Свое место. Скульптор Кияницын рассказал о знаковых памятниках Красноярска

Красноярск сегодня невозможно представить без его знаковых скульптур. «Дядя Яша и стажёр», «Фотограф», монументальные «Реки Сибири» — эти образы стали частью городской ДНК. Их автор — скульптор Андрей Кияницын, человек, который умеет видеть прекрасное в обыденном и монументальное в простом.

Именно этот мастер подарил городу знаменитую «Петровну» — памятник дворнику, который так полюбился жителям Зелёной Рощи. Андрей также работал над проектом памятника Павлу Федирко в парке 400-летия Красноярска.

Огромная проблема

Наталия Тихомирова, krsk.aif.ru: Андрей, ваши работы — это часто гимн профессии. Дворник, фотограф, геолог. Но сегодня мир меняется. Легко ли скульптору ухватить образ современного профессионала?

Андрей Кияницын: Это огромная проблема. Раньше всё было понятно: например с военными русской армии. Вот гусар, вот пехотинец — и никаких вопросов. А сейчас материальная культура изменилась, исчез фирменный стиль многих профессий. Раньше, особенно в СССР, у каждой специальности была своя форма, атрибуты. А сейчас? Возьмите геолога. В современной экипировке он почти не отличается от строителя дорог.

Сейчас бронзовая скульптура «Геолог» и стела с рисунком слоистой структуры породы и профессиональным девизом «Умом и молотком» находится у здания бывшего Красноярского геологоуправления. Пришлось искать характер, всматриваться в детали. Это не просто борода и рюкзак. Это определённая пластика: то, как он стоит, как носит плащ, сапоги. Я не мог изобразить его, например, в майке. Приходится искать ту одежду, которая была характерна для того времени, для той «униформы».

А если говорить о сегодняшнем дне... Пожарные, спасатели, дорожники выглядят почти одинаково. Нет визуальной зацепки.

— На ваш взгляд, каких профессий в бронзе не хватает Красноярску?

— Возможно, не хватает учителей. Или врачей. Но это должно быть привязано к месту. Если скульптура врача — то у медицинского учреждения. Это должна быть не просто фигура, а часть среды. Впрочем, с этим нужно быть осторожным, чтобы не превратить город в склад скульптурного «мусора».

— Ваша «Петровна» — очень тёплый, народный персонаж. У неё был реальный прототип?

— Да, это Надежда Петровна Сидорова. Она работала дворником более десяти лет, и когда мы познакомились, ей было 58 лет. Помню, как её начальница из ЖЭКа пригласила: «Петровна, зайди!» И заходит такая фактурная женщина. Я сразу понял: это она. А когда узнал фамилию — Сидорова, подумал: вообще всё сошлось! Надежда Петровна Сидорова. Русский характер.

Женщина оказалась очень колоритной. Пока я её лепил, а это процесс небыстрый, она мне рассказывала о своей жизни в колхозе. Она была очень естественной. 20 лет прожила в городе, но осталась крестьянкой по духу — доброй, работящей, прямой. Когда она увидела готовую скульптуру, сказала: «Похожа!» И даже пошутила, что в бронзе она стройнее вышла. Вот таких людей лепить — одно удовольствие. Они настоящие.

Кстати, был очень показательный случай. Её внучка накануне открытия скульптуры в школе заявила учительнице: на занятия не пойду, потому что её бабушке устанавливают памятник! Её спрашивают: «А что за героиня такая твоя бабушка?» А девочка отвечает: «Простой дворник». Все были в шоке!

Дело в том, что раньше не принято было устанавливать памятники живым людям, да ещё незнаменитым. И городские изображения в бронзе стали абсолютной новацией в новое время.

«Руки прочь!»

— Сейчас модно «утеплять» городскую скульптуру. Вязать шарфики, шить тельняшки памятникам, надевать на них шапочки. Как вы к этому относитесь?

— Мне это категорически не нравится. Зачем портить состоявшееся произведение? Скульптура — законченный художественный образ. Это какая-то странная тенденция, возможно, попытка выстроить личные отношения с объектом, но выглядит это как отсутствие культуры. Вы же в музее не пытаетесь надеть кофту на статую? Городская скульптура — это тоже искусство. Не надо надевать шапочки на памятники, пусть они остаются такими, какими их задумал автор.

Хотя, если говорить о красноярских бронзовых сусликах, это немного другой формат. Это малая форма, почти игра. В Калининграде есть гномики, которых ищут туристы, у нас — суслики. Если это превращается в квест, в экскурсию — почему нет? Главное, чтобы не засоряло среду.

Малые формы могут давать городу тепло и уют, не претендуя на величие. Как кошечка на здании педуниверситета — милое баловство, которое никому не вредит.

— Ваша работа — это и часть скульптур знаменитого фонтана «Реки Сибири» на Театральной площади. Как вы относитесь к сочетанию воды и скульптуры? Скоро проект будет отреставрирован и вновь станет символом города.

— Это прекрасно, если решение художников и архитекторов грамотное. Фонтан оживляет статику камня и бронзы. В «Реках Сибири» мне довелось работать над фигурами Тунгуски и Хатанги. Там была задача через женские образы передать характер великих сибирских рек. Это античная традиция аллегории, но с сибирским лицом.

Идеальный Ленин

— А что насчёт величия? Красноярску скоро 400 лет. Нужны ли нам новые масштабные монументы, объединяющие эпохи?

— Я скептически отношусь к идее собрать всё в кучу ради символизма. «Связь поколений», «Ермак», «Освоение Сибири» в одной группе... Часто такие вещи выглядят надуманно. Скульптура должна быть уместной.

В Красноярске есть два памятника, которые я считаю идеальными с точки зрения попадания в среду. Первый — это памятник архитектора Сергея Геращенко архиепископу Св. Луке (Войно-Ясенецкому) возле храма Бориса Мусата на проспекте Мира. Стопроцентное попадание. А второй — это памятник Ленину на площади Революции Юрия Ишханова, Альберта Чаркина и Вениамина Пинчука.

— Неожиданно. Многие призывают его снести как пережиток прошлого.

— Ни в коем случае! Это шикарный памятник. Во-первых, Ленин идеально вписан в архитектурный ансамбль коммунистической застройки. Там найдено всё: масштаб, пластика, соразмерность фигуры самой площади. Я как-то проезжал мимо памятника во время заката. Площадь была залита красным светом уходящего солнца, и чёрный силуэт Ленина на этом огненном фоне — просто взрыв мозга! Это было невероятно мощно, прямо в десятку!

А во-вторых, сносить памятники — как стирать свою историю. Варварство. Во Франции ведь Наполеона считают тираном, но памятники не сносят.

Это наша биография, мы не должны от неё отказываться, иначе перестанем понимать, кто мы такие. К тому же будем честны: лучше, чем этот памятник Ленину, на этом месте уже никто ничего не сделает. Это работа высочайшего профессионального уровня.

— Вы также работали над памятником другому легендарному человеку, Павлу Федирко. Каким вам запомнился этот человек?

— Федирко — человек-эпоха. Если бы он руководил сейчас, мы бы жили по-другому. При нём возникли новые города, заводы, театры. Он не просто строил промышленные объекты, он создавал культуру, качественно новую среду в крае. Привозил передовых специалистов из столицы, давал жильё, строил оперный театр, музеи. Его лозунгом были слова: «Превратим Сибирь в край высокой культуры».

Когда я работал над проектом, в голове держал слова из советской песни: «Я шагаю с работы устало». Мой образ Федирко — это человек, идущий по городу, который он сам создал. Это не пафосный начальник с трибуны, а созидатель, идущий сквозь время. К сожалению, эскизный проект из моих работ был выбран не самый лучший. Я видел эту фигуру иначе.

— Над чем работаете сейчас?

— Скульптура — дело долгое. На одну работу уходит минимум три месяца, а то и полгода. Сейчас много эскизных проектов. Но главное не количество, а то, чтобы каждая новая работа находила своё единственно верное место в городе. Чтобы не было ощущения, что её просто воткнули туда, где было свободно. Город не терпит пустоты, но ещё больше он не терпит фальши.