Она исполняла знаменитый трюк «юла», четверть века шла рука об руку с легендарным хореографом-постановщиком, художественным руководителем Красноярского ансамбля танца Сибири, народным артистом СССР Михаилом Годенко. Народная артистка РСФР, балетмейстер Лидия Дзьобак и сейчас трудится в родном коллективе, который в декабре отметил 60-летие. Она восстанавливает знаменитые танцевальные композиции мастера по его оригинальной хореографии.
Разбивали мифы и предубеждения
Татьяна Фирсова: Лидия Дмитриевна, как вы попали в ансамбль к Михаилу Семёновичу Годенко?
Лидия Дзьобак: Начиная с 1965 года вместе с мужем танцевали в Чувашском ансамбле песни и пляски, в отпуск отправились в Москву и увидели там афиши Красноярского ансамбля танца Сибири. Побывав на концерте, решили попробовать свои силы в этом коллективе. В одном из московских дворцов культуры мы репетировали танцевальные фрагменты, чтобы показать технику. На просмотр приехали в Центральный парк им. Горького, где работал ансамбль. В зале присутствовал Михаил Семёнович и весь коллектив. Он всегда сам оценивал возраст, внешние данные, способности танцовщика, видел его перспективу. Нас сразу зачислили в коллектив и меньше чем через год отправили на IV Международный фестиваль народного творчества в Тунис, в котором принимали участие 17 стран. Там ансамбль завоевал первое место и золотую медаль. Жили весело и дружно, помню, наши ребята учили африканцев прыжкам, а те показывали, как крутятся на голове или складываются пополам. Мы участвовали в фестивалях в Чехословакии, Венгрии, Германии. Ансамбль объездил 70 стран мира. Трижды был в Австралии, несколько раз во Франции, неоднократно выступал в США.
– Как воспринимали сибиряков за рубежом?
– Стройные, белокурые молодые красавицы и удалые юноши из Красноярска вызывали у зрителей настоящее удивление, они ведь считали, что по улицам в Сибири ходят медведи. Мы же поднимали им настроение азартными, темпераментными танцами, показывали широту русской души, разбивали мифы и предубеждения. Массовость, темп, задор, виртуозная техника и сложные танцевальные трюки были фирменным стилем Годенко. Концерты всегда проходили при полных залах, за рубежом зрители хотели познакомиться с русским искусством.
Запугать не удалось
– Были во время поездок за границу провокации?
– Да. Однажды на автобусах написали требование выпустить из тюрьмы политзаключённого Власова. Ещё одна произошла во время концерта в Карнеги-холле.
Кто-то бросил на сцену устройство со слезоточивым газом, оно упало в зрительном зале. Люди бросились бежать, а мы продолжали танцевать. Тут же появилась полиция, навела порядок, зрители вернулись на места. После концерта долго не отпускали со сцены и принимали с ещё большим восторгом, потому что запугать русских артистов не удалось. В заграничных поездках коллектив всегда сопровождали представители власти и сотрудники органов, они говорили: что бы ни случилось, паники не должно быть. Мы проходили инструктаж, как вести себя за рубежом. Гуляли только группами в сопровождении старшего, он отвечал за нашу безопасность.– Годенко нередко жёстко критиковали за его авангардный подход, за то, что отошёл от всех танцевальных канонов…
– Новое, как правило, воспринимается в штыки, ведь это нарушает привычный уклад. Яркий пример – танец «Валенки». Михаил Семёнович вместо стилизованных шубок и варежек одел девушек в короткие юбочки, кофточки и валенки 43-го размера. Мы запрыгивали в них прямо в туфельках. Протанцевать все мелкие движения в быстром темпе удавалось благодаря упорным репетициям, на которых иной раз падали, потому что валенки скользили по сцене. Вот так он увидел этот танец, который мы восстановили и показали на концерте, посвящённом 60-летию ансамбля.
«Нужно спасать искусство», – говорили некоторые советские критики, после того как в Кремлёвском дворце мы представили танец «Вдоль по Питерской». Тогда мы вышли в коротких костюмчиках, сапожках и лёгких косыночках на головах. Правда, были и те, кто позитивно оценил новшество молодёжного ансамбля. Танцы Годенко до сих пор остаются популярными и восхищают зрителей, потому что сюжеты он брал из жизни. Началось строительство БАМа – поставил «Молодёжную пляску», «Летку-енку», когда её танцевала вся страна. Танец «Сибирская потеха» со сложными техническими трюками отражал шутки, юмор, темперамент и задор нашей молодёжи. Однажды солист ансамбля, заслуженный артист РСФСР Валерий Борисов в финале выбежал на авансцену и широко улыбнулся в зрительный зал. Михаил Семёнович оставил этот элемент, а Валера каждый раз придумывал что-то новое.
– Вашей визитной карточкой стал танцевальный трюк «юла». Правда, что им восхищалась Майя Плисецкая?
– Да, он всегда вызывал изумление, восхищение и бурные аплодисменты. Сидя на корточках, я делала 64 оборота. Сначала пробовали использовать платочек, но он скручивался. Тогда придумали специальное приспособление с подшипником внутри, это и позволяло так долго крутиться. При этом нужно было держать точку, спину, а партнёру – чувствовать партнёршу. Михаил Семёнович всегда говорил: трюк нужно делать быстро и много. «Юлу» Майя Плисецкая увидела на разогреве перед выступлением в Большом театре. Нас всегда приглашали на правительственные концерты накануне больших советских праздников. Она удивилась, это было видно по её лицу, и похвалила: «Молодцы».
Лебединая песня
– Каким был Михаил Семёнович на репетициях и в жизни?
– На репетициях – требовательным, ведь он поставил задачу добиться мировой известности не только коллектива, но и Красноярского края. И всегда говорил: «Я покажу вам весь мир». Очень любил артистов, относился, как к детям, учил говорить правду, какой бы она горькой ни была. Был хорошим психологом, определял настроение танцора, видел, если у человека проблема. Всегда спрашивал, чем помочь, болел за каждого. Старался, чтобы у нас был обустроенный быт, потому что гастроли длились по 9 месяцев. По возвращении в Красноярск начинались репетиции и подготовка новых номеров. Ему было очень важно, чтобы артисты жили в хороших бытовых условиях. Помогал получать квартиры, однажды ансамблю выделили целый подъезд.
– Последней постановкой мастера стал лирический хоровод «Вечерний звон», который называют его завещанием. Как он появился?
– Когда он увидел новые, очень красивые костюмы, сшитые для танца «У колодца», у него родилась идея «Вечернего звона». Помогал ему в постановке Аркадий Кондаков, потому что Михаил Семёнович уже серьёзно болел. С нами на гастроли в Челябинск он не поехал, лежал в больнице. Его уже собирались выписывать, когда он случайно запнулся в холле о ковёр и упал. Это спровоцировало обострение заболевания. Мы должны были выступать в Миасе, когда получили известие, что его не стало. Отменили все концерты и вернулись в Красноярск, где его и похоронили. «Вечерний звон» – лебединая песня Годенко.
– Кто ваш зритель сегодня?
– В основном люди среднего и старшего возраста, но и молодёжь появляется всё больше. Побывав хоть раз на концерте, молодые люди становятся нашими поклонниками.