В современном календаре давно уже нет праздника День Советской печати, который отмечали 5 мая. Исторически он был приурочен к выходу первого номера газеты «Правда». Но для многих журналистов, чья трудовая деятельность совпала с советским периодом, он по-прежнему остаётся главным профессиональным праздником. Корреспондент «АиФ-Красноярск» встретился с одним из представителей когорты редакторов районных газет Маратом Валеевым, выпустившим недавно книгу «Записки газетчика».
На стыке эпох
Ольга Лобзина, «АиФ-Красноярск»: Марат Хасанович, ты пришёл в журналистику, когда была другая страна, иные ценности, подходы к СМИ, наконец, существовала цензура. Сорок лет работы в провинциальной печати - срок немалый…
Марат Валеев: Практически целая жизнь. Мне пришлось работать на стыке эпох, то есть войти в профессию и сформироваться в ней в период социалистического строя в нашей огромной стране, затем пережить его слом и развал страны, отказ от прежних ориентиров и ценностей и крутой разворот к тому, что мы раньше всегда презирали и критиковали - к капиталистическому развитию экономики и общества, причём в самых уродливых формах.
Конечно, мы не могли не понимать, что соцстрой, постепенно переросший в застой и приведший страну к кризису, в таком виде больше не способен существовать. Но очень уж болезненным был шоковый переход к новой формации, и потому был встречен в штыки большинством населения. И мы, газетчики, не только писали обо всём этом, но и сами испытали, да и продолжаем испытывать на своей шкуре все «прелести» этого этапа жизни страны. Обо всём этом я и пишу в моей книге «Записки газетчика».
- Ты не стесняешься и называешь себя провинциальным газетчиком, хотя из-под твоего пера вышло немало рассказов, юморесок и фельетонов, книг. Ты давно состоишь в Союзе российских писателей, неоднократный победитель российских и международных конкурсов. Но когда начинал свои первые шаги в районной газете, у тебя ведь было неполное среднее образование. Такое тогда возможно было? И что привело тебя в журналистику?
- Я остался верен своей профессии на всю жизнь, как бы это пафосно ни звучало. Вернувшись в 1971 году после службы в армии в родительский дом и работая в тракторно-полеводческой бригаде, я между делом и совершенно неожиданно для себя начал пытаться писать. Рассказы свои - это были юморески - отправлял в районку «Ленинское знамя». Поначалу редакция отвергала их. Но с третьей или четвёртой попытки получилось - напечатали, почти без правки, юмореску «Карасятник», потом ещё и ещё. Ну и попросили, как селькора, начать писать более прозаичные вещи: про сенокос, животноводство, людей труда. Писал - не так азартно, как рассказы, но очень добросовестно. И получил приглашение в штат газеты. Мне было очень интересно попробовать себя в новом деле. Ну да, образование у меня к тому времени было неполное среднее, но я был нужен газете, так что мой первый редактор заставил меня довершить учёбу в школе рабочей молодёжи и получить аттестат о среднем образовании.
А высшее профессиональное я получал уже в Алма-Ате на заочном факультете журналистики КазГУ им. С. М. Кирова (сейчас им. Аль-Фараби). К тому времени я уже работал собственным корреспондентом Павлодарской областной газеты «Звезда Прииртышья» в Экибастузе.
Цензура, но без чернухи
- Согласись, время тогда было непростое. Его ещё называют закатом застоя. Хотя мне кажется, тогда чиновники боялись критических публикаций, на которые они обязаны были реагировать...
- Да, товарный дефицит в 80-е уже ощущался. Поднадоела партийно-властная опека всех СМИ, начиная от многотиражных газет и заканчивая центральными органами. Но жизнь в стране кипела, не было такого понятия, как безработица, люди не боялись за завтрашний день, за будущее своих детей. Благодаря этой же опеке практически ни одно критическое выступление газеты не оставалось без реакции, критикуемые объекты обязаны были отвечать редакции, принимать меры для исправления недостатков. Конечно, был и круг ограничения критики, не на всех она могла распространяться, и цензура существовала. Но в редакции главным цензором был редактор - как правило, член КПСС, а то и член бюро райкома партии, и его обязанностью было не допускать появления в газете материалов, подрывающих основы государственности, руководящей роли партии, ну и, конечно, моральные и общественные устои. Чернухи в газетах, на телевидении тогда не было. Оттого, я считаю, и люди были чище, доброжелательнее.
- В советское время была ещё и политическая цензура… В «расстрельные» годы кому-то за банальную опечатку она стоила жизни или ссылки, например, в Сибирь.
- В 80-е годы таких крайностей уже не было. Политической цензурой занималось особое учреждение - Главлито, но было оно не везде, а лишь в крупных городах. В Экибастузе цензор главным образом следила (ей приносили на подпись гранки всех полос) за тем, чтобы в газетах не раскрывались государственные секреты: не писали о расположении воинских частей, не рассказывали о стратегических запасах продовольствия и так далее. Всё прочее лежало в зоне ответственности редактора и журналистов.
Несмотря на такой вроде бы жёсткий контроль, случались и досадные проколы. Как однажды со мной. Будучи дежурным редактором очередного номера экибастузской районной газеты «Вперёд», я вместе с корректором пропустил опечатку. Наутро нас встречает разъярённый редактор и трясёт свежим номером газеты. С ужасом всматриваюсь в отчёркнутое редактором место: на развороте печатается отчёт с пленума райкома партии, и в подзаголовке крупно набрано: «Из вытупления первого секретаря райкома партии…» Куда-то запропастившаяся литера «с» поставила под сомнение умственные способности первого лица района! Редактор рвёт и мечет, потом звонит в типографию и узнаёт, что газета на почту ещё не ушла, отдаёт распоряжение пустить весь тираж под нож и отпечатать заново после исправления ошибки. За мой с корректором счёт. Потом он всё же отходит, и тираж печатается за счёт редакции.
И я даже представить не могу, чтобы с нами сделали за такой ляп в 30-е годы. А в 80-е даже с работы не выгнали. Хотя головомойку всё же устроили.
Что уж говорить о современных тенденциях! Встречаясь порой с чудовищными ошибками и опечатками, и не только в газетах и журналах, но и в книгах, я просто прихожу в ужас. То ли на корректорах экономят, то ли редакторы (во всяком случае, независимых изданий), избавленные от вышестоящего контроля, перестают быть требовательными и к своим подчинённым.
Север затягивает
- Ты с такой ностальгией говоришь о прошедших временах. Сложно было принять современные правила СМИ?
- Всё течёт, всё меняется, и я хоть и не безоглядно, но принял те изменения, что произошли в моей стране, в том числе в сфере СМИ. Хотя погрустить есть о чём. В прежние времена газеты не закрывались по экономическим причинам. Мало того что зарплата журналистам выплачивалась регулярно и без задержек, они, начиная даже с таких маленьких газет, как районные, получали ещё и гонорары за свои заметки, статьи, очерки. Начислялись гонорары и нештатным авторам, причём в пропорции 40:60 (большая цифра - это для внештатников). Пусть выплаты эти были скромными и носили стимулирующий характер, но они подвигали газетчиков и авторский актив к большей творческой продуктивности, повышению качества материалов. Потому для меня 5 мая - День советской печати - остаётся таким же важным, как и нововведённый День российской печати 13 января, к которому, кстати, я долго не мог привыкнуть.
- Как тебя занесло из Казахстана на Крайний Север?
- Приехал в Туру по приглашению редактора окружной газеты «Советская Эвенкия» Эдуарда Иванова в июне 1989 года. Я и моя жена Светлана, тоже журналистка, думали, что отработаем здесь положенные по договору три года и вернёмся обратно в Казахстан. Но, несмотря на сложности с бытовой устроенностью, суровость климата, остались на следующие три года, потом ещё на три. И так проработали до 2011 года. Север ведь действительно затягивает, и работа была очень интересной: здесь для нас всё было внове - и командировки в районы, отдалённые посёлки, в которые можно было попасть только авиацией, и новые люди, и белые летние ночи, и 50-60-градусные морозы, и безбрежная тайга, которая везде, куда ни глянь, и прекрасная Нижняя Тунгуска, сиречь Угрюм-река. Да и неплохая зарплата, которая росла с каждым прожитым на Крайнем Севере годом.
В Эвенкии мы провели треть нашей жизни, полюбили эту суровую, насквозь выстывшую, но тем не менее очень тёплую землю, её доброжелательных и твёрдых духом людей и её маленькую газету, уже более 80 лет ведущую летопись родного таёжного края. И немалая часть этой летописи сотворена перьями четы провинциальных журналистов Валеевых…
По лезвию истории. Как школьный урок связан с будущим России? 
Священник Андрей Ткачёв: «Бог не спонсор и не полицейский» 
Михаил Тарковский: «Героизм в России не истребить» 
Бремя быть свободным. Философ - о природе человека, религии и семье 
Всеволод Севастьянов: «Миссия России – собирать и защищать»