К 100-летию писателя Виктора Астафьева krsk.aif.ru запустил проект «Последний поклон. Астафьеву 100 лет». И редакция попросила читателей поделиться своими воспоминаниями о встречах со знаменитым русским писателем. Свою историю рассказал Николай Байгутдинов, который еще при жизни писателя занимался изданием 15-томного собрания сочинений Астафьева и много раз встречался с Виктором Петровичем. И каждая встреча оставила в его памяти особый след.
Вправить мозги вольнодумцам
Когда в Издательский дом «Офсет», где я был директором, поступили из Госкомиздата РФ чудом выбитые деньги на издание, я поехал с проектом авторского договора в Академгородок, на квартиру писателя.
Звоню в дверь. У порога встречает сам Виктор Петрович в клетчатой рубашке, в поношенных брюках. За ним, с кухонным полотенцем в руках, буравит меня глазами Мария Семёновна – жена и незаменимая помощница автора.
Снимаю плащ, пытаюсь сбросить туфли…
– Не надо! Сухо же на улице, проходи так! – машет руками Виктор Петрович.
А Мария Семёновна ему с укором:
– Вот так поступают вежливые люди. А то твои почитатели завалятся сюда табуном, натопчут, не разуваясь. Потом мне за ними прибирать.
– Покрой голову, разуй ноги: на святой земле стоишь! – цитирую я строку из Библии, чтобы разрядить обстановку.
– Слышишь, что говорит? – с улыбкой произносит Астафьев, но Мария Семёновна уже ушла в другую комнату.
– Что стоим в прихожей? Пошли в кабинет! – приглашает хозяин квартиры.
Вхожу в святая святых творца. В центре массивный стол, который давным-давно был привезён из Вологды. На столе пачка бумаг, книги, периодика, письменный прибор с чернильницей советской поры и резко контрастирующая с ней авторучка «Паркер» с золотым пером.
Подписание договора завершилось быстро. Уловив мой взгляд, направленный на газеты, Виктор Петрович пояснил:
– Хочу вправить мозги отдельным вольнодумцам.
– Зачем вам эти дрязги? Вот пройдёт лет сто-двести, и, читая ваши произведения, потомки удивятся тому, как и почему такой великий художник и философ разменивал себя на склоки. Мелко это для вас.
В кабинет мигом впорхнула Мария Семёновна:
– Вот-вот, Витя, слушай! Сколько раз я тебе это говорила!
Виктор Петрович, смущённый таким напором с двух сторон, стал вяло оправдываться:
– Это всё журналюги. Ходят, всё спрашивают, спрашивают, а потом пишут то, чего я вообще не говорил. Вот и приходится акцентировать непонятки.
Перед моим уходом, уже в прихожей, глядя мне в глаза, Астафьев задумчиво спросил:
– Ты действительно думаешь, что меня будут читать через двести лет?
– Это теперь многие читают вас глазами, как чтиво, некоторые умом, пытаясь понять недоступное им. Лишь потом научатся читать духом.
«Умная» молитва
Я бы ни за что не осмелился делать замечание великому мыслителю, тем более в поучительном тоне, если бы у нас с ним не сложилось взаимное доверительное и уважительное отношение ещё при первой встрече в его доме в Овсянке.
Я готовился к командировке в Москву. Предстояло побудить руководство администрации президента РФ выделить из бюджета деньги на издание. Затея немыслимая. В успех её не верил даже тогдашний губернатор края В. М. Зубов. Резко протестовала московская писательская организация. Обо всех моих хождениях по высоким властным столичным учреждениям я уже писал в книге «Памяти гения», вышедшей в издательстве «Буква». И нет смысла удлинять повествование.
У меня уже был опыт работы с бюрократами. Там важно на каждый случай запастись разными поручительствами. Вот и решил взять письмо от Астафьева лично к председателю Госкомиздата РФ И. Д. Лаптеву.
Виктор Петрович встретил меня радушно. Всё обговорили. Расхождений во взглядах не было. С подписанным письмом я уже намеревался отбыть, но Астафьев придержал. Попросил сопроводить его до могилы матери. Я шёл за ним в недоумении. Зачем? Рядом же.
Дошли, встали у места погребения лицом к лицу по разные стороны оградки. Молимся. Про себя. Молча. Самой благодатной – «умной» молитвой. В уме. Просим Создателя, чтобы дал Он успокоения этой бедной многострадальной женщине хотя бы на том свете.
И чувствую: что-то зажглось во мне, неведомое ранее. Я не об эффекте от выражения высшей степени доверия ко мне со стороны Астафьева. Согласитесь: привести на могилу матери человека, связанного с ним лишь производственными отношениями, – это далеко неординарно. Конечно, сверхлестно, трогательно. Но я о другом…
До этого я, как многие, зачитывался шедеврами Астафьева, восхищался его мастерством, слогом, умением закрутить сюжет так, что оторваться от текста невозможно. Теперь же всё ранее читанное мною: писания больших пророков, мудрствования древних мыслителей, исследования историков-фундаменталистов – слилось с текстами Виктора Петровича в единый и неотделимый смысл. Ярко высветилась основа его почвеннической философии, без понимания чего, без наличия этого духа в себе читать Астафьева малорационально.
Все его произведения направлены на пробуждение в читателях их генетической памяти, давно забытой истинной древней духовности. Вот почему нужна дополнительная, сопутствующая литература. Она – сердцевина методики чтения астафьевских шедевров. После того как Ватикан со своим иезуитским орденом вошёл на просторы Руси и исказил всю историю, культуру, менталитет нашего народа – создателя индоевропейской расы, цивилизации Кали-юга, мы как бы потеряли себя. И теперь даже наши лучшие умы до сего дня не могут разработать национальную идею, создать свой спасительный для всего человечества образ светлого будущего, хотя всё это есть в произведениях Виктора Петровича.
…Возвращались молча. Уже у калитки, придя в себя от волнения, я почти шёпотом вымолвил:
– На таких местах в древности храмы ставили.
Лицо Виктора Петровича оживилось:
– Ты мои мысли читаешь. Хочу сподобиться часовню там поставить.
… Я и теперь нет-нет да наведываюсь в Овсянку. Долго стою у могилы. Высится церквушка. Кругом натоптано. Энергетика исчезла.
«Нас звали гробовозами». 
Дорогами Астафьева. 
Сюда Ельцин приезжал. 
«Он где-то рядом».