«Смерти нет». Что видят гражданские в зоне СВО, куда возят гуманитарный груз

Директор природного биосферного заповедника «Цент­ральносибирский» Павел Кочкарёв более 30 раз доставлял гуманитарные грузы на Донбасс. Первый повёз спустя полтора месяца после начала СВО — в апреле 2022 года.

«Мы с соратниками хорошо понимали, что так называемые западные „партнёры“ используют двойные стандарты и стремятся загнать Россию на за­дворки. Чувствовали, что нашим воинам нужна помощь и поддержка», — говорит волонтёр.

Сомнений у сыновей не было

Татьяна Фирсова, krsk.aif.ru: Павел Владимирович, в какие населённые пункты Донбасса вы доставляли гуманитарные грузы?

Павел Кочкарёв: В апреле 2022 года отправились под Донецк, потом под Новоазовск, где стояли наши бойцы и добровольцы ДНР. За всё время проехали весь передний край, начиная с Белгорода. Доставляли гуманитарные грузы на Купянское приграничье, в Сватово, Запорожье, Херсонскую область. Везли маскировочные сети, противодроновые ружья, продукты. А также тепловизоры, коллиматорные прицелы от ОНФ. Словом, всё, что необходимо бойцам на передовой, в том числе ребятам из нашего посёлка Бор, которые держали оборону на Кинбурнской косе. Это стратегически важный рубеж, обеспечивающий контроль выхода в Чёрное море.

Самая крайняя точка, где мы побывали, — Алёшки и Скадовск. С моими коллегами из других заповедников взяли шефство над Алёшкинским детским домом-интернатом. Туда привозили вещи для ребятишек, медикаменты.

Накануне Нового, 2023 года организовали для детей коллег из заповедника «Хомутовская степь — Меотида» новогодний утренник. В костюм Деда Мороза нарядили нашего товарища, и он вручил им подарки. Если бы вы видели глаза мальчишек и девчонок, наполненные удивлением и восхищением!

— Знаю, что ваш старший сын ушёл добровольцем на СВО. Вы были к этому готовы?

— Я из Советского Союза, а там было всё очень просто: служба в армии — священная обязанность любого мужчины. Этот принцип я привил трём своим сыновьям.

Антон — офицер, окончил военно-ветеринарный институт, служил в дивизии подводных лодок на Камчатке. На передовой находился полтора года в артдивизионе «Маныч» казачьей бригады «Дон». Вернулся месяц назад: получил ранение. Теперь средний сын уходит туда, он тоже офицер, как и его старший брат.

Младший тоже отслужил в армии, он артиллерист-разведчик. У нас состоялся мужской разговор, и ни у кого из них не было сомнений, идти или нет.

Фирменный мамин пирог

— Вслед за старшим сыном вы тоже отправились в зону СВО, но с гуманитарным грузом. Как восприняла такое решение ваша супруга?

— Для нашей семьи это не первое испытание. В 1990 году в столице Таджикистана Душанбе, где мы жили, начались массовые беспорядки. Детей и супругу военным бортом отправлял в Москву. Посадил их в самолёт и уже собрался уезжать, но тут открылась дверь автомобиля, и моя жена Надежда со словами: «Думаешь, я тебя здесь одного оставлю?» — села в салон.

В марте прошлого года, когда она узнала, что у нас есть возможность попасть к сыну, поехала со мной. Антон знал, что мы везём им противодроновые ружья, тепловизоры. Но появление мамы, да ещё с его любимым фирменным семейным пирогом, испечённым в Красноярске, стало для него настоящим сюрпризом. (Улыбается.)

Правда, на одном из блокпостов боец заставил её поволноваться. Он предупредил, что район, куда мы направлялись, часто атакуют дроны. На вопрос жены, что делать, если увидят беспилотник, ответил: «Выбегайте из машины, но только не на обочину: там всё заминировано». Он хотел подсказать, как действовать, но для неподготовленного гражданского человека, каким была моя супруга, это всё-таки был шок.

Дважды попадали под обстрел

— Доставка гуманитарной помощи — дело очень рискованное...

— Дважды попадали под арт­обстрел, когда ехали к нашим бойцам перед освобождением Мариуполя. Снаряды рвались метрах в семидесяти то нас, но мы вовремя покинули машину, никто не пострадал.

По пути из заповедника «Аскания-Нова» на дороге в сторону Скадовска атаковали дроны. Один сбили бойцы, блокпост которых оказался неподалёку. От второго беспилотника удалось уйти: они тогда ещё не так быстро летали.

— Вы бы согласились с мнением некоторых историков, которые сравнивают СВО с Великой Отечественной войной?

— Специальная военная операция, как и 80 лет назад, — это борьба с коллективным Западом. СВО обнажила все их уловки и двойные стандарты.

Сравните современные военные сводки с фронтовыми 1943 года, когда Красная армия освобождала Донбасс. И вам станет понятно, что всё повторяется. В спецоперации принимают участие много добровольческих соединений, которые сформированы по всей стране. Созданы они и в Красноярском крае. Этим СВО и Великая Отечественная война очень близки, в отличие от войны в Афганистане, где участие добровольцев в силу ряда причин было крайне ограничено.

Расскажу о встрече в марте 2023 года. Мы приехали на машине с красноярскими номерами в одно из подразделений, где служили восемь наших парней. Вы бы видели их радость! Они готовы были обнять и расцеловать нашу машину, которая привезла частичку их малой родины. А письма детей, которые мы передаём бойцам, они обязательно кладут в карман обмундирования.

— А было событие, которое запомнилось особо?

— В школе под Мариуполем, которую разбомбили ВСУ, я нашёл комиксы про Буратино, в которых, кроме того, что это деревянный мальчик, ничего не осталось. Всё остальное было настолько извращено и так преподнесено детям, что я подумал: не дай Бог это когда-нибудь попадёт в руки моим внукам!

Стоит перед глазами Мариуполь, который ВСУ превратили в развалины. Я бы сравнил его с разрушенным фашистами Сталинградом.

Сейчас город меняется на глазах: строятся дома, больничные комплексы, многополосные автодороги, мосты. И люди это видят, понимают: там, куда приходит Россия, жизнь возрождается.

Параллельные миры

— Вам приходилось общаться с бойцами. Почему они пошли добровольцами на СВО?

— Потому что на уровне подкорки понимают, что мы несём свет, наше дело правое, и мы должны победить. Парни рискуют своей жизнью, чтобы спасти народ, оказавшийся под оккупацией современных неофашистов и нацистов.

Знаете, какой девиз у казаков, с которыми мне доводилось встречаться? «Смерти нет». За ленточкой формируется настоящий мужской коллектив, боевое братство, где нет пораженческих настроений, где каждый прикроет спину однополчанина.

Там у наших воинов словно открывается третий глаз, и 25-летние парни знают гораздо больше о жизни, чем те, кто находится далеко от передовой. Понимают цену жизни и мира, крови и пота.

Один из таких примеров — 30-летний боец с позывным «Демон». За ленточкой он с 2014 года, пришёл 17-летним юношей в народную милицию ДНР. Хоть и родился на Украине, но плоть от плоти россиянин.

Признаюсь, приезжая оттуда, неделю нахожусь не в своей тарелке, словно возвращаюсь в параллельный мир.

— Как считаете, общество за три с половиной года привыкло к СВО? Помощь тыла пошла на спад?

— Нет. Я часто езжу по стране и вижу, что поддержка только растёт. Возьмём наш небольшой посёлок Бор, где располагается центральная усадьба заповедника «Центральносибирский», которым я руковожу.

В каждой школе, в гостинице, клубе и аэропорту установлены каркасы, где женщины плетут маскировочные сети, изготавливают масккостюмы для снайперов и разведчиков. В мастерских детского дома творчества «Островок» шьют флисовые костюмы, жилетки, плащи и накидки для бойцов. Всё это уже в сентябре мы доставим нашим воинам.