Дикарка из детского дома. История обретения семьи

Прошёл год, но Даша по-прежнему признавала лишь одного из воспитателей, других сотрудников просто игнорировала, и, если пытались с ней заговорить, сразу пряталась за воспитателя и ещё долго осторожно выглядывала оттуда, за что и получила прозвище Дикарка. Любимой игрушкой стала небольшая кукла, на первый взгляд невзрачная, но Даша всегда носила её с собой, а ложась спать, прятала куклу под подушку. 

Никто не видел её слёз, даже случайно упав и поцарапав до крови коленку, она лишь морщилась и крепко сжимала губы. Редко принимала участие в общих играх, больше играла одна или часами могла смотреть в окно, будто там, в другом мире, кто-то её ждал. В свои два года она отлично говорила, лепила из пластилина зверушек, рисовала различные картинки. Но на воп­рос «что это?» даже о солнышке говорила «мама», которую не видела с рождения.

«Я так долго тебя ждала!»

В то утро в моём кабинете раздался телефонный звонок - звонили из районного отдела опеки. Предупреждали, что подъедет супружеская пара, которая хочет посмотреть детей и, возможно, усыновить кого-нибудь. Для нас это праздник - а вдруг ещё кому-то из детей повезёт.

К подъехавшей машине устремились взоры всех сотрудников. В кабинет вошли двое: высокая женщина средних лет, одетая по последней моде, в дорогой шубке, и мужчина под стать ей. Сразу видно: семья не из бедных. Поинтересовался, кого они хотели посмотреть, - мальчика или девочку, какого возраста. Женщина пожала плечами, а мужчина сказал, что ещё не знают кого. Однако сразу предупредили, что основные документы на усыновление у них с собой - на всякий случай, ведь им пришлось уже более десятка детских домов объехать, а того единственного всё нет. Предлагаю подняться на второй этаж, там две группы детей четырёх-шести лет, и есть шанс из многих выбрать кого-либо. Проходя на первом этаже мимо дверей младшей группы, женщина вдруг остановилась, словно наткнулась на преграду, показала рукой на дверь и спросила: «А что там?» «Да тут несколько детей младшей группы, пойдёмте лучше на второй этаж, там детей больше», - пытаюсь объяснить я. «Можно мне только краем глаза взглянуть?», - почему-то шёпотом сказала женщина, мужчина нерешительно топтался позади всех.

Почти неслышно приоткрыли дверь, в группе шли «бои местного значения»: кто строил из кубиков дом, кто листал книжку, и лишь Дикарка сидела как обыч­но на диване у окна в конце игровой комнаты. Казалось, никто из детей даже не заметил, что на них смотрят несколько пар глаз, и вдруг Дикарка с громким криком, бегом через всю комнату, падая и спотыкаясь об игрушки, кинулась к дверям, распахнула их на всю ширину, уткнулась в колени совсем незнакомой женщине и сквозь нахлынувшие слёзы, всхлипывая, повторяла: «Это моя мама, моя мама, где же ты так долго была, я так долго тебя ждала!» В нависшей тишине было слышно даже тиканье часов на стене. Всегда шумные дети, побросав всё, с удивлением смотрели на плачущую Дикарку. Первой от шока пришла в себя женщина: повернувшись к мужу, она громко сказала: «Это и есть наша дочь, хочешь ты этого или нет». Мужчина подошёл к ним, погладил девочку по голове и сказал: «А я - твой папа, мы тебя обязательно заберём прямо сегодня», - отвернулся и как-то неловко смахнул слёзы. Отведя его в сторону, я сказал, что за один день невозможно оформить документы на удочерение ребёнка, есть ряд инструкций, да и решение районного суда потребует времени. Он коротко ответил, что это их проблемы.

Единственная...

Дашу невозможно было отнять у женщины. Слёзы ручьём лились у обеих, словно Дикарка два года их копила. С большим трудом удалось малышку увес­ти в группу, она всё оборачивалась на закрытые двери, словно вновь они откроются, и появится она, её единственная мама.

Вечерние сумерки за окном, казалось, разделили весь мир на две части: там, за окном, пустота, а здесь, в комнате - тепло, яркий свет, кипит жизнь. За целый день Дикарка не проронила ни слова, молча делала всё, что ей предписывалось режимом, - обед, дневной сон, прогулка и прочие дела, но каждый раз как бы ненароком оказывалась у двери, где ещё утром произошла незабываемая встреча. Другие дети, пытаясь как-то досадить ей, тихонько говорили: «Никто тебя не заберёт», - хотели увидеть, как она будет плакать, ведь детские жестокость и ревность могут в десятки раз превосходить взрослые. Но убедившись, что она на их вызов не отвечает, быстро отстали.

Рабочий день закончился. За окном появились первые звёз­ды, в детском доме утихала суе­та, дети начали готовиться ко сну, в тишине работалось легко, но внутри постоянно мешал осадок после утренней встречи, словно какое-то дело осталось незавершённым, и это отвлекало и беспокоило. Неожиданно окно ярко осветилось фарами подъехавшей машины, из которой, торопясь, вышли двое. Войдя в кабинет, запыхавшись, утренние гости с гордостью и облегчением выложили на стол объёмистую папку. «Тут всё, что положено по закону об усыновлении», - сказала женщина. Как им удалось за день оформить документы в райцентре за сто километров от детского дома, история умалчивает.

* * *

В тот вечер взбудораженные сотрудники торопливо собирали в дорогу Дикарку, которая не отрывалась от мамы, гладила её руки и тихо повторяла: «Я знала, что ты за мной вернёшься». Провожать счастливую семью вышли все оставшиеся в тот вечер сотрудники. Стоя на крыльце, воспитатели не скрывали своих чувств - кто плакал, кто молча крестил вослед отъезжавшую машину, а в окна детского дома смотрели десятки пар детских глаз с надеждой, завистью и мечтой: когда-нибудь и за ними приедет мама.

Владимир Свалов

Смотрите также:

• «Знала, что она особенная». Родители «солнечных детей» о выборе и счастье →
• Вторая жизнь Вити. В груди малыша бьётся донорское сердце девочки из Индии →
• Чудо для Вити. Малышу из Сибири пересадили сердце индийской девочки →