Надежда Болсуновская: «Право на счастье есть у всех»

«Детей с повышенными потребностями нужно вывести из заточения», - считает Надежда Болсуновская, председатель общественного движения «Право на счастье».

Без барьеров

Светлана Хустик, «АиФ на Енисее»:  - Надежда, сегодня вы самый известный в Красноярске человек, который активно занимается претворением в жизнь инклюзивной модели общества. Что это такое?

Надежда Болсуновская:  - На самом деле всё проще. Инклюзия (включение) - это признание права за каждым ребёнком и взрослым вне зависимости от особенностей развития на равных жить, общаться, учиться. Втой или иной степени в инклюзивном обществе давно живёт вся Европа. В России подобный опыт активно развивается в Сочи, Краснодаре. Москве. В последнее время и наш город сделал большие шаги в этом плане. Сравнивая то, что было ещё буквально несколько лет назад и что есть сейчас, можно только порадоваться. Хотя у нас ещё всё только начинается. Меня подтолкнул к этой теме личный опыт. В 2011 году знакомая с дочерью Катей переехала в Красноярск из Краснодара. Там девочка, несмотря на особенности в развитии, ходила в обычный детский сад. Наши же педагоги вынесли вердикт: ребёнок не обучаем. Дошло до того, что маме предложили сдать дочь в интернат. Я тогда работала психологом и начала заниматься с ней. Оказалось, что она вполне обучаема, более того, делает успехи.

- Но ведь есть специальные школы, туда таких детей разве не берут?

Надежда Болсуновская: - В тот момент были учреж­дения для детей с нарушением слуха, зрения, интеллекта. Но если у ребёнка сочетанный дефект, то куда ему? Были единичные случаи, когда мамы всеми правдами и неправдами добивались, чтобы дети посещали учебные заведения. Но системы не было. Большинство же приходило на комиссию и получало отписку: «обучение по соцзащите».А в соцзащите им отвечали: «Мы никого не учим, вот вам пособие и до свидания».

Поэтому, когда я начала работать с Катей, поняла, что таких Кать много. Но путь в детский сад и школу для них закрыт. И неважно, что ребёнок ходит, говорит; есть отклонения - сиди дома. Так в 2012 году родилось общественное движение «Право на счастье». Изначально мы просто помогали таким «необучаемым» детям. На одной из педагогических конференций специалист министерства образования озвучила, что у нас в крае несколько тысяч детей, которые не могут учиться по состоянию здоровья. Я задала вопрос, почему. Ответить на него толком никто не смог. Мы решили действовать, и наши общие усилия привели нас к губернатору Льву Кузнецову. Потом была встреча в министерстве образования края, куда мамы принесли эти бумажки, на которых написано: «обучение по соцзащите». В итоге Катю и других ребятишек взяли в школы. Но самое главное, теперь комиссия, психиатры пишут детям не заключения, что они не обучаемы, а прописывают подробный маршрут: «обучение по адаптированной программе для детей с нарушением интеллекта» и т. д. А школы ищут возможность реализовать эту программу.

Недавно вышел новый закон «Об образовании», который прописывает чёткий алгоритм действий для таких детей и гарантирует им обучение в любом образовательном учреждении. Теперь ребёнка могут взять на инклюзию в обычную школу, детский сад, в педагогическом университете набирают первую группу тъюторов (сопровождающих для детей-инвалидов). Вместес муниципальным детским садом № 16 мы запустили пилотный проект по апробации модели инклюзивного дошкольного образования. И даже самые тяжёлые лежачие ребятишки его посещают.

В идеале в каждом детском саду, в каждой школе должны быть созданы условия для необычных детей. Они больше не должны быть изолированы, барьеров между нами и ними быть недолжно.

Два мира

- Насколько школы готовы принять этих детей, ведь зачастую родители здоровых ребятишек недовольны, что в группу или класс ходит необычный ребёнок?

Надежда Болсуновская: - Действительно, мало просто взять и отправить наших ребятишек в обычные школы и детские сады. Важно работать с родителями и педагогами, чтобы инклюзия стала нормой жизни. Ужасные сейчас вещи скажу, но я сама была свидетелем того, как наших подопечных выгоняли с концерта - они аплодировали не в тот момент, как делали им замечания в театре, бросали косые взгляды. Та же подруга из Краснодара призналась, что три года работала со своим двором, чтобы её ребёнку дали возможность там гулять. Да, её дочка может подойти и встать рядышком, может кого-то потрогать. Но она не агрессивна и абсолютно не опасна. Мамы детей-колясочников признаются, что, выходя на улицу, ощущают себя как в зоо­парке. Будто неребёнка вывели погулять, а какого-то чебурашку.

- Почему так происходит, всё дело в жестокости?

Надежда Болсуновская: - Нет, у нас просто нет инклюзивного опыта общения с тем, кто как-то отличается от нас. Очень долгое время было разделение на людей с инвалидностью и без: спецшколы, специнтернаты, мероприятия для инвалидов и людей без инвалидности. Два мира, которые никогда не пересекались. И как только кто-то переходит эту границу, начинается непонимание.

Отлично помню, как меня дразнили в школе, потому что заикаюсь. Учительница каждую речевую запинку считала мне за ошибку и ставила кол за технику чтения. В педагогическом университете по этой же причине не взяли в аспирантуру - по проф­непригодности. Это, к слову, тоже послужило стимулом начать движение в сторону инклюзии.

Уроки добра

Вот уже несколько лет мы проводим инклюзивные семейные лагеря. Собираем самые разные семьи, миксуем их между собой, и несколько дней они живут вместе. Обычно в первый день родители обычных детей не знают, как себя вести. Дети адаптируются быстрее, но и они в первое время могут запросто бежать и перепрыгнуть через лежачего, встать на концерте и закрыть обозрение колясочникам. Мы организуем специальные уроки добра, показываем, как можно помочь таким детям, как с ними поиграть. И через некоторое время барьеры стираются.

Сейчас мы готовимся к открытию первого в Красноярске инклюзивного центра, где будут реализовываться все наши проекты, работать кружки, секции, куда смогут прийти абсолютно все. Это важно, чтобы давать возможность ребёнку получить ценный инклюзивный опыт общения, который он потом понесёт дальше. Если мы вырастим детей, умеющих жить в обществе, где есть самые разные дети, то необходимость в инклюзии отпадёт, они и так будут вместе.

- Насколько реально воплощение в жизнь ваших проектов? Ведь у нас город абсолютно не готов, те же пандусы не везде есть?

Надежда Болсуновская: - Если мы будем об этом говорить, дело сдвинется с мёрт­вой точки и многое может измениться. Потрясающий пример. Летом в рамках фестиваля стран Азиатско-Тихоокеанского регионав Красноярск приезжала делегация племени Кашайя. Нам предложили вместе с ними провести мероприятие в краеведческом музее. Мы приехали раньше, с нами дети, в том числе наинвалидных колясках. Подходим к ступенькам музея и понимаем, что ни пандусов, ни других устройств для подъёма там нет. Затащили Сёмку на руках. Тут подъезжает делегация, а у них вождь племени... тоже на инвалидной коляске. До первого этажа ему помогли подняться… А дальше на каждый этаж по два пролёта. В итоге часть делегации пошла наверх, а вождь и наши колясочники остались внизу. Как же нам было стыдно! Краеведческий музей - одна из главных достопримечательностей города - и такой конфуз. А ведь мы ещё Универсиаду планируем.

В одном из банков Красноярска есть суперсистема приёмки новых филиалов. Директор садится в инвалидную коляску и пробует заехать в отделение. Если у него не получается, офис непринимают. Так давайте хоть самые ключевые здания в городе вот так принимать! Нам часто говорят: нет денег на доступную среду…Но часто дело не в деньгах, а в нашем мышлении иотношении. Сделать съезды с бордюров - на это не надо много денег.

Смотрите также:

• «Ребенок пропал в интернете». Детский психолог о вреде и пользе гаджетов →
• Параллельная реальность, или одно счастье в руки (31.07.2014) →
• Параллельная реальность, или одно счастье в руки (06.10.2014) →