Режиссер Алексей Федорченко - один из главных «сказочников» современного российского кино. Не так давно он побывал в Красноярском крае, в городе Канск, где с 2002 года проводится Международный канский фестиваль видео, собирающий в своей программе работы, сделанные на стыке кинематографа и современного искусства. Федорченко возглавил жюри фестиваля этого года.
Его режиссёрский дебют - псевдодокументальный фильм «Первые на Луне» - рассказывает о сверхсекретном запуске человека на Луну, который советские учёные пытались осуществить в 1938 году. А его «Овсянки», которым стоя рукоплескал Квентин Тарантино в Венеции, и вовсе рассказывают об исчезнувшем народе меря, некоторые представители которого все еще якобы обитают в костромской глуши: он вполне встроен в современность, но свято чтит языческие традиции предков.
Человеческое краеведение
- Вы востребованный участник именитых фестивалей по всему миру. И вдруг провинция - жюри фестиваля в Канске?
- Одна из причин, почему я соглашаюсь на такие поездки, - это чему-нибудь подучиться. Программа тут сложная, кино очень разное. Я, например, не очень понимаю абстрактное кино, и, выбирая между ним и сюжетным фильмом, выберу второй - просто инстинктивно. Но тут есть люди, которые видеоарт понимают, и мы друг друга убеждаем.
Свозили нас в село Дзержинское, деревню Усолье, город Бородино. Море историй и истории - а я человеческое краеведение очень люблю. Например, по официальной версии, это московские художники решили 13 лет назад сыграть на созвучии и сделать в Канске фестиваль. Но ещё в 1973 году в одной из краевых газет была опубликована статья молодого писателя Евгения Попова о том, что в Канске прошёл первый международный кинофестиваль и на него приехал Чарли Чаплин. Это была первоапрельская шутка, но администрация Канска ещё долго за неё гнобила. Так что он, считай, прадедушка фестиваля. Я рассказал эту историю организаторам, они теперь хотят Попова сюда привезти.
- На местную среду фестиваль как-то влияет?
- Конечно. Города с фестивалями развиваются уже по-другому. Город зашевелился, люди увидели то, чего никогда не видели. Вот что бы ещё могло заставить канскую молодёжь посмотреть те фильмы, которые они смотрят здесь? Увиденное им может не понравиться, но их жизнь уже сложится по-другому. Мозги по-другому начинают работать. Фестиваль - это место силы, творческий бульон. Вот у нас в Екатеринбурге проводится крупнейший в стране фестиваль документальных фильмов. На просмотры не попасть, люди на ступенях сидят. Постоянно какие-то всплески происходят - музыкальные, литературные. Так не везде. В Перми эти процессы только начинаются, а некоторые города и вовсе культурно мёртвые: Нижний Новгород или Новосибирск.
- Что нужно сделать, чтобы стать победителем фестиваля? У вас есть рецепт?
- Есть. Не думать о призах, и о зрителе тоже. Как только начинаешь думать, как бы понравиться отборщикам фестивалей, жюри или кому-то ещё, начинаешь подстраиваться и врать. У меня есть свой зритель, его не больше, чем аудитории у телеканала «Культура», - и ладно. Всем понравиться нельзя. Например, ещё до выхода фильма про мари некоторые марийцы-патриоты начали его активно ругать. Они картины не видели, но сам факт, что какой-то русский хохол трогает их великую культуру... Я к этому спокойно отношусь.
Сказки для взрослых
- Мне не очень интересно переносить реальность на экран - этим и так много людей занимается, и это достаточно скучно. Я занимаюсь созданием параллельной реальности - похожей на наш мир, но чем-то отличающейся.
- При этом в вашем последнем вышедшем фильме - «Небесные жёны луговых мари» - речь идёт о марийской народности, которая действительно существует…
- Да, но и это ведь тоже сказка, сказка о марийских женщинах. Хотя быт и культура там настоящие. Мой сценарист Денис Осокин - писатель и филолог из Казани, финно-угорские народы входят в сферу его творческих интересов. Да и я очень тщательно готовлюсь к каждому фильму. Марийскую культуру изучал лет пять, прежде чем приступить к фильму. Осенью у меня выходит фильм «Ангелы и революция», посвящённый Кызымскому восстанию (ханты и ненцы в начале 30-х годов XX века восстали против советской власти. - Ред.), - его я изучал три года. Собирал дневники, диссертации, фотографии по музеям. Но при этом, по истории, кровопролитное столкновение началось, когда северяне принесли в жертву богам делегатов от свердловского обкома партии. Это были обычные функционеры - чекист, переводчик, замдиректора школы и так далее. У меня в фильме это художники советского авангарда, революционеры-идеалисты.
- А ваши симпатии в фильме на чьей стороне?
- Нет у меня симпатий. Люди угодили под пресс меж двух цивилизаций. Одни пришли делать добро, поставили культбазу. А «культ» на языке хантов - это чёрт. Так и ханты вроде бы добро делали - от чёрта избавлялись. Хотя ненцы и ханты называют те события большой советской войной, на самом деле жертв там было немного - около 10 погибших с каждой стороны, 20 арестованных. Но это действительно малые народы Севера, там и сейчас в каждой семье найдётся родственник, который в этой войне участвовал. Но говорить они об этом не любят.
Открытая клетка
- Вы в своём творчестве всё время обращаетесь к глубинным, языческим пластам. Как считаете, они сейчас для русской культуры актуальны?
- В целом нет. Они актуальны там, где традиция не прерывалась, где они сохранены. Вот Марий Эл - очень православная республика. Но и там сохраняется двоеверие: и иконы православные по стенам, и в рощу священную ходят. А восточные марийцы, которые на Урале живут, ушли от православия ещё во времена Ивана Грозного. И царская власть их угнетала, и советская старалась изжить языческие традиции, но там всё по-прежнему живо. А различные неоязычества - всё придуманное и неинтересное.
- А то, что сегодня происходит в российском обществе, - имперские настроения, ностальгия по советским временам - это что, «язычество» или «неоязычество»?
- Это бескультурье. Итог тех 20 лет, когда образование уничтожалось телевидением. Когда люди, забыв вчерашний день, начинают его придумывать. Ведь мифология происходит от незнания: люди не могли объяснить какие-то явления природы и придумывали себе богов. Вот и сейчас люди слабо понимают, что происходит, поэтому придумывают историю страны, свою историю.
- Вы как-то говорили, что боитесь гражданской войны. Думаете, она у нас возможна?
- У Бунина в «Окаянных днях» хорошо написано: лица людей на улицах изменились за один день. Я уверен, что и у нас такое может быть, как в 91-м или 93-м. Ведь разделение социальное никуда не делось. Но главное, что люди тогда почувствовали безнаказанность, начали ни во что не ставить человеческую жизнь. Сегодня такие люди пришли с автоматами в Луганск и там стреляют.
- Птичек овсянок в вашем фильме подселяют в клетку к канарейкам, чтобы они научили тех петь. Кого бы вы сейчас подселили в российскую «клетку»?
- Я бы просто дверцу открыл. А птицы, какие нужно, сами прилетят.
Натура из Сибири 
Увидеть и восхититься. Мировому кино 28 декабря исполняется 120 лет 
«Мэбэт» Александра Григоренко стала номинантом литературной премии «Большая книга» 
Красноярцам нужна не толерантность, а дружба 
Соль русской нации. Профессор-историк об истоках сибирского характера