Примерное время чтения: 8 минут
1400

Филипп Барон: «Наука - наш конь, поэтому его необходимо кормить»

«АиФ на Енисее» №49 04/12/2013
Филипп Барон Фото: Из личного архива / Из личного архива.

Филипп Барон десять лет занимался наукой в США. Условия жизни, оплата труда по сравнению с российской действительностью просто фантастические. Тем не менее он вернулся на Родину - в Сибирь.

Парадокс, но сначала учёного не брали на работу: диплом Калифорнийского университета чиновники не признавали. И только обращение к президенту Медведеву позволило ему, а потом и другим специалистам, получившим образование в лучших университетах мира, работать в России.

«Тяжёлая» голова

«АиФ на Енисее», Надежда Филатова: - Филипп, в вашей семье прак­тически каждый - учёный, академик, доктор наук. Каково было расти в такой компании?

ДОСЬЕ:
Филипп БАРОН родился в Красноярске. Учился в МФТИ. В 1998-2006 гг. учился в аспирантуре Калифорнийского университета в Ирвайне и в Лос-Анджелесе, где получил степень магистра и защитил диссертацию. Работал в компании Wilinx. В конце 2008 года уволился с работы, развёлся с женой и вернулся в Россию. Преподавал в гимназии «Универс», основал Молодёжный исследовательский институт гимназии (МИИГ). С 2011 г. до настоящего времени - заместитель главного технолога на заводе радиосвязи, а также научный сотрудник в ИФ СО РАН.
Филипп Барон: - Академик у нас только один - дедушка, Иосиф Исаевич Гительзон, которого мы все любим и уважаем. Естественно, когда я рос, ориентировался на его мировоззрение, хотел быть похожим на него. Но у меня был ещё один дедушка, который был политиком. Поэтому мой мозг не так поляризован. И это очень большой плюс. Ты не зацикливаешься на каком-то одном деле, а когда выходишь в жизнь, на всё смотришь с разных сторон.

- А когда вы поняли, что будете заниматься наукой?

- Я не отрицаю возможность того, что в будущем буду заниматься политикой. Но так сложилось, что Красноярск всегда был городом высокообразованных людей. Дедушка, кстати, приложил к этому свою руку. Они вместе с Леонидом Киренским организовали институт физики, способствовали открытию Красноярского государственного университета. Отец дедушки Исай Исакович Гительзон был основателем школы дерматологии. Они с коллегами лечили красноярцев от венерических заболеваний, которые были бедой того времени. Так что я с рождения оказался в среде высокообразованных людей. Помню, в детстве отец жаловался, что устаёт отвечать на мои вопросы, потому что я задавал их очень много. Так, к первому классу я был довольно информированным мальчиком, и все сделали вывод - Филипп умный. Это была моя карма. Когда пытался заниматься спортом, тренер по лёгкой атлетике говорила: «Филипп, ты бы стал хорошим спорт­сменом, если бы у тебя не была такая тяжёлая голова».

Нет денег - нет открытий

- Вы несколько лет жили и работали в США. Каким ветром занесло за океан?

- Я закончил четыре курса Московского физико-техничес­кого института, получил дип­лом бакалавра, и мне нужно было выбрать: либо получать диплом магистра, любо ехать в аспирантуру. МФТИ считается лучшим в России институтом по прикладной физике, после его окончания можно бесплатно поступить в аспирантуру в зарубежные институты. Там сами будут платить за ваше обучение. Я послал заявку в 50 университетов. Три из них сказали «да». Это университеты в Торонто, Пенсильвании и Калифорнийский университет в городе Ирвайн. Конечно, я выбрал Калифорнию, потому что все говорили - это самое лучшее место в Америке. Так оно и оказалось.

Прежде чем построить город Ирвайн, его полностью спроектировали. Поэтому там официально разрешённая скорость движения на дорогах - 100-110 км/час. Улицы широкие, всюду велосипедные дорожки, преступности нет вообще, океан самый тёплый. И что меня всегда поражало, из выхлопных труб машин там не шёл дым. Выяснилось, что требования по экологии настолько жёсткие, что все водители обязаны иметь каталитические конвекторы, которые полностью очищают выхлопы.

- Не стану спрашивать, где лучше заниматься наукой - там или здесь, в Сибири. Скажите, в чём разница?

- Мне кажется, что мой опыт в науке здесь, в России, ещё недостаточен, чтобы сравнивать. Но, например, годовой бюджет профессора, у которого я писал диссертацию, - 2 млн долларов. Главным критерием рейтинга университетов США является количество денег, которые он потратил на свои исследования, а не число научных работ. И по этому рейтингу Гарвард первый - его состояние оценивается в 25 млрд долларов.

После окончания университета меня звали работать в компанию «Интел». Их годовая прибыль от продаж на тот момент составляла 30 млрд долларов. Чистой прибыли - 5 млрд долларов. И почти все эти деньги расходовали на исследования, чтобы быть впереди других. Даже в кризис они не сбавляли финансирование науки, потому что понимали - это единственный шанс оставаться лидерами. Как только прекращают исследования, они тут же отстают. Так что имея рынок в 30 млрд долларов, ты сделаешь всё, чтобы его не потерять. Если исследовательская деятельность - это тот конь, который тебя везёт, ты будешь его кормить.

Мы пока далеки от этого. У нас непросто даже рискнуть и что-то сделать. Вдруг не получится, как будем отчитываться? Здесь работают устремлённые к научным открытиям люди. Но я вижу кучу бюрократичес­ких проблем, которые сводят все усилия если не к нулю, то к очень низким показателям. Например, хотим мы установить не металлические, а пластиковые краны, чтобы была чистая вода. Чтобы их купить, нужно пройти процедуру госзакупок. Это занимает огромное количество времени. И так каждая пробирка, пинцет, колба, коих тысячи в нашей отрасли. В таких условиях сделать прорыв в экспериментальной физике невозможно. Легче в теоритической физике. Там нужен только компьютер, карандаш и бумага. Поэтому традиционно Россия славится теоретиками. И если нужен хороший учёный-теоретик, первая мысль, которая возникает за рубежом, - взять его из России.

Россия - мой дом

- И тем не менее вы вернулись в Россию. Почему?

- Потому что Россия - мой дом. А знания, которые я получил в Америке, не смогли сделать ту страну моим домом.

- Значит, правду говорят, что вы очень русский?

- Если смотреть по моим генам - я русский на треть. На треть еврей, на треть украинец. А по повадкам… Да, я играю на баяне, я считаю, что «Нива» - самый лучший автомобиль из всех тех джипов, что у меня были. Я уверен, что шапка-ушанка самая тёплая, а жизнь в лесу - это самый здоровый стиль жизни, потому что тебе некогда болеть. Это я испытал на себе, прожив два года на даче после возвращения из Калифорнии. А моя дочь, которая живёт в США, но часто приезжает в Красноярск, уже никогда не скажет, что Америка - самое лучшее место на Земле.

- Чем сейчас занимаетесь?

- К сожалению, мне пришлось уйти из школы, где я преподавал детям физику, математику и экономику, потому что времени и сил на три работы не хватает. Сейчас, по вечерам, работаю в институте физики научным сотрудником. А днём на заводе радиосвязи. Я заместитель главного технолога. Хочу создать первую в Красноярске нанолабораторию, в которой наши учёные смогут реализовать свои проекты. Мы очень много слышим про нанотехнологии. Только всё звучит абстрактно: Чубайс, Сколково - и всё это где-то далеко. Напоминает анекдот о том, что воду в бассейн нальют только после того, как вы научитесь плавать. Нужно иметь доступ к оборудованию, которое способно производить такие маленькие приборы. Дальше люди смогут не только рассчитать какой-то воображаемый маленький прибор, но и реально его сделать. А когда наберётся достаточное количество таких работ, тогда какая-то из них сможет сделать вклад в экономику.

Кстати, мои бывшие коллеги по работе в Америке с энтузиазмом относятся к этой моей затее и говорят, что хотели бы приехать и поработать здесь.

Смотрите также:

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно


Топ читаемых

Самое интересное в регионах