивает, он может получить пожизненный срок. На войне, если ты не убиваешь, тебя могут расстрелять. И эта дилемма простых солдат заставляла мучиться. Но потом они поняли: или ты, или тебя. И поэтому воевали хорошо.
Хочу сказать, что природа некоторых людей наделила такими качествами, что простые солдаты или сержанты воевали лучше, чем даже офицеры. И мы, когда свои отчёты писали, предлагали руководству: давайте таким присваивать звание прапорщика или офицера. И если Россия вдруг будет ещё втянута в какой-то военный конфликт, эти люди будут возглавлять свои подразделения. Но наши отчёты, наверное, хорошо изучили американцы, но только не русские военачальники, которые лихо наступили на чеченские грабли. К сожалению, опыт Афганистана забыт и в Сирии.
- И всё-таки ввод советских войск в Афганистан - это ошибка?
- Поменять режим - не ошибка. Ввязывание в войну - да. Надо было уйти.
Наркотрафик вырос в 40 раз
- Когда в Афганистане происходили военные события, в Советском Союзе предпочитали об этом не говорить, и только «груз 200» напоминал о том, что где-то идёт война и наши ребята гибнут. А тех, кто вернулся домой, нередко унижали…
- Партийные органы боялись всего. Перед выводом войск военнослужащие нагладили форму, повесили ордена и медали… Но никто из Политбюро, генерального штаба не приехал встречать ребят. Военные сразу попали в руки жадных таможенников и бандитов, которые за билеты на поезд, самолёт вымогали деньги. Во многих коллективах тогда создалась нехорошая психологическая обстановка в отношении афганцев, даже звучали фразы типа «мы вас туда не посылали». И кто-то не выдержал, спился, кто-то в криминал ушёл, некоторые потеряли работу, семью. Почему? Потому что обострённое чувство справедливости рождается на войне.
Это сейчас власти немного разворачиваются лицом к ветеранам-афганцам… Надо сказать, у нас в управлении к ребятам, прошедшим Афган, всегда относились хорошо.
- 15 февраля 1989 года командующий 40-й армией генерал Борис Громов, когда последним пересёк границу, разделяющую СССР и Афганистан, заявил: «За мной ни одного солдата, прапорщика и офицера». Но это не так. Сколько пропавших без вести или попавших в плен до сих пор не вернулись домой…
- Было более 300 человек, которые пропали без вести или попали в плен. Ни Горбачёв, ни Ельцин не думали заниматься их возвращением. Ветераны-афганцы сами с полевыми командирами стали договариваться. Позже к этому процессу присоединились спецслужбы и правительство. К сожалению, после афганской войны наркотрафик вырос в 40 раз. И ежегодно мы теряем около 20 тыс. молодых людей от наркоты. А молодёжь - будущее любой страны.
- Вы встречаетесь с молодёжью, со школьниками. Что они знают о тех событиях? О чём спрашивают вас?
- Они далеки от тех событий. Их интересуют другие вопросы. Некоторые парни спрашивают, сколько убили человек и страшно ли убивать. Девчонки вообще не слушают. У молодёжи сейчас другие интересы. Такие слова, как патриотизм, совесть, к сожалению, начинают сегодня терять своё значение.
Джек Карлович
- Спустя почти 40 лет после первой командировки в Афганистан вам никогда не хотелось туда вернуться? Посмотреть, как изменилась жизнь там?
- Именно посмотреть, поговорить с теми людьми, с которыми вместе работали в те годы, конечно, хотелось. Ведь талибы многих вырезали. Я помню афганских парт-активистов (вроде наших комсомольцев), они настолько хорошо воевали и помогали, не щадя здоровья.
И сегодня, оценивая те события, я бы поклонился нашим солдатам и офицерам, которые попали тогда в непростые условия (жара 50 градусов, военная обстановка), но вели себя мужественно, даже героически. Знаете, раньше Афган мне снился, я просыпался по ночам, искал автомат, он всегда в ногах лежал, когда был там.
Сейчас только некоторые фотографии напоминают о тех событиях. Вот на снимке я с Джеком Карловичем. Афганская собака прибилась к нам. Её никто не учил, но она афганцев чувствовала за 200 метров и сразу подавала знак. Этим пользовался наряд, который делал обход. Пёс всегда появлялся вечером перед заступлением наряда и шёл впереди. Что с нею стало, не знаю, но она нам очень помогала.
В Красноярском крае ветераны-афганцы получат единовременную выплату 
«Не верила, что убьют». 
Путин: причиной ввода советских войск в Афганистан были реальные угрозы 
«Прости нас, Саша, что мы живы...». Воспоминания о войне в Афганистане