Олег Сирота – известный в России фермер. О том, что будет делать свой пармезан, он заявил, как только объявили санкции. И уже имеет престижные награды на европейских выставках. Кормил французскую сборную во время Евро-2018, неоднократно встречался с президентом. А общественная деятельность (в рамках проекта ОНФ «Народный фермер» он отстаивает права российских сельхозпроизводителей) привела его в Красноярск. О том, почему он попадает в невероятные истории, как познакомился с президентом и что думает о развитии фермерства он рассказал корреспонденту «АиФ-Красноярск».
Хрустальный мост в Париж
Татьяна Бахтигозина: Олег, с вами связано столько невероятных историй, которые сделали вас очень популярной фигурой в нашей стране. Вы прирождённый пиарщик. Как вам всё это удаётся?
Олег Сирота: Я просто весёлый. Позитивно отношусь к жизни. Когда шеф-повар французской сборной по футболу приехал покупать сыры, я сразу понял, что мост хрустальный до Парижа возник.
– А как он до вас доехал всё-таки?
– Это был сельский эротический триллер, связанный с интимной жизнью коров. У нас была тёлка, которую мы никак не могли осеменить. Бык не справился. Мы вызвали ветеринара из райцентра. Он приехал и сказал, что лучший осеменитель Московской области. Крутой специалист, он не стал фиксировать животное. В общем, тёлка воткнула ему рог в заднее место и выбросила из коровника. Пришлось везти его в больницу (позже мы тёлку зарезали и пострадавшему мясо отдали). А было всё за три дня до мундиаля. И вот возвращаюсь я в деревню, в отвратительном настроении, смотрю, какой-то иностранец ходит. Натянул свою лучшую улыбку и пошёл с ним общаться. Он через переводчика говорит: «Дай мне головку своего сыра». Отвечаю: «Мужик, ты столько не съешь». Мы «эксперимент» ставили на скотнике. Он как-то съел 3 кг 400 граммов сыра и чуть не погиб, главврач Истринской больницы спас. А этот иностранец говорит: «Я не турист, а шеф-повар французской сборной по футболу». И тут я понял, что это моя судьба, надо брать его в оборот.
– Вот вы в ответ на один вопрос уместили целых три истории. Только я так и не поняла: откуда он про вас узнал?
– Просто сборная жила рядом – отель их находился в 5 км от сыроварни. По французской традиции повар поехал на ближайшую ферму за сыром. Так что благодаря нам французы стали чемпионами мира. Они брали три головки сыра в день, 140 банок йогурта. А когда уезжали, оставили нам футляры из-под золотых медалей, мяч с автографом, флаг и футболку.
Как к президенту ходил
– Вы неоднократно говорили о том, что хотите накормить президента своим сыром. Получилось?
– У нас сложные отношения с охраной Владимира Владимировича. Изымают сыр и, видимо, его съедают. Я до сих пор не уверен, что ему его передали. Мы с ним как-то семь минут выясняли, куда делось 10 головок сыра. Примерно столько раз его изымали на Санкт-Петербургском и Краснодарском форумах, прямой линии с президентом и прочих мероприятиях. Я знаю, кстати, сто и один способ, как просочиться туда, где будет президент. Но как пронести головку сыра – не понял.
Президенту первый вопрос задал случайно. Меня пригласили выступить в Валдайский клуб. Я выступил, мы обсуждали экономику, президента ещё не было в тот день. Потом организаторы пригласили на встречу с ним. Я ни с кем свой вопрос не согласовывал, сижу, слушаю. А тут встаёт иностранец и что-то про санкции говорит, а у меня, как у собаки Павлова, рефлекс: руку поднял. Ведущий говорит: «О, Сирота, давай, вопрос задавай». Так познакомились. Но дальше мы уже по серьёзным поводам встречались на мероприятиях ОНФ. В мае я докладывал президенту о проблемах сельхозпроизводителей.
– А правда, что свою жену, Пелагею Стерлигову, вы у будущего свёкра выменяли на коня?
– Так и было. Меня как бывшего поисковика пригласили к нему на участок найти клад. А я другой клад нашёл. Конечно, тут можно с разных сторон посмотреть. И кто-то в этом увидит насилие над личностью. А можно как на романтическую историю, как юноша добивался очень понравившуюся ему девушку. А она мне сильно в душу запала: семья традиционная, воспитание, вероисповедальные вопросы. Понял, что шанса встретить такую девушку у меня больше не будет.
Конечно, она плакала на свадьбе. Все в этот день плачут. Но вы посмотрите наши соцсети: разве она несчастна? 10 лет насильно возле себя человека не удержишь, а у нас уже четверо детей.
– А ваш свёкор, известный бизнесмен Герман Стерлигов, как-то на вас повлиял? Многие запомнили его громкие пиар-акции. Когда он у нас в крае в губернаторы баллотировался, гроб возил.
– Пиариться он умеет. Повлиял на меня, конечно, сильно, я его уважаю безмерно. Хотя и взгляды на многие вещи кардинально противоположные. Он где-то, может, сильно радикальный. Но сделал важную вещь для меня и тысячи людей, которые пришли в сельское хозяйство: мотивировал их этим заняться.
Санкции помогли
– У вас на ферме не только коровы и сыроварня, но и другие локации: ресторан, например, ярмарки проводите большие. Сами так придумали, что клиентов не только кормить надо, но и развлекать, или где-то подсмотрели?
– У людей возникла потребность. Подсмотрел, конечно. Видел это в швейцарском Грюйере и решил, что нам нужно делать примерно то же самое. Там по сыроварням народу ходит больше, чем в Мавзолей в советское время. Понял, что и у нас можно так же. Сельское хозяйство так и устроено: ты поехал, посмотрел, как у соседа, и сделал так же. В том числе и агротехнологии: не бывает так, что прочитал умную книжку и сделал. Надо посмотреть, как это работает.
– Ваше отношение к санкциям не изменилось?
– Считаю, что без них ничего бы не получилось. Благодаря им у нас есть растущее сельское хозяйство, у наших производителей появилась возможность занять пустующую нишу. У нас сельское хозяйство стало локомотивом в экономике. Именно благодаря санкциям. Я хочу, чтобы в ближайшие пять-шесть лет их не отменили, потому что нам надо успеть нарастить объём переработки молока и перейти от импорта к экспорту. Мы это можем сделать в ближайшие годы. Как у нас уже получилось с курятиной и свининой. Пока не хватает порядка 3 млн тонн молока. Потом будет перепроизводство.
– Вы хотите, чтобы ваши сыры стоили дешевле?
– Хочу или нет, но это всё равно случится. Сейчас появляется всё больше ферм, которые производят молоко именно для сыра. Раньше не было, мы чуть не разорились из-за этого. Люди смеялись над нами, когда мы говорили об определённом качестве молока. Сейчас тренд устойчивый. Это молоко должно быть высшего качества по европейским стандартам. Например, для пармезана и некоторых других сыров есть ограничение по рациону коров. Нельзя давать силос и тонаж, кислые корма.
Оборудование российское уже есть. Мы в своё время писали письмо в министерство промышленности. 56 фермеров подписи поставили. Говорят, люди плакали, потому что 20 лет такого не было, чтобы коллективно просили наладить производство оборудования. «Мы, фермеры, гордимся нашей сельхозтехникой, – писали в письме, – а у нас правда она хорошая: наши комбайны, трактора достойного уровня». А с пищевым машиностроением были проблемы. Сейчас решаются. Проблемы остались только с крупными заводами. Если мы будем дальше расти, придётся покупать импортное оборудование. Но в данный момент наша сыроварня работает полностью на российском оборудовании. Пока страна нуждается в иностранных специалистах, преподавателях.
– Как события с коронавирусом повлияли на ваше дело?
– Апрель был тяжёлый, потому что закрылись рынки, ярмарки. Катастрофа была со сбытом. Но май-июнь – рекордные по продажам. Люди никуда не уехали, они просто сидели дома и ели сыр. Торговали онлайн, когда были ограничительные меры. Сейчас в Московской области работают рынки и ярмарки. В Москве пока провалы. Люди уехали в деревни.
– Москвичи потянулись в деревню?
– Деревни в Подмосковье полные. У многих появился стимул для переезда. Интерес пошёл, и землю стали покупать. Но с кадрами проблема есть. У нас сейчас работает больше половины из деревни, кое-кто из Москвы приезжает. Повара в основном из столицы. Часть сотрудников из ДНР – район принял беженцев, потихоньку они получают паспорта, оседают. Повар итальянский из-за коронавируса к нам прибился. Женился на русской женщине и не смог её вывезти к себе на родину из-за закрытых границ.
– У вас сейчас большая общественная нагрузка, вы координируете проект ОНФ, возглавляете Союз сыроваров, входите в Общественную палату страны. Как всё успеваете?
– Хочешь жить – умей вертеться. У меня есть мечта, чтобы наша деревня возродилась и в стране не осталось нераспаханных полей. У меня детская травма: я видел, как моя деревня гибла, когда там закрыли завод по переработке молока, закрылись фермы. Тогда в Тверской области не стало 40 деревень. Это был ужас.