«Голос – это дар свыше». Оперная певица Анна Киселева - о творческом пути

Как только со сцены начинает звучать сопрано солистки Красноярского оперного театра Анны Киселёвой, зал взрывается аплодисментами. Стройная кареглазая певица давно покорила слушателя своим проникновенным голосом. Однако жизнь оперной дивы не была безоблачной, испытывая на прочность. Друзья и коллеги называют её характер бойцовским. Её жизненный принцип – «Не оглядываться, только вперёд».

Удачный эксперимент

Татьяна Фирсова: Анна, вы из музыкальной семьи?

Анна Киселёва: Нет. Папа – врач, но мама много лет проработала на кафедре сольного пения и оперной подготовки в институте искусств, где преподавала сценическое движение, ритмику и фехтование. Дмитрий Хворостовский прошёл у неё двойной курс обучения вместо положенного одного. Думаю, что в моей музыкальной судьбе очень большую роль сыграла бабушка по маминой линии. Несмотря на то что в детстве я не пела, внутри у меня всё время звучал её от природы поставленный голос. Кстати, очень хорошо пела и моя прабабушка Анна, в честь которой меня назвали. Голос её был такой силы, что было слышно по всей деревне, когда она пела. Видимо, эта генетика передалась и мне. Вместо музыкальной школы я занималась на отделении педагогической практики института искусств, и мама привела меня на прослушивание на дирижёрско-хоровое отделение. Услышав, как я пою, мой первый педагог Надежда Алексеевна Костюкова предложила пойти учи­ться вокалу. Так в свои 14 лет я стала студенткой вокального отделения училища искусств. Приняли меня в качестве эксперимента, до этого принимали после окончания средней школы. Эксперимент оказался удачным, после чего был открыт приём детей с этого возраста (Улыбается).

В своё время бабушка подарила мне книгу о румынской певице Хариклее Даркле, для которой Пуччини написал оперу «Тоска». Её уникальный творческий путь (она пела весь репертуар для женского голоса) утвердил меня в желании стать оперной певицей. После окончания института, узнав о конкурсе имени Хариклеи Даркле, я, не задумываясь, приняла в нём участие и несколько раз становилась его лауреатом. И спела партию Тоски в том же возрасте, что и моя любимая певица. Её я исполнила и на своём двадцатилетнем бенефисе.

– Артистов часто относят к богеме, жизнь которой состоит из вечного праздника и развлечений. Это миф или нет?

–Лично я не отношу себя к такой категории. Музыка – моя жизнь, без которой я себя не мыслю, а моя профессия – большой труд, включающий каждодневную подготовку к спектаклям, репетиции, соблюдение режима голоса, который нужно беречь, так как это дар, данный нам свыше. Конечно, речь не идёт о том, чтобы кутаться в шарфы, но курить, употреблять спиртное категорически нельзя. К примеру, в течение творческого сезона я не ем мороженое, потому что рискуешь сорвать выступление. Труд оперного певца по затрате энергии приравнивается к шахтёрскому. Когда начинаешь петь сложную партию, то сначала костюм сидит на тебе хорошо, а к финалу просто болтается, так как расходуешь много энергии.

«Свой голос отдала хору». Полвека Людмила Стебенькова учит детей петь Подробнее

Кошка испортила концерт

– Наверняка в вашей теат­ральной биографии были курьёзные случаи, которые остаются в памяти и вызывают улыбку.

– Недавно выступала с концертом «Песни Победы» в одной из исправительных колоний. Когда исполняла песню Высоцкого, в зрительный зал вошла кошка, которая помешала выступлению, потому что всё внимание публики мгновенно переключилось на неё. (Смеётся). Концерты в колониях, где я выступала уже более 50 раз, для меня своего рода духовное преодоление, попытка через искусство пробиться к сердцам заключённых. Понимая, что в ИК находятся разные люди с непростыми судьбами, очень тщательно подбираю репертуар и обязательно исполняю песню про маму. Называю её тяжёлой артиллерией. Во время её исполнения плачут даже мужчины. А слёзы – это очищение и возможность задуматься над своей судьбой. Запомнилось изречение, которое я прочла в музее минусинской тюрьмы: «Не суди человека за его прошлое. Ты не знаешь своего будущего».

– Как вы относитесь к славе и успеху?

– Успех – это результат твоего труда, звёздной болезнью не страдаю. Возможно, это не совсем правильно, потому что артист должен быть амбицио­зен, чтобы покорять какие-то вершины. После того как в юности я потеряла голос, стала относиться к этим вещам философски. Пою только то, что близко моей душе и что меня трогает.    

Открываю другие двери

– Оперное искусство сможет выдержать конкуренцию с блогерами?

– Убеждена, что у этого жанра всегда будет свой зритель. Оперу нужно беречь и сохранять в её классическом виде, но не так, чтобы от неё веяло нафталином. Она должна идти в ногу со временем в плане технического оснащения. Это сделает её интересней и привлечёт к ней молодых зрителей. Вместе с моей коллегой Дарьей Рябинко мы играли в отрывке из оперы «Аида» молодого режиссёра Лизы Мороз. Она представила её на отборочный тур конкурса «Нано-опера». Это был дуэт героинь Амнерис и её служанки Аиды, любящих одного мужчину, и между ними происходит соперничество. Я была в костюме чёрной кошки, Дарья – пантерой. Действие происходило на красном столе с использованием пластики. В финале обе героини превращаются в животных. Признаюсь, мне было очень интересно работать. Однако я не приемлю, когда некоторые режиссёры-новаторы ставят так называемые авангардные оперные спектакли, используя откровенно неприличные приёмы.

– Театр – творческая среда, где каждый артист – личность. Случаются между ними конфликты из-за ролей?

– В нашем театре замечательный коллектив, где царит доброжелательная атмосфера. Да, конкуренция присутствует, и это нормально, при этом уважительно отношусь к коллегам, с которыми поём одни партии. И всё-таки мне проще, потому что я не замыкаюсь только на моей любимой опере, а работаю в разных жанрах, активно занимаюсь концертной деятельностью, открываю другие двери в творчестве. Исполняю романсы Рахманинова, Чайковского, Свиридова, песни красноярских авторов. Сотрудничаю с русским филармоническим оркестром им. А. Ю. Бардина, с духовым оркестром, ансамблем «Маэстро» и дуэтом гитар «Русская душа». На днях вернулась из Москвы, где принимала участие в юбилейных концертах концертмейстера Академии Елены Образцовой, обладателя трофея ЮНЕСКО, заслуженного деятеля культуры РФ Людмилы Зориной. Они были посвящены году культурного наследия страны. Много лет принимаю участие в фестивале «Красноярск поёт Высоцкого». Не удивляйтесь, я исполняю песни от женского лица, написанные им для Марины Влади. Кроме того, вхожу в попечительский совет им. Астафьева и дважды в год в библиотеке-музее в Овсянке исполняю песни и романсы, в том числе красноярского композитора Маргариты Петровой, которая писала их для меня.

Но самый мой значимый проект, которым занимаюсь с 2013 года, – «Песни нашей Победы», посвящённый Великой Отечественной войне. Мои прадед и два деда воевали на фронте и вернулись, поэтому для меня эти концерты очень значимы. Идея их проведения родилась десять лет назад, когда я стала лауреатом конкурса оперных певцов в Болгарии. Нашу делегацию повезли в город Пловдив, где стоит памятник советскому солдату Алёше. Когда я его увидела, это было ошеломляющее впечатление: он возвышался над городом, словно защищая его. Тогда мы вместе с Антониной  Григорьевной Севастьяновой стали заниматься этим проектом. Через песни можно рассказать многое, чтобы подрастающее поколение знало историю нашей страны. Очень больно, когда в странах Европы сносят памятники советским воинам, пролившим кровь за их освобождение.

– Вэтих странах объявлен и бойкот русской музыке. Запретили Чайковского, Мусоргского, Прокофьева, Рахманинова, Шостаковича. Что вы об этом думаете?

– Думаю, это скоро закончится, ведь запрет вводят политики, а народ продолжает любить русскую музыку и великую русскую культуру.