Афган, дружба и самоволки. Красноярцы рассказали, чему научила их армия

День защитника Отечества, который отмечают 23 февраля, обрёл своё название в 1993 году. В этот день принято поздравлять всех мужчин, а также чтить память солдат, погибших в военных конфликтах. Мы узнали у тех, кто служил в армии, каково это. Оказалось, непросто. Кто-то пережил настоящий голод, кого-то судьба свела с военными с большой буквы, кто-то стал свидетелем несправедливости. Но для каждого служба стала опытом и воспоминаниями, которые по-особому позволяют относиться к февральскому празднику.

41-я минута полёта домой

Председатель Палаты ветеранских организаций Красноярского края, ветеран войны в Афганистане, старшина запаса Иван Воробьёв:

«Служил я в Афганистане. Наш артдивизион круглосуточно охранял полк, а я как замкомвзвода и командир самоходки либо сопровождал наших сапёров, которые проверяли дороги, чтобы элементарно подвезти продукты питания и боеприпасы, либо также находился на боевом дежурстве.

Самое запомнившееся событие – это последние дни службы в Афганистане. 682-й полк, где я служил, мы выводили из Пандж­шера – ущелья пяти львов, за несколько дней до окончания моей службы. Ущелье Панджшер – одно из самых недоступных и известных мест. В нём я прослужил 20 месяцев, с 1986 по 1988 год.

Всё это время мы жили в казарме, которая была просто землянкой. Сверху полутораметровый слой укреплений – защита от мин и «эрэсов». Но «эрэсы» всё-таки иногда залетали к нам в землянку, несмотря на маскировку. Все наши передвижения в основном были под землёй, для этого ранее была сделана система переходов. Наверху часто работали снайперы, поэтому между столовой, спорт­залом, выходом к секретам и к боевой технике мы передвигались в основном по подземным переходам. И ещё: наши казармы, землянки были вырыты на старом афганском кладбище. В таком соседстве и жили!

30 мая, за несколько дней до окончания службы, я участвовал в выводе своего полка. Это была серьёзная армейская операция, потому что ущелье неприступное, входить и выходить из него было большой проблемой. Риски максимальные. И вместе с тем (мы об этом тогда не знали) с Ахмат Шахом Масудом, с которым мы воевали, у командования уже были какие-то договорённости. Потому что, если не считать нескольких раненых и редких обстрелов, заложенных мин, они нам дали выйти достаточно спокойно.

Дорога, по которой выводились войска, шла вдоль скал, внизу – обрыв и горная река. На каждую горку, скалу невозможно высадить разведку. Поэтому все, кто движется по такой дороге, – это всегда мишень, независимо от того, «броня» идёт или другая техника. На вывод оставили самых опытных военнослужащих. Перед этим примерно месяц вывозили боеприпасы, которые так и не смогли вывезти до конца – 10 тыс. пришлось взорвать.

Мы подтянули свой полк ближе к границам. За весь день продвинулись всего на 30 км. Расстояния в Афганистане имеют совсем другое значение. Для того чтобы прошла колонна, необходимо грунтовую дорогу, которая может иметь 30 см пыли сверху, проверить сапёрам. А в Панджшере с нами велась самая настоящая минная война. Это представляло большую опасность. В тот день мины были обнаружены, и больших подрывов не случилось. Мы успешно вышли в Чарикарскую зелёнку, в район Джабаль-Уссарадж. Через несколько дней я был уволен в запас.

А самой волнительной была 41-я минута полёта, когда мы из Кабула с военного аэродрома долетели до Ташкента. Очень ждали пересечения границы. Выйдя из самолёта, я понял, что война для меня закончилась. Ощущение наступившего счастья не передать словами».

Седлай «коня» и крась поляну!

Сержант запаса, председатель Совета ветеранов танковых войск г. Зеленогорска Юрий Бодня:

«В 1973–1975 гг. я служил в группе советских войск в ГДР. Был командиром среднего танка Т-62. Перед обедом старшина любил водить нас в спортгородок, чтобы каждый показал, как он прыгает через «коня». Перепрыгнул – идёшь в столовую. Не осилил снаряд до обеда – получаешь наряд на вечер: мытьё туалета, дежурство в столовой и т. д.

Как-то к нам собирался приехать министр обороны Гречко. Нашему экипажу доверили подготовку газонов. Была поздняя осень, цвет травы уже не имел яркой летней окраски. Вот нам и поручили покрасить траву на газонах, мимо которых должен был проезжать высокий гость. Траву красили пульверизатором, я же кисточкой подправлял «цвет» кустарников.

Часто полковые учения проходили по дну бурной Эльбы. Обучались подводному вождению танка. Если под водой наш экипаж получал команду: «Ваш танк подбит», – мы оставляли машину и всплывали наверх. Вода +5 градусов, а температура воздуха -17 градусов. Старшина нам, правда, наливал по 50 граммов водки. Одежду сушили у костра. Тягач потом вытаскивал танк из воды.

Очень красивое зрелище – ночная стрельба из танка штатным снарядом по цепи. Словами даже трудно передать. Кто был танкистом, тот знает это. Был один случай, когда молодой наводчик послал снаряд не в ту сторону и попал в огород немецкой деревни. Начальникам пришлось долго извиняться перед жителями».

Бром и вечный зов

Фотограф Александр Купцов:

«Служил я в советской армии связистом и заболел неведомой болезнью: не мог ни спать, ни есть, ни работать, ни читать... Благо «дедом» был, на службу не ходил, только должен был за порядком в отделении следить. Превратился в овощ.

Собрался назавтра идти в медсанчасть. А тут ночью заходит в казарму солдат и начинает орать: «Пацаны! Нас травили, не пейте компот!» Пришёл этот солдатик с самоволки, загулял с поварихой, вот она и рассказала ему, как в компот подмешивают бром, чтобы весной не бегали по бабам в самоволки.

Кто-то компот не любил и не пил, а я по три стакана каждый день выпивал. Перестал принимать это зелье, и расцвёл мой организм, как никогда в жизни. Услышал чистые звуки, увидел яркие краски, запахи… И влюбился! Бегал в самоволку к девушке каждый день.

А недавно прочитал в Интернете такое: «Все эти разговоры о броме в солдатском рационе не более чем миф, всего лишь одна из солдатских баек. Отрицают популярный миф и служившие в воинских частях медики». Не знаю, кто прав, главное, что жив остался».

И стыд, и радость, и гордость

Основатель телеграм-издания «Борус» Виктор Самусенко:

«Моя самая необычная история, связанная со службой в армии, – это рассказ, который я написал о командире своей роты, капитане Воробьёве. История жизненная, о том, как толкового офицера перемолола система на наших щенячьих глазах.

Кто бы мог подумать, что спустя годы этот рассказ опубликуют в сборнике красноярских авторов «Красный Яр – 2», а известнейший голос Александра Клюквина начитает мой текст! Голос знаком многим поклонникам аудиокниг: представьте, он начитывал много акунинских приключений сыщика Эраста Фандорина. И тут вдруг текст какого-то Вити Самусенко из Сибири. Я, когда впервые это слушал, испытывал и стыд, и радость, и гордость».

«… И про капитана Воробьёва»

Это был тот самый военный, от которых сходят с ума женщины. Дерзкий. Красивый. Исключительно подтянутый. С невероятным чувством юмора. И какой-то невозможной любовью к своим солдатам.

Командир. За глаза мы, срочники, называли его только так. Его не то чтобы уважали – трепетно обожали. Офицеры не любили Воробьёва. Он был самым изящным из них. На плацу так борзо и одновременно точёно, как он, никто не выполнял доклады. Пацаны из других подразделений, глядя на это представление, нередко завистливо шептали на вечерней поверке: «Вот это командир, не то что наш, нюня…» А офицеры делали вид, что не смотрят.

На решении командира полка (это в армии так ежедневная офицерская планёрка называется), которое мне как-то довелось подслушать, стало очевидно, что нашего командира начальство сношает как-то уж чересчур, будто бы ему достаётся больше всех. Ведь получал он от командования за то, что отбивал нас, своих бойцов, от лишней работы. Наше подразделение обеспечения и так затыкало все возможные дыры в полку. Я это рассказывал парням в роте, и мы искренне жалели командира.