«Стреляли в лицо». 35 лет назад джаз-бэнд «Семь Симеонов» захватил самолет

8 марта исполняется 35 лет с того дня, как многодетная семья Овечкиных, угрожая оружием и бомбой, захватила пассажирский самолёт Ту-154 и потребовала лететь в Лондон. Участником штурма авиалайнера был и уроженец Рыбинского района Красноярского края Геннадий Титов. В тот ставший в одно мгновение непраздничным мартовский день он последним покинул объятый пламенем самолёт.

Бывший милиционер рассказал нам о тех страшных событиях. 

«Семь Симеонов»

Эта история потрясла весь мир. В конце 1983 года семь увлекающихся музыкой братьев Овечкиных создали джаз-бэнд «Семь Симеонов» – по названию русской сказки о семи братьях-удальцах, которые приглянулись царю своим мастерством. Джазовый коллектив очень быстро стал популярным не только в Иркутской области, где музыканты жили, но и во всём Советском Союзе. В 1987 году семейный джаз-бэнд отправили на гастроли в Японию. Вернувшись оттуда, они решили бежать из страны.

Всё случилось 8 марта 1988 года. Овечкины – мать и десять из одиннадцати её детей – захватили рейсовый самолёт Иркутск – Курган – Ленинград, пронеся на борт в футляре от контрабаса два охотничьих обреза и самодельные бомбы. Но вместо Англии самолёт приземлился под Выборгом – Овечкиных уверили, что они где-то в Финляндии, сели на дозаправку. Переговоры с террористами ни к чему не привели, начался штурм. В итоге 11 человек погибли, 35 получили ранения, а сам самолёт сгорел дотла.

Последний рейс

В 1988 году Геннадий Титов был капитаном МВД, старшим выборгской группы по безопасности иностранных граждан. Это специальное подразделение было создано для того, чтобы исключить нападение на иностранцев на нашей территории. Выборг – приграничная зона, поэтому здесь всегда было много финнов, шведов, норвежцев, немцев. Переодевшись в штатское, сотрудники МВД сопровождали их в городе, поездах, сидели рядом с ними в кафе. Сами иностранцы даже не догадывались, что их сопровождают и охраняют.

«То, что произошло 8 марта, с нашими прямыми обязанностями связано не было, – вспоминает Геннадий Титов. – А я вообще не должен был там оказаться. Только что прибыл авиарейсом из Красноярска после похорон бабушки, в дежурную часть зашёл на минутку, отметиться. Было 15:00, и я ещё успевал добраться домой, чтобы поздравить с праздником жену и старшую дочь. В этот момент зазвучала сирена. Мы вооружились, надели бронежилеты и на микроавтобусе выдвинулись на военный аэродром Вещево, что в 30 минутах от Выборга».

Неудачная атака

Когда выборгские милиционеры прибыли в аэропорт, там уже работали оперативники из КГБ. Самолёт стоял на взлётной полосе, у носа ходил заправщик.

«Группа спецназа из Москвы (говорили, что это была «Альфа») задерживалась, и нас выстроили в хвосте самолёта так, чтобы не было видно из салона, – рассказывает Геннадий Александрович. – Я оказался впереди, за мной ещё пятнадцать человек: руководитель нашего отдела, замначальника отдела, несколько офицеров КГБ, мои ребята и командующий Северо-Западным пограничным округом, генерал Викторов. Он приехал в Вещево с проверкой и, что называется, попал в гущу событий.

В наши задачи входило контролировать выходы из авиалайнера и, если из него начнут выпрыгивать террористы и пассажиры, задерживать всех подряд. И охранять до выяснения обстоятельств. В этот момент в багажном отделении самолёта и кабине пилотов уже находились питерские специалисты, готовые к штурму.

Ситуация начала накаля­ться. Овечкины поняли, что их обманули. Стюардесса «тушки» Тамара Жаркая сказала, что прежде чем лететь в Лондон, они совершат посадку в Финляндии в городе Котка для дозаправки. Но когда самолёт приземлился, Овечкины увидели наших солдат – они там кругом по периметру стояли, снайперы на изготовку были.

Свидание с «Дугласом». Заметка в газете привела механика США в Красноярск Подробнее

«Как только закончилась дозаправка, самолёт начал двигаться, – продолжает Геннадий Александрович. – Я думаю, это было сделано, чтобы успокоить Овечкиных, усыпить их бдительность. Мол, всё нормально, не волнуйтесь: заправились и взлетаем, впереди Лондон. Пока самолёт двигался по полосе, наша группа бежала под ним. Скорость приличная, мы все взмокли. Думаю: только бы не споткнуться, только бы не упасть – все завалятся тогда за мной, попадут под колёса «тушки». Так пробежали метров 700–800, не меньше. И тут самолёт вдруг встал. И над нашими головами прозвучали выстрелы – начался штурм. Потом послышался хлопок, и из выхода начали выпрыгивать люди».

Как потом выяснится, одна группа милиционеров попыталась проникнуть на борт через кабину пилотов, другая – через багажное отделение. Но обе атаки захлебнулись. Сказалось отсутствие контртеррористического опыта у питерской милиции. Но не только это.

«Овечкиных не только не досмотрели в аэропорту Иркутска, но и не выполнили требования безопасности в самом авиалайнере, – поясняет бывший милиционер. – После взлёта не убрали ковёр с аварийного люка грузового отсека – единственной лазейки в самолёт. И когда штурмующие ребята попытались открыть люк, то неожиданно наткнулись на новое препятствие. Пока отжимали ковёр, потеряли время и привлекли внимание Овечкиных. В сотрудников милиции стали стрелять в упор. Картечью прямо в лицо. Их только относить успевали. Несколько человек с тяжёлыми ранениями попали в больницу. Чудом живыми остались».

После штурма

А дальше начался кошмар. Как вспоминает Геннадий Титов, после взрыва из выхода начали выпрыгивать люди. Полетели чемоданы, повалил дым. Пассажиры прыгали один за другим, давили друг друга. Крик, шум, стоны... Милиционеры бросились вытаскивать людей из этих завалов, уносили их на безопасное расстояние от самолёта.

Геннадий Титов вместе с напарником, старшим офицером, спас в этом хаосе более 30 человек. Последнюю женщину, выпрыгнувшую в первой десятке, вообще чудом обнаружили. Услышали стон какой-то под чемоданами, начали разгребать, а там она: весом не менее 140 килограммов, обе ноги сломаны. Откуда? Из Братска. Товаровед. Еле донесли.

Выпрыгнул из самолёта и один из братьев Овечкиных. Воспользовавшись всеобщим замешательством, он даже хотел сбежать – лес от самолёта был в 100 метрах. Но побежал в сторону начальника местного КГБ, там его и задержали.

Когда под самолётом никого не осталось, начальник выборгского отдела КГБ отправил Геннадия Александровича в салон авиалайнера проверить, нет ли там живых.

«А там огонь, всё в дыму. Прошёл по салону. Какие-то тела лежат. Кричу: «Есть кто живой?» Тишина. Я ощупал тела – не дышат. Начал продвигаться к выходу, уже ползком. Обжёг руки о раскалённое железо. Каким-то чудом сумел выбраться из салона.

А через несколько минут самолёт взорвался. И выгорел за 15–20 минут – один хвост остался. Там всё сгорело, даже железо».

Кто мог знать о ковре...

Сегодня есть много оценок той операции. От плохих до очень плохих. Говорили, что некоторые пассажиры пострадали от рук самих спасателей. Один из раненых утверждал в суде, что пулю, которая чуть не стоила ему жизни, он получил на земле от группы выборгских милиционеров. Ему завернули руки и выстрелили в спину, били ногами, пока тащили от самолёта.

«Не знаю, кто это придумал. Абсолютно исключено, что из нашей группы кто-то стрелял. Нас же потом всех проверяли. Проверяли оружие, патроны – всё чисто. Скорее всего, его подстрелили снайперы. Этот парень выбежал к выходу первым, первым и выпрыгнул. Ему, можно сказать, просто не повезло.

Военные-то ждали, что после штурма сначала начнут прыгать террористы, и, вероятно, нажали на курок «на автомате». Насколько мне известно, пуля пробила ему поясницу, прошла сквозь лёгкое. Но он поправился. Да и обвинения в адрес питерской группы я считаю тоже несостоятельными. Ребята были подготовлены капитально и сделали всё, что могли. Наверное, это дело случая. Кто мог знать о ковре…

Вот такая история. Неодно­значная и трагичная.  В конце разговора я не мог не задать вопрос, была ли в жизни Геннадия Александровича ещё работа, сравнимая с тем, что произошло 8 марта 1988 года.

«Самолёт, пожалуй, самое запоминающееся событие, – ответил он. – То, что мы обезвреживали бандитов до этого и после, не считаю чем-то особенным, рядовая работа. Аэро­порт Вещево – другое дело. Это трудно с чем-то сравнить. Борьба с неизвестностью. Ты не видишь преступников, но знаешь, что там, за стальной обшивкой, страдают и умирают люди. Само слово «заложники» звучит пугающе, противоестественно, и все, кто участвовал тогда в операции, искренне переживали за людей».