«Когда мы говорим о судьбах современников, очень важно писать житие русского человека в наши дни. Это важно и для самого читателя, чтобы осознать себя в том времени, в котором он живёт, а не в придуманном мире», - считает писатель Михаил Тарковский, круто изменивший свою жизнь в 1981 году, уехав из Москвы в сибирскую глубинку. Что сегодня волнует автора, он рассказал «АиФ-Красноярск».
Жити русского человека
Ольга Лобзина, «АиФ-Красноярск»: Михаил Александрович, ваша книга «Не в своей шкуре» вошла в шорт-лист национального конкурса «Книга года». Насколько важно для писателя участие в конкурсах и общественное признание?
Михаил Тарковский: Будет неправдой сказать, что писателю это неважно. Это греет самолюбие. Другой момент - когда ты получаешь высокую награду, это означает: наша взяла.
- В среде писателей тоже существует борьба?
- Писатели делятся на два направления. Есть традиционалисты, которые идут дорогой русской классической литературы. А есть представители постмодернизма, достигшие особой силы в конце 80-х годов и обслуживающие идеологическую подоплёку перестройки. Они очень крепко срослись с этой новой идеологией, создав своё поле...
- Куда вход для посторонних закрыт?
- Не пускают туда представителей традиционной литературы. Считают: да, была русская классика, мы её будем тряпочкой протирать, бережно хранить… Но её время ушло. И писать о сегодняшнем дне никакого смысла нет, поскольку здесь нет ничего интересного и хорошего. Поэтому на конкурсе «Большая книга» чаще побеждает фэнтези.
Когда мы говорим о судьбах современников, очень важно писать житие русского человека в наши дни. И мы относимся к тому, о чём пишем, ещё и как к летописи. Ведь за это любят произведения Астафьева, Распутина, Платонова, Булгакова, Бунина, Толстого, Достоевского, Пушкина, Лермонтова, Гончарова, Лескова и других классиков. Они передают атмосферу того времени. А противники стремятся уничтожить эту память… Говорят, что классика - музей, артефакт. Это не артефакт, а про нашу жизнь. Писатель передаёт то, что все чувствуют, переживают, о чём размышляют... А 80% авторов либерального крыла пишут не о сегодняшнем дне…
- При этом сегодня модно писать, снимать кино о советском периоде, об исторических личностях, порой очень спорных, а ещё про бандитов и воров…
- Потому что очень трудно сказать о сегодняшнем дне так, чтобы у людей после прочтения книги возникло светлое чувство любви, плеча, будущего…
В чём правда?
- Недавно вы приняли участие в «Шукшинских чтениях», которые традиционно проходят под лозунгом «Нравственность есть правда». Насколько сегодня востребованы такие писатели, их философия, отношение к жизни и человеку, «за которого душа болит»? Или это уходящая натура и интересна только поколению 50+?
- Знаете, у меня есть своя небольшая аудитория (конечно, не такая, как у раскрученных авторов) - её средний возраст - 30-45 лет. Деятельные, семейные, молодые ребята. Народ соскучился по хорошей литературе и хочет что-то про себя услышать, про то время, в котором живёт. А не про какую-то непонятную вымышленную эпоху… Уверен, что наш читатель думающий, и именно по такой литературе истосковался. Конечно, хочет и правду слышать, и чтоб надежда была.
- Не кажется ли вам, что с правдой у нас как-то сложно?
- Конечно, сложно. И причины тут чисто политические. В нашем правительстве разные люди с разными представлениями о том, какой должна быть Россия. И немало людей из этой политической элиты считают себя гражданами мира. Я общался с такими. У них нет границ. Они сегодня здесь, завтра в Англии, Америке, Эмиратах… там у них активы. И они, находясь в этом мире, который нам не понять, пытаются перевести эти законы сюда.
- Эти люди не собираются здесь жить, и у них душа не болит за миллионы россиян…
- Их душа где-то далеко от России… То же самое было, когда коверкали систему образования. Когда из программы выкидывали Гоголя, Есенина, сокращали часы русского языка и литературы, а добавляли время для изучения английского. Такого ни в одной стране нет. И в нашей не было ни при царе, ни в советское время. Пусть там много было идеологии, и дров наломали, но тем не менее была сильная система образования. Те же коммунисты всегда основывались на русской классической литературе и относились к ней бережно, потому что понимали, что там заложена основа, и если её уничтожить, будет катастрофа.
- Как думаете, почему это происходит: от необразованности чиновников или всё решают деньги?
- Когда на необразованность накладывается коммерческая идеология, для которой главное... Как Чубайс недавно сказал: «Бизнес - это не про страну, а про деньги». И чего мы хотим? Вот и пожинаем плоды реформирования образования. Многие дети сегодня не знают, кто такой Пушкин. Они хотят уехать в Америку. Молодёжь стыдится быть русскими.
Писатель-отшельник
- Вас называют то писателем-отшельником, то последователем Астафьева… Как относитесь к такому сравнению?
- Действительно, я много лет жил в тайге - в деревне Бахта. Потом полоса отшельничества закончилась. Только в этом году провёл 40 встреч в регионах Сибири. Мне интересно общение. За годы, что прожил в тайге, я собрал не только огромный материал, но и душу свою, и сегодня мне есть чем поделиться с другими. Что касается сравнения с Астафьевым, этому очень трудно соответствовать, учитывая масштаб личности, и как-то неловко…
- Когда много лет назад уезжали из Москвы, почему именно в Сибирь, где суровый климат и непростые условия выживания? Ведь в стране немало регионов с красивой природой и мягким климатом.
- Меня почему-то влекла тайга. Само слово завораживает, нигде такого нет. Может, потому что мы лесные люди (жили в средней полосе России) и воспитаны нашими классиками, удивительно правильно воспевавшими красоту полей, лесов. Если распределять на пьедестале природные явления, то для меня всегда тайга была самым заповедным и желанным местом.
- А быт и жизнь в глубинке не смущали? Ведь деревни, когда вы приехали туда, находились в упадке.
- Наоборот, был подъём. Я ещё захватил традиционную культуру, когда люди занимались своим делом, присутствовал дух промысловый, сибирский, особый. Познакомился с людьми, у которых ещё можно было чему-то научиться. Как раз на этой волне я начал строить музей, и мы успели собрать коллекцию и снять четыре серии фильма о жизни в сибирской тайге «Счастливые люди». Понимали: если не сделаем, то пройдёт смена материального мира, и всё то традиционное, что своими руками делали, вытеснит пластмасса, механизмы, и мы утратим что-то важное.
- Вам никогда не хотелось вернуться в столицу?
- Никогда. Моё место здесь, в Сибири. Я с огромной любовью отношусь ко всем регионам: везде своя история. Допустим, Суздаль или Елец (на год старше Москвы): там энергия земли сумасшедшая, каждый метр наполнен историей. И даже в мегаполисах при их бешеном ритме можно остановиться и увидеть такую концентрацию исторических объектов! Я не люблю, когда говорят: одна часть страны плохая, а другая хорошая. Это всё наше, наша история.
Сибирь как спасение
- Как думаете, есть будущее у сибирской деревни или миграция в город продолжится?
- Этот процесс происходил и раньше. Помните, ещё до войны был страшный голод, и в города ехали из южных регионов, Украины, Белоруссии. И в Сибирь движение было, начиная с дореволюционных времён, по столыпинской реформе. Крестьяне семьями на подводах ехали сюда, потому что здесь много земли, тайга со своими дикоросами и животным миром. И Сибирь для многих стала спасением.
Сейчас, конечно, уезжают из деревни. Порой едешь - и сердце болит, когда видишь заброшенные посёлки, дома. Город высасывает сельскую местность. Но есть и другая тенденция: когда из города едут в эко-деревню. Мне не нравится название, но, по сути, это желание человека жить на земле. И ведь деревни очень разные: чем дальше от города, тем люди более крепкие, приспособленные к выживанию в суровых условиях. Дары природы для трудового мужика являются большим источником поддержки штанов, и даже на хлеб с маслом можно заработать, если не лежать на печи.
А 20 км от Красноярска отъедем - увидим деревеньку, где ходят пьяные молодые люди, которые ничего не хотят. Там больные дети; если пойдёте в полицию, уверен, вам расскажут о всех социальных проблемах, присущих посёлкам, находящимся поблизости от города. Деревни разные.
Бабушкина мудрость
- В фильме «Замороженное время» вы рассказываете очень поучительную историю, когда простая просьба бабушки подать кружку воды вас раздражает. И в ответ её слова: «Потом стыдно будет». А ведь каждый из нас может вспомнить подобные истории, когда кого-то оттолкнул, обидел или причинил боль близкому человеку. И спустя время хотел бы попросить прощения, а человека нет.
- Она мне тогда говорит: «Ты же потом, дурак, жалеть будешь! Ты хуже себе делаешь». Тогда, конечно, это на меня отрезвляюще не подействовало. Действительно, гораздо позже понимаешь весь смысл происходящего. И до сих пор вспоминаю некоторые свои действия по отношению к бабушке, за которые стыдно.
- А не кажется ли вам, что сейчас и в обществе есть некое нагнетание агрессии, злобы, ненависти. Мы раздражительно реагируем на малейшее замечание.
- Всё это происходит потому, что нет созидательной идеологии. Провозглашена идеология рынка. И, по сути, духовная бесхозность, которая над народом повисла, приводит к чёрствости и жестокости. На американский манер весь этот идиотизм происходит, к сожалению, и у нас подобному место есть: то маньяк убивает людей, то драки устраиваем на дорогах. Культ грубой силы, мат, который бесконечно звучит на улицах. Вроде сейчас нет, как после перестройки, пустых прилавков в магазинах, с голоду никто не умирает, и в материальном плане вроде стали жить лучше. Тем не менее вылезают те вещи, о которых мы говорим и сожалеем.
Человек слаб…
- Помню, в 90-е годы, когда рухнул Союз, люди массово пошли в храмы, стали строить и восстанавливать заброшенные церкви. А сейчас мы наблюдаем некое отторжение, в том числе негативное отношение к священникам. Посмотрите, как воспринимается строительство храма на Стрелке. Что происходит?
- Быть верующим человеком - это огромный труд, вокруг масса искушений. И очень многие просто не выдержали. Потому что легче всего стремиться к чему-то от противного: мне не разрешают, а я вам назло буду делать. А вот построили храм - опять что-то не так, и попы плохие. Это свойство человека вообще, и особенно образованного - всегда быть всем недовольным. Во всех своих неудачах обвинять кого-то. Плюс идёт дискредитация церкви. Когда работает рыночная схема и во главу угла ставится коммерция, которая предполагает пожирание одним другого, когда действуют волчьи законы. И они проникают во все структуры, в том числе и в церковь. Там ведь тоже обычные люди, грешные. Мне рассказывали, что некоторые молодые люди идут в церковь с желанием поправить своё материальное положение. Такой мотив тоже имеет место быть.
- Именно это отталкивает людей от церкви.
- Я отношусь к этому как к проверке твёрдости и испытанию на нашу верность. Но очень многие отвернулись, говорят какие-то оскорбительные вещи. Для них всё одно: президент, патриарх, православие, мракобесие, государство - всё зло. Церковь тоже разная. Там тоже люди со всеми человеческими слабостями. Вообще, человек слаб. Помните попытку православной церкви сблизиться с католической церковью, которая поддерживает однополые браки? Кому это может понравиться? Какому-нибудь батюшке из Дивеевской церкви? Никогда. Мне это не понравится. Или батюшке, который служит в Донецке под пулями?
«Из вытупления первого секретаря...» Чем грозила опечатка в 80-е годы? 
«Факт должен без остатка раствориться в вымысле». Писатель - о творчестве 
«Музу не жду». Казачий атаман - о службе в полиции, творчестве и мечтах 
Читая Астафьева. В Азии познакомились с творчеством сибирского писателя 
Рустам Карапетьян: Пока в мире есть жестокость - она будет в книгах