«Пули сторонились наших солдат». Из Богучан не вернулись 1298 человек

Богучанский район стал крайней точкой автопробега. На фронт оттуда ушли 3219 человек, не вернулись 1298. Сегодня в районе проживают пять непосредственных участников военных действий. Встречи с северянами были тёплыми, душевными, становилось немного грустно от того, что пора возвращаться домой…

Секретный помощник Сталина

Всю команду автопробега тронула встреча с ветераном Павлом Фёдоровичем Подскрёбышевым, который в этом году отмечает 90-летие. Он и его родные ждали нас у себя дома. Когда ветеран с длинной седой бородой (как оказалось, он старовер), в пиджаке, увешанном медалями, смог выйти к нам во двор, все непроизвольно ахнули.

Мы сидели во дворе, пели под гитару песни и слушали историю его военной дороги. Боевой дедушка рассказал, что ушёл в армию из Минусинска, куда, демобилизовавшись, и вернулся. Недавно, после смерти супруги, ветеран переехал в Богучаны, где живёт с дочерью и зятем.

Павел Фёдорович служил под Сталинградом, затем его перевели в Прибалтику, Молдавию, ещё позднее - в Грецию. В боях под Сталинградом был ранен в колено, хотели даже ногу отнять, но, к счастью, обошлось. Из госпиталя снова в строй. Боец дошёл до самого Берлина, участвовал в штурме рейхстага! Ветеран получил медаль Жукова, орден Отечественной войны I степени и другие награды. После окончания войны в 1948 году был призван в 260-й стрелковый полк войск госбезопасности СССР, выполнял личные поручения Сталина.

«Из Сибири нужно было выслать шесть бойцов для работы в органах госбезопасности. Я, как и отец, работал сапожником, поэтому не могу сказать, почему оказался в их числе. Наверное, Сталин сибирякам доверял. Но и если бы не он, мы бы не выиграли эту войну», - делится герой.

Ветеран не только рассказывал нам о войне, но и читал стихи о любви. В 1953 году он женился на землячке Эфросинии Метелевой, с которой прожил 63 года. Павел Фёдорович не мог сдержать слёз, вспоминая в рифмованных строчках любимую…

Когда мы прощались, фронтовик, хоть и трудно ему было передвигаться, проводил нас за ворота и сказал, что эту встречу будет помнить до конца своих дней. А мы тем более.

Звёздочки на стволе

Когда началась война, жителю Чунояр Виталию Абаеву было шестнадцать с половиной лет. Он пришёл в военкомат и стал проситься на фронт. «Подрасти, сынок», - ответили ему. И только в августе 1942-го парня призвали в армию. Отправили сначала на курсы в Рязанское военно-пехотное училище, потом на курсы младших командиров. После чего в звании младшего сержанта и направили на фронт командиром расчёта 37-миллиметрового зенитного орудия в 1356-й зенитно-артиллерийский полк 25-й резервной дивизии главного командования. 

И мальчишка, которому только исполнилось18 лет, попал в горнило войны - на Курскую дугу. Помнит эти страшные дни. До тысячи самолётов посылали фашисты бомбить город. Танки от взрывов вставали на дыбы, горела земля, скрежетало железо, лопались барабанные перепонки, телами юных мальчишек была усеяна земля. Это был ад, где выживали только чудом. Пули словно сторонились молодого солдата. Одна попала в пролёт под рукой, испортив гимнастёрку. «В тельняшке родился», - говорит ветеран. А потом были 1-й и 4-й Украинский фронт. Виталий Александрович освобождал Украину, Польшу и Чехословакию. За сбитые вражеские самолёты гвардии сержант Абаев, командир зенитной батареи, сбивший шесть вражеских самолётов, получил орден Славы третьей степени и медаль «За отвагу».

«Мы за сбитые самолёты рисовали звёздочки на стволе боевого оружия. Последний удалось сбить накануне победы - 5 мая 1945 года. Тогда мы уже понимали, что войне конец. Но, откуда ни возьмись, вылетели 11 фашистских самолётов. Я попросил разрешения у командира к орудию. Мы задали им такую трёпку, что больше они не возвращались. Это был мой последний бой».

Спасение по Ладоге

В Богучанах к бывшей блокаднице Ленинграда Галине Смолиной вся наша команда автопробега тоже заехала домой. Её рассказ про то, как она с мамой и старшей сестрой спасались от голода и холода по Ладожскому озеру, пробирает до мурашек…

«В 1942-м, когда нас эвакуировали, мне было 4 года. Поэтому всё помню, будто сквозь сон. Но у сестры спрашивала, она подтверждает, что так и было. Помню, когда ехали по замёрзшему озеру, наша тётя была в другой машине. В неё попал снаряд. Тёте повезло - её выкинуло взрывной волной, осталась жива… Когда уже ехали в поезде, я на весь вагон от голода кричала: «Мне маля, маля…» Подошла ко мне маленькая девочка и говорит: «Ты слышала, как моя мама сильно плакала, у меня братик умер от того, что съел много… А я ей отвечаю: «Я тихо плакать буду».

Красноярск наш эшелон с цветами встречал. Ленинградцев люди в свои дома брали. Вот и мы попали к семье, где было трое детей…

И ещё такой момент в памяти отложился. Когда началась блокада, зима в Ленинграде выдалась очень морозной. Жгли всё, что возможно. Мебели в доме не оставалось. А вот деревья не трогали, сохранить их смогли…»

Куда не долетит бомба

Эрика Ковалёва из Чунояр медали на груди не носит, бережёт. «Да и что их носить, я же узница, а не участник», - говорит она. Но нам всё-таки удалось уговорить впервые их надеть.

Эрика Эмильевна родилась в 1942 году, в немецкой семье. Они поселением жили в деревне Красный Яр на Украине. Отец на фронт не пошёл - не хотел держать оружие в руках, да и советское командование этого не позволяло. Эрика - третья дочь, и знает о том времени только со слов старшей сестры Мирты. Первые два года они жили на оккупированной территории, в феврале 1944 года, когда фашисты стали отступать, их погнали в Германию. «Всем сказали собраться за 24 часа, кто не хотел ехать, расстреливали целыми семьями. Отец усадил своих пятерых женщин: трёх дочерей, жену и мать - на повозку, и мы поехали. По обочинам дороги лежали тела людей и раненые. Раненые стонали, одного мы взяли в повозку». Когда через месяц доехали до Белоруссии, у всех оказались вши. Женщина, взявшая людей к себе, побрила всех наголо, девочки долго плакали, боялись, что их косы больше не отрастут. Потом снова дорога, осенью 1944 года их привезли в лагерь в г. Галле, но там они пробыли всего месяц. Семьи пленных расформировали по квартирам за городом. 

«Если б не война, почти все были бы живы», - дети о Великой Отечественной Подробнее

«Во время наступления русских мы прятались в бомбоубежище, а бабушка отказывалась туда идти. В одну из ночей бомба попала в дом, где мы жили. Если бы мы там были, нас бы уже не было в живых. Потом я заболела воспалением лёгких, и мама повезла меня в г. Галле. Под завалами разлагались тела, стоял смрад. Мама оставила меня в больнице, сама возвращалась назад, и как только прошла мост через Эльбу, в него попал снаряд, много людей тогда погибло. После этого мама не могла меня забрать две недели, и врач, которая лечила, думая, что мама погибла, забрала меня к себе».

После освобождения семья попала на Урал. Отец Эрики часто говорил: «Здесь останемся. Сюда бомба не долетит».

Свой среди чужих

В Богучанском районе проживают 54 труженика тыла. На встречу смогли прийти всего несколько человек, истории которых мы тоже записали.

Труженик тыла Лео Эгов начинает свой рассказа неожиданно: «Вы не представляете, как надо мной в войну свои же издевались, фашистом называли. Я же по национальности немец…» Семью Лео Карловича сослали в Сибирь с Поволжья. Их, как и большинство советских немцев, власть в годы войны сочла неблагонадёжными. «Нас привезли и выбросили на берег Ангары. Две недели мы лежали под открытым небом. Отец вскоре умер от водянки… Потом нас перевезли в бараки в лесопункт, который зимой был свободен, а уж только летом стали по колхозам расселять. Ох, много тогда от голода умерло. Старшую сестру в трудармию призвали. Нас мачеха хотела в детдом сдать. Но там сказали: фашистов не берём. Она нас не бросила - всех подняла.

С 10 лет я работал, иначе было не прокормиться. Летом со старшим братом пас скот, а зимой до обеда учился, а потом бегал на скотный двор, трудодни зарабатывал… Помню, как узнал о Победе. В нашей деревне рации не было. А я в поле работал, боронил. Вижу, едет мужчина на коне с флагом. Я вскрикнул и заплакал. А ребята, которые рядом были, начали дразнить: мол, плачешь, потому что ваши проиграли, дураки…»

В мирное время Эгов вместе с супругой по программе переселения решил уехать в Германию (жене нужна была операция на сердце, которую здесь сделать не могли). Там он прожил 10 лет и вернулся в Богучаны. «Родина есть родина. У меня она здесь. Здесь дети, внуки. Рад, что вернулся».

Анатолий Мутовин в годы войны снабжал несколько контор водой и дровами. Ему, одиннадцатилетнему пацану, приходилось тягать огромные брёвна и наполнять ёмкость речной водой. Помнит, как вернулся отец. «Его призвали в конце войны, до фронта он не доехал. Часть в Красноярске стояла. Так от голода половина призывников умерли. Отца и его земляка, уже опухших, отправили домой умирать… Выжил он…»

Эхо Хиросимы

14-летнюю Настю Васькову и двух её младших сестёр родители отправили в Сибирь (в Иркутскую область) накануне войны. Когда мужчины ушли на фронт, девушка попросилась на ферму. В её ведении было 24 нетели (молодые коровы), 50 кур и лошади. Вставала в шесть утра, шла на ферму, убиралась, кормила всех, домой приходила к обеду, делала домашние дела, а вечером снова на работу. Работать приходилось целыми сутками, из еды - кусок хлеба и бутылка молока. Зимой работала на лесоповале, осенью косила сено, а весной сеяли. В мае 1945-го они также с подружкой заправляли сеялки зерном.

Участник прорыва блокады Ленинграда: «За этот город умереть не страшно» Подробнее

«Вдруг видим - несётся на лошади женщина с белым флагом: «Девчо-о-о-нки, Победа!» Приехали, а там кто плачет, кто радуется, танцует». Помнит Анастасия Максимовна и голодный 1946 год. «Хоть Хиросима от нас и далеко, но разрушительную силу атомной бомбы мы почувствовали на себе. Выпал такой туман, что почти вся картошка погибла, и другие овощи тоже». Корову, овечек пришлось зарезать, наступил страшный голод. Чтобы выжить, девчушку выдали без её согласия замуж за боевого офицера, намного старше её, но имеющего льготы. Но когда он умер, старшему из пятерых детей едва исполнилось 17 лет, и маленькой хрупкой женщине пришлось стать главой семьи.