Александр Щербаков – коренной сибиряк, вырос среди старообрядцев. С молоком матери впитал любовь к труду, ремёслам. Автор трёх десятков книг стихов, прозы и публицистики, изданных в Красноярске и Москве. Почти пятьдесят лет посвятил журналистике. Дружил с писателем Виктором Астафьевым, который тепло отзывался о его книгах и благодарил за присланные саженцы сибирского кедра. Возглавлял краевую организацию Союза писателей России. Недавно Александру Илларионовичу исполнилось 85 лет. Корреспондент krsk.aif.ru пообщался с ним накануне Дня российской печати .
Из рода мастеров
Александр Щербаков: В нашем селе Таскино Каратузского района сильная, крепкая старообрядческая община была, и мои родители – старообрядцы. В семье нашей родилось десять детей, а выросло нас четверо: сёстры Марфуша и Валентина, брат Иван и я – самый младший. Назвали меня Александром в честь святого Александра Невского.
Село отличалось разнообразием мастеров. У нас был крепкий колхоз, своя пимокатка, столярка, брынзоварня, шорная – на все руки мастера. Отец, Илларион Григорьевич, был известным пимокатом. Ему на Николу зимнего везли заказы из Каратуза, из соседних деревень и даже из Минусинска. А мать, Мария Васильевна, была портнихой. Я вырос под стрекот швейной машинки «Зингер». В крестьянстве обязательно приучают детей к труду, и отец меня учил пимокатному делу. И писать начал именно о мастерах – о том, что знал. Мир старокрестьянский, сельхозартель трудолюбивая, мастеровитая – вот мои корни.
Семечки на фронт
Марина Панфилова: Вы принадлежите к тому поколению, что «крестилось в священной войне». Каким осталось в памяти военное детство?
– Отец – фронтовик, участвовал в трёх войнах. Успел повоевать на Первой мировой, а когда началась Гражданская война, вступил в армию Щетинкина. С Щетинкиным отец и наши минусинские мужики воевали не только в Сибири против колчаковцев, но и ходили в Крым «на Врангеля». Брат Иван был одним из первых трактористов в деревне, ушёл на фронт в 1943-м и не вернулся. Где погиб – неизвестно. Прислал телеграмму, мол, ранен, еду ближе к дому. Видимо, его везли в Сибирь, в госпиталь, но состав разбомбили немцы…
Старшей сестре Марфуше было лет девятнадцать-двадцать, её вызвали в военкомат, хотели отправить на фронт, но пощадили, поскольку брат погиб, не взяли. У меня есть рассказ «Подарок нашим». Я услышал, что девушки – подруги сестры – собирают посылку на фронт, и вспомнил, что у меня есть тыквенные семечки. Я их на печке подсушил, в конвертик положил и подписал: «От СашА», – и подал сёстрам, чтобы семечки мои тоже отправили. А средняя сестра Валька меня обсмеяла: «Это что, от США?» Я обиделся и ушёл спать. Но утром мать говорит: «Шурик, где твой конверт? Давай!» Я отдал, и мои семечки уехали на фронт.
А самое печальное – плач то в одном доме, то в другом доме. К нам тоже приходила похоронка на отца, но, к счастью, оказалась ложной. Отец участвовал в Сталинградской битве, был тяжело ранен и попал в списки погибших. Недавно мой племянник был в Волгограде, и на стеле на Малаховом кургане среди погибших защитников нашёл имя отца. Оказалось, его, тяжелораненого, сослуживец, молодой парень, на лодке через Волгу переправил в госпиталь. Как отец пришёл в себя, дал домой телеграмму, что жив.
Вернулся осенью 1945-го. Помню, как остановился автомобиль, отец сгрузил свою котомку, мать выскочила в фуфайке, а я на печку залез: отца почти не помнил. Он открыл занавеску, меня вытащил, посадил на плечо. От него табаком, винцом пахнет, борода выросла…
Первый гонорар – пятёрка
– Любовь к литературе откуда возникла?
– Мой главный учитель – сестра Валя. Она уже училась в школе, а мне было лет пять-шесть. Она всё читала вслух – и арифметику, и географию, историю, литературу. Я слышал, как она декламирует стихи Лермонтова: «Погиб поэт – невольник чести», – и выучил это с её голоса. Особенно мне нравился рассказ Тургенева «Муму».
В 1937 году было 100 лет со дня гибели Пушкина. Даже у нас, в деревенской семье, где безграмотные родители, был большой том стихов Александра Сергеевича! Зимними вечерами часто читали их. Всё это я слышал, любил и сам стал пробовать. Первые стихи написал в 4-м классе.
После семилетки поехал в Каратуз учиться. Учителем литературы у нас был Александр Николаевич Генцелев – колоритный мужик, охотник, рыболов и поэт. Однажды я пару стишков написал, и в районной газете их напечатали. Александр Николаевич открыл классный журнал и сказал: «Щербаков, ставлю пять – авансом!» Так что первый гонорар я получил в виде пятёрки!
Высшее мужество – сказать правду
– Сейчас на подъёме тема патриотизма. На каких примерах надо сегодня воспитывать молодёжь?
– Для меня всегда был примером человек-труженик. Сейчас, к сожалению, в обществе поднят на щит бизнесмен, предприниматель. Сегодня найти бы героя-труженика, созидателя. И, конечно, наш российский народ нуждается в защитниках. Пахарь и воин – главные герои. Я почти не смотрю телевизор, но бывает, случайно гляну на экран – там поют и пляшут, будто нет спецоперации. А в это время под пулями грязные, немытые, замёрзшие наши ребята в окопе, ожидающие каждую минуту прилёта... Бойцы рискуют жизнью. Они настоящие герои.
– В 2024 году будем отмечать 100-летие писателя Виктора Астафьева. Вы были знакомы с Виктором Петровичем. В чём феномен его успеха и народной любви?
– Писатель Валентин Распутин на 60-летии Астафьева сказал о нём так: «Появился художник на Енисее – Астафьев, у которого не только герои, но сам автор говорит народным языком. Людям понравилось, что этим он близок народу – своим голосом писателя. Сам Виктор Петрович вспоминал: «Люди мне говорят: ты пишешь таким языком – так и пиши, мы тебя понимаем!»
Астафьев дважды сам писал предисловия к моим публикациям, книгам – я никогда об этом не просил. Отослал Виктору Петровичу свою книгу «Знакомьтесь, мои земляки», потому что почувствовал в нём родную душу. Он откликнулся...
Многие в конце жизни его видели разочарованным, обозлённым. Я знал другого Астафьева. Он был очень общительным, весёлым. Меня раз пять подряд выбирали партийным секретарём в писательской организации с подачи Астафьева! Они с супругой Марией Семёновной посещали наши собрания, которые всегда были открытыми. С искренним интересом относился, советы давал, рассказывал очень интересно.
– У каждого писателя своя Муза. У Льва Толстого – Софья Андреевна, у Виктора Астафьева – Мария Семёновна. А кто ваша Муза?
– Моя супруга, Надежда. Это ещё школьная любовь, из соседней деревни. Вместе мы 63 года. Как говорится, не дело мужа говорить о достоинствах своей жены! Конечно, она интересуется, читает мои книги. И стихи раньше ей посвящал. У нас один сын, один внук и уже два правнука.
– Вы работали в редакциях почти всех краевых изданий и студий советского прошлого. Возглавляли красноярское отделение Союза писателей России. Сегодня слово писателя весомо?
– Я член Союза писателей СССР с 1980 года. В то время слово писателя значило многое. А теперь литературу задвинули, изъяли из общественного сознания. И народ отучили читать. Удивлён, что сегодня не ценится писательское слово. Даже в реестре профессий нет такой профессии – писатель!
И всё же отменить литературу невозможно. Писатели всё равно будут существовать и творить в форме фольклора – создавать песни, пословицы, сказки. Наше с вами дело – чтить традиции больших писателей, которые были перед нами, и продолжать говорить о своём времени честно и правдиво. Лев Толстой предлагал определять качество написанного по трём критериям: ново, ясно, правдиво. Самое высокое мужество – это мужество сказать правду.
– В начале января вы отметили своё 85-летие. С каким настроением встретили эту дату?
– Отвечу строчками из моего стихотворения:
Слава Богу за всё. За даренье
Многолетия мне на земле,
За горенье души, за прозренье
Правды в мире, лежащем во зле…