В последние годы в школы Красноярска всё чаще стали поступать дети мигрантов из ближнего зарубежья. Из-за конфликтов на их родине, неустроенности жизни, отсутствия работы родители везут их за тысячи километров, чтобы они получили здесь российское образование и смогли закрепиться на русской земле. Корреспондент «АиФ-Красноярск» встретился с молодой учительницей русского языка и литературы Еленой Басалаевой, которой достался класс, где почти половина учеников - дети мигрантов. Под впечатлением от увиденного она написала несколько очерков о таких детях, а позже поделилась с «АиФ» своим мыслями.
Без русского никуда
Вера Божкова, корреспондент «АиФ-Красноярск»: Лена, кто был в твоём классе, когда ты пришла работать?
- Многие ли из них знают русский язык? Как он им даётся?
- Уровень владения русским языком был разным. Были те, кто живёт в России не первое поколение, язык знают хорошо, родители с высшим образованием. Но в основном это были люди, которые приехали на заработки в надежде пополнить семейный бюджет на стройках, рынках и уехать на родину. Новеньким, кто едва говорил по-русски, я старалась дать индивидуальные задания: переписать текст, рассказать о себе, подчеркнуть слова, а то и вовсе, как в расхожей шутке, найти знакомые буквы. Тем, кто меня не чурался и хотел учиться, конечно, помочь было проще. Одной из таких была Гульджахон. Она старательно училась, и на мой вопрос: «Любишь ли ты учиться?» - ответила: «Дедушка говорит мне: учи руськи язик. Никуда без руськи язик». Сердце моё, конечно, растаяло: при засилье «римейков», «сиквелов», «шопингов», «спойлеров» и «кол-центров» кто-то из чужестранцев всё ещё уважает русский язык и даже считает, что без него никуда.
Изучение русского языка очень тяжело дается детям-мигрантам. Фото: АиФ/ Фото: Сергей Юртев
Тяжелый вопрос
- Лена, а замечала ли ты тоску по родине в глазах этих детей, или они счастливы жить в России?
- Конечно, они тоскуют по своей земле. Когда я стала это видеть, нередко порывалась спросить у их отцов и этих золотозубых дедов советской закалки: ну зачем вы везёте в чужую, далёкую страну ребёнка? На деле я ничего не спрашивала - догадывалась, что они могут ответить. Война, безденежье, голод… И всё-таки сами дети часто говорили мне, что здесь, в России, они только временно. Вот поработает отец ещё годик-другой, переведёт домой побольше долларов и выстроит огромный-преогромный дом возле самого Самарканда. Кто-то и в самом деле уезжал, забирая свою семью. Но многие, наверное, тысячи других спустя год-два так же ютились на восемнадцати квадратных метрах.
Наблюдая за своими учениками, слушая их рассказы, я поняла: чем дольше иностранцы жили здесь, в Красноярске, тем больше рвались их связи с родным городом и аулом. Однажды на уроке в 6 «А» я вещала на какую-то патриотическую тему и пафосно рассказывала о том, что родина у человека только одна, как мать. Армянин Давид вдруг спросил: «А какая родина у меня? Армения или Россия? Что, у меня две родины?» Увы, я не нашлась, как ответить, и промямлила что-то про исключения и нашу сложную современность. Вопрос был тяжёлый, как камень, - вопрос от ребёнка, который уже не чувствовал себя армянином, но так и не стал русским.
Дети часто говорят, что в России они временно. Фото: АиФ
- Может быть, в школах, где много таких детей, нужно вводить специальную программу, включать больше произведений авторов из ближнего зарубежья?
- Поначалу я тоже так думала. Мне очень хотелось побольше рассказывать им о Чингизе Айтматове, читать на уроке больше стихов Расула Гамзатова вместо программных двух, подчеркнуть, что Грибоедов был послом в Тегеране… Но, слава Богу, я как-то вовремя поняла, что, поступая так, только увеличила бы пропасть между русскими и нерусскими детьми. Нет, если всё-таки, окончив школу, они решат остаться на нашей Родине, пусть начинают чувствовать себя причастными к России. Так будет легче и для нас, и для них.