243 письма, 580 страниц – результат долгого кропотливого труда работников Красноярского краеведческого музея. На его сайте теперь любой желающий может прочитать переписку художника с родственниками и друзьями.
Отъезд в Петербург, первые впечатления, учёба в Академии художеств, работа над большими произведениями, продажа картин, семья, смерть жены, переезд в Красноярск, учёба дочерей – обо всём рассказывается в опубликованных письмах. Без изменений, сокращений, искажений, с сопровождающими рисунками самого Сурикова.
Переписка как факт
Василий Иванович родился в Красноярске в 1848 году. В училище преподаватель рисования Гребнев, рассмотрев его талант, стал с ним заниматься. В 14 лет у Сурикова появилась первая подписанная работа – акварель «Плоты на Енисее». Позже при помощи мецената Кузнецова он переехал в Санкт-Петербург, где поступил в Академию художеств. Окончив её, написал большие исторические полотна. «Утро стрелецкой казни», «Покорение Сибири Ермаком», «Боярыня Морозова», «Взятие снежного городка» – известные на весь мир картины. Об истории создания некоторых из них можно прочитать в изданных музеем письмах.
Письма – ценный источник сведений о художнике, его семье и творчестве. Российские фонды хранят более двухсот писем Сурикова. И отрадно, что большинство из них – в Красноярском краеведческом музее. История публикации писем началась давно. Первые пять были изданы через девять лет после смерти Василия Ивановича. В 1937 году сотрудница Красноярского краеведческого музея Мария Красноженова взяла письма, хранящиеся в Сибири, как основу своего труда о художнике. К этим письмам биографы обращались не раз. Последний – в 1977 году. Но и тогда использовалась лишь часть из них. К тому же, как выяснилось, в опубликованном были обнаружены неточности.
Составитель, заместитель директора по науке Красноярского краевого краеведческого музея Иван Черкасов рассказывает, что часто пользовался книгой 1977 года при подготовке мероприятий и узнал, что не все из 142 хранящихся в Красноярске писем опубликованы полностью. Родилась идея сделать доступными читателю все его письма.
В красноярской коллекции письма, не только написанные Суриковым, но и ему адресованные.
Детский бой
В процессе подготовки писем к публикации выявились интересные факты. Весомая часть хранящихся писем адресована Василием Ивановичем в Красноярск матери и брату. Но у половины не один автор, а три. К тексту, который писал Василий Иванович, делали приписки его дочери Оля и Лена. И эти приписки никогда не публиковались. К слову, первые письма девочки стали писать, когда им было 10–11 лет. Это совершенно детские вещи.
«Сегодня утром была битва при доме Збука между двумя знаменитыми полководцами Оль и Лень, которые прославили себя во многих битвах».
«Бой бывает, но победа не всегда с моей стороны, потому что Лена стала сильнее и мне с ней справляться труднее».
«У нас бывает иногда большой бой, но Ольга Васильевна уже не может со мной справляться, оттого что я её так царапну, что она уже не может ко мне подступиться».
Есть в этих письмах и детские рисунки, где девочки, например, изображают своего дядю Сашу или его знакомых. Получилась интересная история повседневности, в которой девочки жили: ходили в гимназию, катались на коньках и т. д.
Есть в коллекции письма, которые Ольга писала, уже будучи взрослой. К авторам присоединяется и её муж Пётр Кончаловский. После смерти отца Ольга Васильевна присылала письма краеведческому музею. Так, Кончаловские писали о том, что передают музею произведения и личные вещи Василия Ивановича. Там же – о предложениях помощи в публикации хранящегося в музее эпистолярного наследия художника.
Есть в коллекции 26 писем от сестры и зятя Сурикова, живших в селе Тесь. Как отмечают музейщики, с этими письмами пришлось особенно повозиться: почерк у их авторов был неразборчивый.
Отдельный пласт работы с письмами – составление комментариев. Необходимы были пояснения практически к каждому имени, к словам. Многие из них утрачены. Возникает вопрос: почему не взяли за основу письма, опубликованные в 1948 и 1977 году? Как оказалось, те публикации делались не с самих подлинников писем, а с их машинописных копий. В них не было ни приписок дочерей художника Оли и Лены, о которых мы говорили ранее, ни рисунков.
Неузнанный знакомец
Почерк художника, как рассказывает Иван Черкасов, на протяжении жизни сильно менялся. Василий Иванович начинал с работы канцелярским служащим, переписчиком. И почерк у него был, так скажем, канцелярский, с многочисленными завитушками, что, с одной стороны, придавало определённый стиль, красоту, но с другой – осложняло чтение. И была ещё одна особенность – слова часто писали слитно, по два, по три слова.
Позже почерк Василия Ивановича стал «почерком художника», он не отличался особой разборчивостью. Но вот что было ясно: Василий Иванович хорошо владел русским языком. «В письмах нет ошибок – там хороший чистый русский язык, хорошая пунктуация, хороший словарный запас, за ним нечего исправлять». Но вот сам язык Сурикова специфичен, и при перепечатке некоторые слова оказалось невозможным разобрать. В ранних изданиях были даже замечены прямо противоположные неточности. «Доходило до смешного, – говорит Иван Черкасов, – когда в тексте напечатанном пишут «он узнал меня», а в оригинале – «он не узнал меня».
Как иллюстрация, например, письмо, где Суриков пишет о своих планах приехать к брату и далее: «Ну, не буду забегать». Первое, что приходит на ум, – не буду забегать вперёд. Видимо, так расшифровали текст те, кто его набирал. Но в подлиннике явно иные буквы, и они складываются в слово, которое в словаре Даля означает «завечать», «планировать что-либо, ожидать». Есть и значение от слова завещать – давать распоряжение на будущее.
Интересными для понимания характера художника и отражения его восприятия оказались письма с рисунками. Например, при посещении Суриковым Италии и его знакомстве с собором Святого Петра он написал брату, что собор такой огромный, что, наверное, вся колокольня Ивана Великого может внутри поместиться. Дальше – чертёж церкви Святого Петра в разрезе, и в нём – колокольня Ивана Великого. Или рисунок, где Царь-пушка и Царь-колокол в письме брату после посещения Москвы.
Из писем же узнаём не только о перемещениях сибирского художника, но и о его вкусах, музыкальных в том числе. И ещё много фактов, открывающих для кого-то Сурикова с другой стороны. Сегодня работники музея довольны тем, что получилось – книга уже вызвала живой интерес и отклик у читателя. Есть мечта издать книгу в печатном варианте. Осталось найти средства.
«Есть ли тёплая шубка у мамы?..»
«Здравствуйте, милые и дорогие мои Мама и Саша!
Я всё ещё живу в Москве и работаю в Храме Христа Спасителя. Работа моя успешна… Жизнь моя в Москве очень разнообразная. Днём работаю или иногда хожу в Картинные галереи… На днях ходил на Ивана Великого, всю Москву видно… Тут показывают колокола в 200 пудов и даже в 300… Потом ходил в Архангельский Собор, где цари покоятся до Петра Великого…
Что, милая моя, дорогая мамочка, как поживаете? Хочется мне увидеться с вами. Если (есть ли. – Прим. автора) чай-то у дорогой моей? Что у неё, ещё побольше морщинок стало? Саша, купи Маме тёплые сапоги. Есть ли тёплая шубка у Мамы? Если нет, то я пришлю ещё деньжонок. Бог даст, если хорошо кончу работу, приеду повидаться с Вами. Кланяюсь Всем.
Целую Вас, мои дорогие!»
Василий Суриков – Прасковье и Александру Суриковым, 10 октября 1877, Москва