«Мама, обними меня!» Что увидела детский врач из Сибири в зоне СВО

Почти полгода сибирячка провела там, где взрывы, постоянно работает сирена, где военная техника – не музейный экспонат, а часть будней. А новости СВО не по телевизору, а от людей. Быть там, где горячо, Ирине Хаустовой не привыкать. Когда-то и в ковидной «красной» зоне она оказалась одной из первых.

«А я бы туда поехала»

«Я всегда последней на физкультуре стояла. Где я, и где война? – рассказывает Ирина. – А вот пришлось столкнуться».

Более двадцати пяти лет Ирина Хаустова отдала работе с маленькими пациентами. В Зеленогорске, пожалуй, нет ни одной семьи с детьми, кто не обращался бы к Хаустовой за помощью. Потребность помогать у Ирины врождённая. «Когда СВО только началась, у меня промелькнула мысль: "А я бы туда поехала"».

Через месяц после начала СВО сообщили, что нужен педиатр для работы на Донбассе. Без раздумий замруководителя Ирина Хаустова за­явила, что готова ехать. Искать врачей среди подчинённых и мысли не было: кто-то в возрасте, кто-то наоборот молод, только начинает строить семейную жизнь. У Ирины к тому времени дети выросли, а сил ещё было много. Да и опыт, понимала она, будет к месту.

Два дня на сборы – и она едет туда, где очень нужна врачебная помощь. Куда конкретно едут, не говорили. Да это было и неважно. Установка свыше: «Соберите сумку так, чтобы можно было остановиться и жить в чистом поле».

Купила, как велели, сор­бенты и большое количество влажных салфеток. Поехала, готовая ко всему. Контрастная картинка при переезде «за ленточку» не испугала.

«Вот только что мы были в Ростове: мирная жизнь, трамваи, автобусы колесят, люди по улицам гуляют. Проезжаешь военный пропускной пункт – едет военный транспорт, летят вертолёты».

Ошеломил контраст. После она скажет, что будто в машине времени побывала. «Здесь же как на линии фронта», – подумала в тот момент.  

Условия для врачей оказались лучше озвученных: приём проводили не в поле, как готовились, а в пунктах временного размещения. Каждый день – новая точка, больница или детский сад. Осмотр, назначение, лечение. Из-за отсутствия медсестёр их функции приходилось выполнять самой. Легко делала инъекции. Когда нужна была хирургическая помощь, подключались хирурги. Единственное, о чём предупреждали и что так и было, – проблемы с водой. Вода в кране была не пригодной для питья. Но выкручивались.

В их большой медгруппе она была единственным педиатром, поэтому все дети с жалобами шли к ней. А с ними и родители. «Приходят с температурой, кашляют. Что же я, мать или отца брошу?» 

Недомогающих среди взрослых было много. Шла непростая битва за Азовсталь. Тогда для многих жителей города подвал был единственным укрытием. Месяц, проведённый без свежего воздуха, отсутствие нормального питания и воды – у многих обострились хронические заболевания. Вылазки на воздух подышать и за дождевой водой были рискованными. Но случались и они. Кому-то это стоилио жизни. Та весна была холодная, промозглая. Те, кто остался в домах или возвращался туда из подвалов, жили без отопления и горячей воды.

От папы - только воронка

«Я всегда была спокойной, была уверена, что всё будет хорошо. Просто работала. Волноваться было некогда. Бомбят, ПВО сработала – у нас своя работа».

Но иногда крепкая нервная система давала сбой: совсем невозможно было сдержаться. Так было, когда в больнице на её глазах трёхлетний плачущий Егорка просил маму обнять его. У малыша ранение в ногу и ключицу. Мама, двадцатилетняя девушка, с осколочными ранениями ног, сидела в каталке. Любое движение причиняло боль.

Ранения мама и малыш получили, когда вышли из подвала, чтобы немного подышать свежим воздухом. Вышли втроём. Отец малыша пошёл набрать дождевой воды. Далеко уйти не смог. Всё, что осталось от него после попадания авиабомбы, – воронка в земле.

«Был человек – и нет…» Девушка отворачивается, утирая слёзы. Видеть их малышу незачем. Он и так просит внимания, но не может его получить. «Мама, обними меня!» «Я тебя обязательно обниму, Егорка, обязательно пожалею и прижму к себе. Позже. Когда нас вылечат». Сидят напротив друг друга и плачут. А с ними и Ирина Юрьевна…

Мылись и падали

День за ленточкой ненормированный, врачи работали до последнего пациента. Часто последний уходил ночью. «Так уставали, что приходили, мылись и падали». Но иногда пациенты добирались и до гостиницы. Принимали и там. По вызову на дом, согласно правилам, выезжать запрещалось. Нельзя было выходить на улицу и по одному. Женщинам – только в сопровождении и только по асфальту: на нём видно, что нет мин-лепестков. Командир Алексей Шутов ещё не один раз попросит быть максимально внимательными, проверит наличие касок и бронежилетов. Шутов вообще человек беспокойный, всегда интересуется, сыты ли врачи, удалось ли отдохнуть, есть ли необходимые лекарства. Чего-то не хватает – озадачится и найдёт. Так у врачей появилась стиральная машинка. Можно было, наверное, и тазиками обойтись, но после тяжёлого рабочего дня ворох одежды, где пыль, грязь, кровь, запахи разные: людей-то десятки за день через одни руки проходит – стирать вручную было невозможно. Да и утром надо в свежем и чистом к пациентам идти.

Особо трогательными были приезды Шутова из монастыря. Всегда возвращался с гостинцами: булочки, яйца, иконки и молитвы от настоятеля – всё это имело какой-то дивный вес, непередаваемое значение, подкрепляло ощущение, что всё будет хорошо.

За утешением или советом тоже шли к командиру. Девяносто человек в отряде, а никого без внимания не оставлял. Так и осталась эта ниточка, связывающая с командиром Шутовым до сегодняшнего дня, – в звонках и поздравлениях с праздниками.

За ленточкой свои законы

Первая поездка педиатра Ирины закончилась через два месяца – против обещанных двух недель. «Значит, так надо», – решит она. А впереди будут ещё две поездки и работа в ДНР и Херсонской области. После взрыва Каховской ГЭС боролись против распространения эпидемии. И пациенты были не простыми: с той стороны – с недобрым взглядом. Их взгляды теплели после общения, когда приходило понимание, что русские не изверги, а добрые, участливые, помогающие люди.

Но следующие поездки всё-таки будут проще: понятно, что за ленточкой свои законы, что все на равных, что помогут. Понимание, чего ждать, придавало уверенности. Да и человек ко многому привыкает. Но не ко всему.

Дедушка Ирины Хаустовой Вячеслав Михайлович Перфильев дошёл до Берлина. Никак не думала Ирина ни в детстве своём, листая книгу, написанную дедом, и слушая его рассказы, ни позже, получив профессию врача, что услышит звуки бомбёжки, потеряет на СВО двоюродного брата... И что будет бороться с собой – как бы не разрыдаться, видя маленького Егорку и его маму, желавших обняться и не имеющих возможности это сделать.