Взял отпуск и уехал в Мариуполь. Главврач из Красноярска лечил людей в ДНР

После трёх недель работы в качестве добровольца в мариупольской больнице главврач Красноярской станции скорой медицинской помощи Сергей Скрипкин вернулся домой. Теперь как очевидец он может рассказать о жизни людей на освобождённых территориях Донбасса.  

Мирная жизнь возвращается

Татьяна Фирсова: Сергей Анатольевич, почему вы решили поехать на Донбасс?

Сергей Скрипкин: Это был мой добровольный выбор. Решение принял весной. Хотел своими глазами увидеть, что там происходит на самом деле, пообщаться с людьми, а не из кабинетов и высоких трибун говорить о помощи Донбассу. Дважды подавал заявку на сайт мывместе.рф, и в конце июля мне сообщили, что поездка запланирована на август.

– Не каждый готов пойти на такой шаг, а вы решились.

– Не считаю это чем-то сверхъестественным или особенным. Да, я главврач, в моём подчинении большой коллектив. Но своим примером хотел показать, что, несмотря на должность и статус, я обычный человек, который готов оказать помощь тем, кто в ней остро нуж­дается. Взял отпуск и поехал, понимая, что буду на Донбассе простым врачом. Зато поработал руками столько, сколько никогда не сделал бы, будучи руководителем. Самое главное, таких, как я, много. В Донбасс едут из Калининграда, Москвы, Волгограда, Северодвинска, Омска, Кургана, Красноярска. Мне тоже было интересно, почему люди принимают такое же решение.

Некоторые объясняли это неким авантюризмом. Лично я ехал целенаправленно, трезво оценивая, с чем могу там столкнуться в работе, быту и в плане безопасности. В нашу группу изначально входило девятнадцать человек, но после совещания в ВКС, где рассказали обо всех нюансах и требованиях, десять отсеялись. У кого-то вдруг не оказалось нужных документов, другие объяснили, что их не отпускают с работы. В общем, что-то оказалось важнее поездки.

– Что вы увидели в Мариуполе, когда туда приехали?

– Жилой фонд города разрушен на 90%. Обугленные, с чёрными следами от снарядов девятиэтажные дома без окон, дороги в рытвинах. На улицах груды мусора, разрушенные торговые ряды, рынки, магазины. 

Автомобилей мало, многие в следах от пуль и осколков, как и машины скорой помощи – медики их просто заклеивают скотчем. На украинских госномерах национальный флаг тоже заклеен. Людей на улицах практически нет. Если и встречаются, идут с пятилитровыми канистрами за водой к местам, куда её привозят бесплатно. В магазинах она по цене 4 рубля за литр. А когда я там был,  жара стояла под +30 °С.

С 23.00 до 6.00 жёсткий комендантский час, к шести вечера все торговые точки закрываются. Из-за неубранных мин можно ходить только по асфальтированным дорожкам или брусчатке. Сворачивать на траву нельзя. На загородных дорогах предупреждающие знаки с надписью: «На обочину с проезжей части не сходить. Заминировано». Буквально за два дня до нашего отъез­да привезли мужчину, который ночью шёл по дороге, правда, в нетрезвом виде, на что-то наступил, и ему оторвало ногу. И таких случаев немало.

Раньше в городе проживало 500 тыс. человек – осталось 100 тыс. Однако постепенно люди возвращаются. Сейчас в Мариуполе активно строится жильё. Нам показали новый микрорайон пятиэтажек, куда заселяют людей. Восстанавливают и запускают школы, детские сады. На месте разрушенных торговых точек появляются новые. За время нашего пребывания открылись парикмахерская и супермаркет. Словом, мирная жизнь постепенно возвращается.

Беда объединила

– В каких условиях приходилось работать?

– Оказывали помощь пациентам в уцелевшей после обстрелов половине больницы интенсивного лечения Мариуполя – сокращенно БИЛ. Там нет тепла, периодически отключается свет, вода подаётся только техническая, пить её нельзя. Вторая часть клиники разрушена, сейчас её ремонтируют, вставляют окна, хотят успеть до наступления холодов запустить тепловой контур. В городе больница по сути одна, остальные закрыты. Лечебное учреждение – БСМП, где оказывают помощь больным с инфарктом миокарда и с челюстно-лицевыми травмами, – работает только до обеда. Наплыв пациентов очень большой. 

Со мной в группе работали санитар, две медсестры, лор, невролог, психиатр, терапевт, фтизиатр, анестезиолог. Жили в больнице на втором этаже в палате травматологического отделения. Как врач приёмного отделения, я ставил диагноз и направлял пациентов к специалистам. Оказывал неотложную помощь. Запомнил, как на второй день после нашего приезда с блокпоста с пулевыми ранениями привезли бойца лет двадцати пяти. Когда видишь это воочию, остаётся неизгладимый след.

– Какое сейчас настроение у мариупольцев?

– Пятьдесят на пятьдесят, но в открытую негативного отношения никто не высказывает. Бывает, что кто-то в нетрезвом виде начинает кричать: мол, Россия ничем не помогает – его сразу одёргивают, потому что видна реальная поддержка. Всюду российские флаги. По инструкции общаться с местными жителями нам не разрешалось. Но когда люди начинали рассказывать, что им пришлось пережить, старался успокоить, дать воды, поддержать словом. Одна женщина рассказала, что ей пришлось не один день провести в подвале рядом с погибшими. Другая поделилась личным горем. Её сын, получив осколочное ранение от разорвавшегося снаряда во дворе дома, умер у неё на руках. Эти трагедии, конечно, пропускал через себя. Агрессии, особенно к медикам, нет. И уж тем более нападений на работников скорой помощи, как это случалось в Красноярске. Мариупольцы очень благодарны за помощь.

– Жители Донбасса верят, что мир – это навсегда?

– Сейчас им стало намного легче. Видя реальные перемены, многие возвращаются домой, верят, что к прошлому дороги уже не будет. На Донбассе, наверное, нет семьи, которая не потеряла близких, поэтому все относятся друг к другу очень тепло, помогают, причём не только родственники, но и совершенно чужие люди. Общая беда объединила.

«Маэстро», «испанец» и «наркоз»

– Позывной Маэстро вы получили, потому что Скрипкин?

– Дело в том, что там все общались только по рации, мобильные телефоны использовать не разрешалось. Называть по имени и фамилии – тоже, поэтому у каждого был позывной. Сначала мне хотели дать позывной Скрипач, потом поменяли на Маэстро. В нашей группе кроме меня было ещё два Сергея – анестезиолог и санитар. Первый получил позывной Наркоз, второй, так как несколько лет прожил в Испании, стал Испанцем.  

– Вы написали в соцсетях, что за три недели сильно похудели. Такие серьёзные были нагрузки?

– Все питались больничной едой. Ни мяса, ни курицы не было вообще. Кормили кашами: ячневой, манной, овсяной, пшённой. Давали и супы, сваренные на воде. Овощной с картошкой и морковью, борщ с картошкой и свёклой. Правда, несколько раз получали на двоих банку гороховой каши с индейкой, в которой было больше гороха, чем мяса. Раза два была гречневая каша со свининой, тоже по полбанки на человека. При таком рационе, конечно, сбросишь вес. Кроме того, в восьмиэтажной больнице лифты не работали, по лестницам поднимались и спускались пешком. Признаюсь, мы знали места, где продаются копчёная колбаса и сыр, и баловали себя на завтрак бутербродами.

Кстати, в Мариуполе впервые увидел пирожки с горохом. Кто-то из коллег попробовал, но не понял, вкусно это или нет. Я не рискнул, тем более нас постоянно кормили горошницей на воде. Частенько вспоминал жалобы пациентов красноярских стационаров на маленькие порции и на то, что готовят невкусно. Вот бы их на ту еду (Смеётся). А пациенты в Мариуполе и этому рады, всё сметают за милую душу.

– Как семья отнеслась к тому, что вы отправитесь на Донбасс?

– Близким я всю правду не сказал, чтобы не травмировать жену и особенно родителей. Объяснил, что буду заниматься сбором и доставкой гуманитарной помощи до границы Ростовской области. Когда вернулся домой жив и здоров, скалки не было (Смеётся).

– Если бы появилась возможность, поехали бы ещё раз?

– Конечно. Хотелось бы посмотреть, что там изменилось за то время, пока меня не было.