Уже несколько лет в России внедряют систему инклюзивного образования. Смысл её в том, что все дети вне зависимости от особенностей здоровья должны учиться. При этом к каждому ребёнку в школе обязаны найти индивидуальный подход. Родители таких детей поделились с «АиФ-Красноярск» опытом подобного обучения.
Трое за партой
У Елены Бойко тройняшки: 16-летние Юра, Саша и Соня. У всех ДЦП, но разной степени тяжести, поэтому и форма обучения у каждого своя. Юра ходит в общеобразовательную школу, Соня – в коррекционную, колясочник Саша занимается с учителями дома.
Елена говорит, что каждый педагог, который работал с её детьми, – специалист от бога, и всем она очень благодарна. Честно признаётся: ей повезло. Но при этом добавляет, что и сама придерживается подхода «учитель всегда прав». «У Сони в классе все дети со своими особенностями, есть с тяжёлой умственной отсталостью, – рассказывает Елена. – Я бывала на уроках: один кричит, другой скачет. Но к каждому учительница нашла свой подход. Памятник бы ей поставила. Сашина учительница, которая занимается с ним дома, даже перемены использует с пользой: нет чтобы просто отдохнуть – она делает ребёнку массаж, поёт с ним песни. Юра у нас, после того как сделали операцию, на учёбу ходит сам. В 148-й школе для него создали все условия.
Мало того, учителя мне говорят, что он их любимчик, благодарят за воспитание (хотя дома он так хорошо себя не ведёт). Правда, и мальчик он слишком самоуверенный, ему кажется, что он всё может и умеет. Как-то пришёл домой и сказал, что сдавал нормативы по прыжкам на физкультуре. А ему прыгать совсем нельзя. Учительница не знала, новенькая была».
По словам Елены, сына-колясочника тоже зовут на все школьные мероприятия, пытаются включить в коллектив. Но с каждым годом посещать школу ему все сложнее. Муж постоянно на работе, а одной ей тяжело ребёнка-подростка поднимать. «У нас пандус в подъезде сделали. Но так, чтобы только отвязались. Скатить коляску по нему невозможно. Стоит, только всем мешает».
Родители иногда не понимают, что предъявляют завышенные требования. Не все школы могут себе позволить доступную среду – нет ни финансирования, ни объективных возможностей.
Отмените вторую смену
Братья Артём и Тимофей Вагнеры учатся в третьем классе лицея № 3. Почти отличники, проблемы только с письмом. Но мальчики учатся наравне со всеми, по такой же программе, что и их одноклассники. Даже на физкультуру сейчас ходят в общую группу – правда, там им делают поблажки, нормативы они не сдают. К ним приписан ассистент-помощник, но ребята уже давно справляются без него.
«В целом у нас всё хорошо, – делится их мама Ольга. – Но в этом году класс поставили во вторую смену, хотя вроде бы, если в нём учатся дети с особенностями развития, так делать не должны. Мальчикам физически тяжело. Умственная активность у них в первой половине дня, потом они устают. К тому же у ребят много дополнительных занятий – следж-хоккей, музыка, театральная студия, бассейн, иппотерапия. Теперь от чего-то приходится отказываться. С директором разговаривала, в Роспотребнадзор письмо написала – пока результата нет. Но даже учителя отмечают, что успеваемость у мальчиков упала».
Всего, по словам Ольги, в их лицее учатся 36 детей-инвалидов, у шести проблемы с опорно-двигательным аппаратом. Класс, где учатся её дети, на третьем этаже. Но ребята всё-таки передвигаются сами. А вот для тех, кто это делает с поддержкой, или для колясочников в школе доступной среды нет. «Я сама здесь училась, ничего не изменилось с тех пор».
Были первопроходцами
Инна Сухорукова о том, что у её сына аутизм, узнала, когда мальчику было три года. Сейчас Егору 16 лет, он учится в 9-м классе общеобразовательной школы № 149, и здесь у него всё относительно хорошо. Но путь к этому был непростым.
«Сначала мы пошли в коррекционную школу 7-го вида, т. е. для детей с задержкой психического развития. Я даже туда работать устроилась. Школа была далеко – полтора часа добираться. Но там из-за формальностей (два аутиста не могут учиться в одном классе) попросили перевестись на домашнее обучение. Я в этом смысла не видела, так как прежде всего от школы ждала социализации ребёнка. Мы перевелись в школу рядом с домом – 150-ю. На тот момент она была совершенно не готова принимать таких детей, как мой сын. Мне прямо говорили, что школа заточена на гениальных детей. Ушли на домашнее обучение: 8 часов в неделю с педагогом. Я сама пыталась его обучать, но толку было мало».
Ольга пошла к директору 149-й школы. И её ребёнка без проблем зачислили во второй класс. Сама она устроилась тюьтором (помощник в обучении). Тогда и понятия особого не имела, кто это. «Мы прокладывали пути», – говорит мама особенного ребёнка. Она писала письма всем учителям, объясняла, в чём проблема её сына, разговаривала с одноклассниками и родителями. Просила, чтобы ребёнка сажали около двери, чтобы, когда утомится, мог спокойно покинуть урок. В данный момент, по её мнению, всё уже потихоньку работает. В школе много таких детей, как её сын, есть психологи, дефектологи.
«Сейчас уже, конечно, таких детей больше не стараются выдворять. Хотя в конечном итоге всё зависит от руководства школы: пока они не захотят активно сотрудничать с родителями, ничего не получится. Но и родители иногда не понимают, что предъявляют завышенные требования: не все школы могут себе позволить доступную среду – нет ни финансирования, ни объективных возможностей. У педагогов мало информации, как работать с такими детьми, они идут по наитию. Тьюторы тоже не подготовлены, зарплата у них мизерная. Но уже сейчас я вижу, каких результатов добился Егор: его не то что сопровождать на уроках больше не нужно, он до школы ходит сам. Один педагог мне сказал: я ставлю ему оценки за то, что он старается. А другие говорят: мы оцениваем между тем, каким он был и каким стал. Такой подход мне нравится».
Предлагали отдать в интернат
Ещё не так давно многие дети с инвалидностью не могли посещать общеобразовательную школу. У Оксаны Жиляковой старшая дочь с синдромом Дауна. Сейчас Даше 28 лет. Когда-то семья жила в маленьком городке в Якутии. Коррекционной школы там не было. Маме предлагали отправить ребёнка в интернат за 600 км, но она не согласилась. В итоге ребёнок не учился ни дня.
Сейчас в семье есть ещё один ребёнок с таким заболеванием. Дане 7 лет, на следующий год он должен пойти в школу. Мама говорит, что окончательно не приняла решение, как это будет. Она надеется на частную школу, где такие дети могут учиться бесплатно.
«Считаю, что в обычных школах пока не готовы обучать таких детей, как мои, – говорит Оксана. – Но сын сейчас ходит в детский сад № 300, и там у него всё отлично, его полностью принимают, нет проблем ни с воспитателями, ни с детьми. На базе детсада мы даже проводили специальные обучающие мероприятия по работе с особенными детьми для сотрудников из других образовательных учреждений».
Зачем недееспособному школа?
Мама ещё одного тяжелобольного ребёнка назвать себя не захотела – после общения с журналистами у неё появляются проблемы: то опека нагрянет, то прокуратура придёт. Её сын не говорит, не слышит, не ходит, но в школу при этом зачислен – три раза в неделю к ним на дом приходит педагог.
«У ребёнка глубокая умственная отсталость, в будущем недееспособность. Зачем приняли этот закон о всеобщем обучении, не понимаю. Вы знаете, что такое глубокая умственная отсталость и тяжёлая парализация? Нет мозгов, убито всё, нечего учить! Растение не учат в принципе. А когда нет специалистов, что вообще можно сделать? В этом городе их нет. Посмотрите опыт Европы, например, Германии – нашей стране далеко до этого. Видели мы этих новоиспечённых педагогов! Одна кое-как год продержалась. Первый шок у неё был – слюни, оказывается, текут всегда, и ей на руки. А она брезгливая. А зачем на дефектолога выучилась тогда?..»