Виолончелист Рудин - о деньгах и искусстве, в котором нет ничего «жареного»

Виолончелиста с мировым именем, пианиста и дирижёра Александра Рудина красноярские поклонники оперного искусства скоро увидят на сцене Красноярского театра оперы и балета. Маэстро будет дирижировать редким произведением французского композитора Лео Делиба «Лакме». По признанию народного артиста, это будет его первый серьёзный опыт дирижирования оперой, то есть дебют. Корреспонденту «АиФ-Красноярск» он рассказал, почему меняет смычок на дирижёрскую палочку.      

Нет ничего жареного

Татьяна Фирсова: Александр Израилевич, оперу «Лакме» мало знают даже самые просвещённые меломаны. Почему выбор пал на это редкое произведение?

Александр Рудин: Признаюсь, я и сам плохо его знал. Но что самое удивительное, за месяц до того, как получить приглашение от руководства Красноярского теат­ра оперы и балета, мы с моей 16-летней дочерью побывали на концертном исполнении этой оперы. Она шла в зале им. Чайковского в Москве. Мы были в полном восторге от музыки, которая произвела на нас впечатление, растрогав до глубины души. Поэтому я, конечно, согласился приехать в Красноярск.

– Насколько она отвечает запросам современного зрителя? Будут ли ему интересны события, которые разворачиваются в конце XIX века в Индии – колонии Британии?

– Меня больше всего интересует музыкальная составляющая оперы и гораздо меньше – её сюжет и исторический антураж. Неважно, где происходит действие, которое разворачивается на сцене: в Древнем Египте, сталинском Советском Союзе или британской Индии. Главное, насколько правдива, трогательна история любви и способна ли она вызывать эмоции у зрителя. В этой опере необыкновенно красивая музыка, тонкая и очень искренняя, исторгающая слёзы. Спектакль можно назвать в хорошем смыс­ле академическим, в нём всё в пределах хорошего вкуса, нет ничего жареного и двусмысленного. Добавлю, что режиссёр Сергей Новиков относится к тексту с пиететом. Мы практически не делаем никаких купюр, ничего не переставляем, опера будет звучать на языке оригинала. Если вместе с режиссёром и труппой удастся донести до зрителя наш замысел, думаю, опера будет актуальна и востребована.

А говорили: «Нет слуха». Как Александр Зубков стал известным музыкантом? Подробнее

– В вашем репертуаре много старинных музыкальных произведений для виолончели – известных и тех, что никогда не исполнялись. Они звучат на ваших концертах. Насколько это важно в наше время? 

– Западноевропейские, русские инструментальные, симфонические произведения, которые по тем или иным причинам забыты, я бы сравнил со старинным пейзажем и ландшафтом, который необходимо наполнить подробностями, чтобы слушатели поняли: в огромной горной гряде есть не только знакомая им вершина, но и рядом с семитысячником находятся другие не менее прекрасные горы. Ведь незнание нас обедняет.

Поэтому познавать самому и делать известными сочинения композиторов XVIII–XIX веков, кроме Моцарта, Гайдна и Бетховена, чрезвычайно важно и интересно. Как известно, композиторов были сотни, и среди них десятки выдающихся, поэтому стараюсь включать, пусть и не в каждый концерт, такие произведения в надежде, что такой музыкальный пейзаж заинтересует не только меня, но и слушателей. 

Бедное, но открытое

– Вы стали художественным руководителем оркестра Musica Viva в 1988 году. Это время перестройки, когда ломалась система, а с ней и культурные устои. Многое ли изменилось с тех пор?

– Тогда было непростое время не только для музыкантов, но и для многих советских людей. Наш коллектив вынужден был самостоятельно зарабатывать концертной деятельностью. Бывало, приезжали в какой-нибудь сибирский город и сталкивались с тем, что нет инструментов, на сцене стоит расстроенное пианино, концерт не состоится, его просто не организовали.

И всё же, несмотря на то что филармоническая гастрольная жизнь была в упадке, много было и хорошего. Нам удавалось выступать с концертами, на которые приходили истинные поклонники музыки. Сказать, что время было непродуктивным в творческом отношении, нельзя, как раз тогда можно было делать очень многое и разное. Другими словами, время было бедное, но открытое (Улыбается).

«Соло для всех». Андрей Пашнин – о театре, новом сезоне и правде жизни Подробнее

Сейчас обстановка стабильная, но зато больше границ и обусловленности в творческом отношении. Не всегда просто найти общий язык с менеджерами, которые занимаются организацией гастролей и концертов. Они позволяют себе контролировать репертуарную политику. В каком-то смысле по сравнению с тем тяжёлым и нищим временем начала девяностых творческие рамки сузились.

С другой стороны, хорошо, что гастрольная и концертная деятельность поддерживается при помощи системы грантов. Понятно, что это определённые рамки, в которые ты должен вписаться и выполнить определённые условия. Да, я свободен в своём выборе, но это не значит, что он будет востребован. Словом, в каждой эпохе есть свои положительные и отрицательные стороны.

Работать на потребу?

– За тридцать лет после того, как рухнул Советский Союз, в России создано общество потребления, в котором царит культ денег. Все вынуждены зарабатывать. Симфоническая музыка, оперное искусство тоже должны учитывать конъюнк­туру и работать на потребу зрителя, чтобы быть рентабельными?

– Искусство не может быть рентабельным по определению и должно оплачиваться государством, чтобы у людей была возможность к нему приобщаться. Что касается конъюнктурности, то опера и балет по сравнению с чистой музыкой более демократичны.

К сожалению, в семидесяти случаях из ста искусство опускается до уровня современного зрителя. Хотя в нём должно быть всё наоборот: оно должно поднимать зрителя до уровня художественного сочинения. К сожалению, не все это могут себе позволить, даже очень богатые театры и филармонии. 

– Мы гордимся нашими музыкантами, которые выходят на мировой уровень. Однако финансирование учреждений культуры из года в год сокращается, уходят опытные кадры. При этом постоянно декларируется, что необходимо при­учать подрастающее поколение к классической музыке, к той же опере. Как это возможно?  

– Прежде всего нужно было сохранить, а не ломать всё то хорошее, что было создано в СССР. Я слышал о сокращении, что, безусловно, неправильно. Да, нужно омолаживать кадры, но делать это следует вдумчиво.

На мой взгляд, в нашей сфере культуры нет преемственности. А ведь именно она воспитывает интеллектуальных людей, которые как раз и будут ходить на концерты, в оперу, читать книги, создавать культурный код нации.

Если упустить этот процесс, культурная безграмотность станет необратимой. В этом смысле очень многое зависит от конкретной личности руководителя региона или города. Я бы сказал, должна быть связь между властью и руководителями учреждений культуры. Думаю, Красноярску в этом смысле повезло.

Семья «зелёных лампочек». Как любовь к музыке объединила разных людей Подробнее

– Ещё два года назад вы выступали при полных залах, сейчас зрителей стало в два раза меньше из-за пандемии. Уже нет аншлагов на премьере. Зависит ли артист от эмоционального градуса публики?

– Оркестр, которым я руковожу более 30 лет, не избалован аншлагами. Лично меня никогда не смущало небольшое количество зрителей в зале, потому что это истинные ценители музыки. И вообще, я с очень большим подозрением отношусь к аншлагам: не секрет, что они порой связаны не с творческой составляющей, а, скорее, с медийностью или модой.

Правда, стоит отметить, что пандемия запустила процесс обновления аудитории, когда уходит возрастной зритель, а на его место приходит новый. С одной стороны, грустно расставаться с прежними поклонниками, но хорошо, что приходят другие.   

– Тех, кто попадёт на пре­мьеру, можно считать счастливчиками?

– Я не стал бы это утверждать. На премьеру стоит пойти. Этот оперный шедевр стоит посмотреть и послушать, а мы постараемся не испортить замысел композитора, а донести его до слушателя.