Без права на ошибку. Профессор медицины – об альтруизме и коммерции

Известность заслуженного врача России, профессора Юрия Дыхно давно перешагнула границы Красноярского края и страны. Он разработал 48 новых методик диагностики и лечения онкобольных, удостоен награды «Золотой скальпель». Потомственный врач, представитель медицинской династии, которая ведёт отсчёт с начала 20-го века.

   

   

В кабинете Юрия Александровича фотографии корифеев советского здравоохранения, которые были его учителями и наставниками: Александра Вишневского, Тамары Дауровой, Юрия Лубенского, Доната Саркизова, Аркадия Лифшица. Большинство из них прошли Великую Отечественную войну, спасали жизни в госпиталях, а в мирное время развивали лучшую в мире систему медицинской помощи.

Чёрная метка

Татьяна Фирсова: Юрий Александрович, почему онкология воспринимается как чёрная метка и люди боятся её больше других, не менее опасных болезней?

Юрий Дыхно: Это очень коварное заболевание, оно не имеет клинической картины. Даже после удачной операции может начаться генерализация процесса, то есть пойти отдалённые метастазы, что может привести к смерти. Но не так всё плохо: с помощью химиотерапии удаётся выходить больного. Сейчас появились эффективные химио­препараты, которые воздействуют на метастазы, правда, и на здоровые клетки тоже. Да, больному тяжело, но он живёт.

– И всё же, несмотря на современный онкологический диспансер, где работают врачи высокого класса, есть те, кто предпочитает лечиться в Москве, Израиле за большие деньги.

– Люди покупаются на так называемый бренд. У меня был пациент – отец банкира, которого лечили в Германии. После операции через непродолжительное время он ушёл из жизни. Его сын на мой вопрос о том, во сколько обошлось лечение, ответил, что даже для него это была очень большая сумма. В Германии и Израиле та же самая хирургия, которую мы проводим в краевом онкодиспансере, та же химиотерапия. К слову, в Израиле работают врачи, получившие образование в России.

– Можно уберечься от этого заболевания? 

   

   

– Люди, которые курят, – потенциальные онкобольные. Болезнь может поразить у них всё что угодно: лёгкие, гортань, желудок, молочную железу. Статистика показывает: большинство заболевших раком выкуривали больше одной пачки в день. Нельзя сбрасывать со счетов и генетический фактор. Но сегодня в нашем диспансере есть возможность проводить анализы на генетическую предрасположенность к онкологии. Если есть подозрения, нужно обратиться к своему участковому врачу и попросить направить на определение онкомаркеров. Следите за состоянием своего здоровья, не занимайтесь самолечением и вовремя обращайтесь за помощью к доктору. Как говорил первый нарком здравоохранения СССР Николай Семашко, здоровье трудящихся – дело рук самих трудящихся.

Кардинальная перестройка

– Что осталось от советской системы здравоохранения, которую ваш дед Михаил Дыхно, крупнейший советский учёный в области социальной гигиены, создавал наряду с Николаем Семашко?

– К сожалению, построенная в СССР колоссальная, идеальная система кардинально перестроена. Советская власть обеспечила бесплатную медицину, создала необходимый коечный фонд, максимально приблизила помощь к пациенту. Современная система здравоохранения края четырёхуровневая. Первичное звено – ФАП, где работают фельдшеры, районные больницы, оказывающие экстренную помощь. Со сложными заболеваниями людей отправляют в межрайонные клиники, расположенные в крупных городах. Оттуда, если необходимо, в краевые больницы. Перестроена и система подготовки медицинских кадров в вузах.

Шишка за щекой. Врачи удалили женщине огромную опухоль на лице Подробнее

Раньше в мединститут к основному набору принимали ещё 100 человек, которые заполняли места тех, кого отчисляли. Сейчас в группе из 13 студентов 5–6 бюджетников, остальные учатся на коммерческой основе. За счёт платников вуз закупает оборудование, делает ремонт и многое другое. Несмотря на то что лечебный факультет выпускает почти 400 человек ежегодно, медики в районы ехать не хотят, стараются остаться в Красноярске. Молодого специалиста не устраивает зарплата 30 тыс. рублей в государственном медучреждении, и он идёт в частные клиники, где платят столько же, но нагрузка гораздо меньше.

Проблему дефицита кадров можно было решить, если бы сохранилась советская система обязательной отработки по распределению. На месте молодому специалисту предоставляли квартиру или дом в зависимости от семейного положения. Он обрастал хозяйством, рож­дались дети, которых кормить из деревни было гораздо легче, когда они уезжали учиться. Сейчас, чтобы привлечь врачей на село, платят от 500 тыс. до миллиона рублей, они покупают в городе квартиры, чтобы через три года туда вернуться. Поскольку в районных больницах нет современного оборудования, молодой специалист не видит там для себя перспектив.

Уходит старая гвардия…  

– За тридцать лет после того, как рухнул Союз, альтруисты и подвижники, двигающие медицину, закончились?

– У большинства студентов отношение к учёбе потребительское. Хотя есть, безусловно, очень толковые ребята, которые хотят получить хорошие знания. Будучи на 3-м курсе мединститута, я пошёл волонтёром в клинику неотложной хирургии профессора Рожанского на ул. Горького, где сейчас Архиерейский дом. После занятий помогал врачам, пока шёл поток больных. Иногда приходилось работать до утра. Деньги за это не получал, мне важно было познать тонкости профессии. Рядом со мной постоянно находился опытный врач, который помогал и подсказывал. После 4-го курса производственную практику предложили пройти в краевой больнице, но я уехал в Ермаковский район, потому что понимал: там многому научусь. Устроился медбратом, начал работать ассистентом в операционной, акушером-гинекологом. К окончанию института уже делал резекцию желудка, то есть проводил удаление большей его части, восстанавливал непрерывность пищеварения, оперировал острые аппендициты, грыжи. Потом и я, работая на кафедре, помогал своим выпускникам-ординаторам. Для меня не было проблемой приехать к ним в Казачинское или Бородино, чтобы поделиться опытом.

Но старая гвардия врачей постепенно уходит, и что будет дальше, предположить сложно. Да, сегодня в онкологическом диспансере собралась хорошая команда профессионалов, которые прошли обучение у опытных специалистов. А у кого учиться врачам, работающим в районах, где таких специалистов нет? Нужно наладить систему, чтобы пациент на месте получал необходимую помощь, а не приезжал в краевую больницу с устаревшими анализами и ни с чем возвращался обратно. Восстанавливать разрушенное необходимо в государственном масштабе.

Тайком ушла в «красную зону». Как успешная спортсменка стала санитаркой Подробнее

– Что вы думаете о сборе денег на операции тяжелобольным детям? Государство в очередной раз снимает с себя ответственность и всё перекладывает на плечи простых людей?

– Считаю это абсолютно недопустимым и позорным для такой богатейшей страны, как наша. Мы качаем огромные запасы недр за границу и не можем выделить деньги для больного ребёнка, чтобы сделать ему сложную дорогостоящую операцию. Да, она стоит 12 млн рублей, но что такое 12 млн в масштабах России?

– Вы провели тысячи операций. Какая особенно запомнилась и есть ли разница, кого спасать – героя или преступника?

– Это не имеет значения, ты просто должен выполнить свой врачебный долг. Даже немецких военнопленных после окончания Великой Отечественной войны оперировали и лечили. В 90-е годы, когда заведовал отделением торакальной хирургии в краевом онкодиспансере, у меня было немало пациентов с уголовным прошлым. Запомнился случай, когда в палате оказались прокурор и два уголовника. Конечно, сразу перевёл их в разные палаты. Пришлось оперировать рак желудка большому криминальному авторитету. Однажды меня пригласили в Москву, чтобы провести операцию Герою Советского Союза, который получил повреждение спинного мозга в Афганистане.

– Имеет ли врач право на ошибку?

– Нет, не имеет. Но может совершить её не в результате злого умысла, а в силу сложной ситуации.