Андрей Гришаков: ТВ-цивилизация уничтожает русскую деревню

Город в кольце безнадёги

Татьяна Антиптева: «АиФ на Енисее»: - Многие ваши фильмы, Андрей, о жителях затерянных на карте Красноярского края деревень и небольших городов. Какова она, сибирская глубинка, глазами городского жителя?

- Умирающая. Совсем безнадёга. И на севере, в Пировском районе Красноярского края, и в Северо-Енисейском, Енисейском районах, где я сам люблю рыбачить, и на юге - к примеру, в Ермаковском районе, - везде деревня на последнем издыхании, будто война только вчера закончилась. Есть единичные примеры, когда, скажем, бизнесмен берётся за возрождение своей деревни, откуда он родом. Причём обычно ведь как: отъезжаешь от Москвы на 100 км - и вот тебе, умирающая деревня! В нашем крае и 10 км достаточно. Впрочем, и Красноярск находится в беспросветной яме. Я имею в виду сохранность исконной народной культуры. То же деревянное зодчество. Как будто все городские чиновники сговорились за свой век похоронить все более-менее значимые объекты этого уникального архитектурного наследия.

Хотя есть в этом вопросе и просвет. Сегодняшние власти поддерживают мои проекты по возрождению старины или по крайней мере видеофиксации того, как оно было. Ведём переговоры, спорим…

- А почему деревня издревле кормила город, а теперь умирает?

- Наверное, начало этого процесса - октябрьский переворот 1917-го. Вот с тех пор как началось, так до сих пор не остановилось. Россия была мощной аграрной страной, потом произошёл такой грандиозный слом традиционных ценностей! А с приходом телевизора в Советский Союз людям искусственно и массово в мозг впечатывали совсем другие приоритеты. Потом, в 90-е, и их не стало. И что обрело популярность? Короткие юбки, развратно-отвлечённое отношение к культуре, семье, развращающая душу информация для молодых и не очень, доступность всевозможных развлечений... Всё это вместе привело к тому, что люди массово побежали из деревень. И сейчас катится очередная волна этого процесса. По моим ощущениям, идёт целенаправленное уничтожение русской деревни уже более ста лет.

Советские крепостные

- И фермер из Знаменки Иван Иванович Куприянов считает, что власть не поддерживает крестьян!

- Но ведь именно деревня - основа России! Не город, кабинеты и асфальт, а село - с большим деревянным домом, петухами, большими семьями. Так Швейцария живет, да и многие европейские страны. Даже в центральных городах чувствуешь запах навоза. А мы этого стесняемся, боимся. Недавно одна из моих героинь, Прасковья Яковлевна Лосевская, которую считают лучшим народным целителем XX века, мне напомнила о ложном образе необразованной деревенщины. Мол, если ты из деревни - о чём с тобой разговаривать? Это неправда, что вся культура, цивилизация - в городах.

- Деревенские люди обладают потрясающей житейской смёткой!

- По-моему, уважение к деревне, к её жителям, причём и среди них самих, в нашей стране искореняли в несколько этапов. Сначала - раскулачивание, то есть физическое истребление сельского люда, который работал и любил землю.

В дореволюционной стране любить Родину и любить землю было одно и то же, при коммунистах это оказалось преступлением. Затем уничтожали казачество. Был специальный декрет Ленина. Потом отбирали у людей честно нажитое тяжёлым трудом во время продразвёрстки. Красные приезжали в деревни и забирали последнее из тех дворов, где хозяева чудом оставались живы. Следующий этап уничтожения деревенского самосознания - загнать всех в колхоз. При этом - нонсенс! - в Советском Союзе, который объявлял себя государством рабочих и крестьян, продолжало существовать... крепостное право.

Деревенские не имели паспорта до 50-х годов! Это было настоящее беспросветное рабство. Ещё и поэтому в 60-е годы начал происходить массовый отток из деревень - жить в деревнях не просто уже было невыносимым - и без документов, и без зарплаты, но и перестало быть модным. Люди переезжали из своих просторных деревянных домов в городские коммуналки и почитали это за счастье. Ну и в 90-е годы произошёл просто развал всего. Взлёт цен. Безысходность. В том числе и окончательная смерть деревни как ячейки государства. Сегодня уже даже последние патриоты села посматривают в сторону города - желание продержаться убивают цены на топливо, на корм и так далее.

Песня или плотина?

- В своём фильме «Мёртвая дорога», признанном лучшим документальным фильмом Красноярского края в 2007 году, ржавеющий паровоз на берегу Курейки вы называете памятником бессмысленному советскому утопизму, покалечившему или уничтожившему миллионы жизней. Не много ли утопического в современной истории? Те же грандиозные инвестиционные проекты: Ангарский промышленный кластер с алюминиевым заводом, ГЭС... Нужны ли нам сейчас такие «стройки века»?

- Государство, конечно, может сказать, что они нужны для общемировой идеи добра, мира. К примеру, энергию, вырабатываемую ГЭС, можно продать соседним странам подешевле, чтобы они нашу страну поддержали в какой-нибудь войне.

Если бы такими высокими были цели... Может, государство и не обязано доносить их до каждого жителя. Но если бы я знал о них, тогда мог бы сравнить: дело мира, геополитики - на одной чаше, «каких-то» несколько десятков тысяч ангарцев, с их уникальной, сохранившейся с XVII века русской культурой, и «какая-то» земелька - на другой. Но пока у меня нет ничего на первой чаше весов.

Давай, Агафья, показывай!

- Героиня другого вашего фильма, знаменитая таёжница Агафья Лыкова из семьи староверов, в одном из недавних редких писем «на большую землю» назвала вас добрым. Как удалось расположить к себе сибирскую отшельницу? Ведь все, кто приезжал в гости к Агафье, отмечали её сложный характер.

- В первый раз я попал к ней с её другом, фотографом из Абазы. Он снимает Агафью уже 30 лет. Представил как хорошего знакомого, и она восприняла меня нормально. Перед этим предупредил: Агафья относится к людям непосредственно, совсем как ребёнок. В ней сильно природное чутьё.

Потом меня пригласили в Москву на телешоу. Оказалось, к ней заранее съездили сотрудники телекомпании. Снимали отшельницу исподтишка. Якобы у Агафьи на теле появилась какая-то шишка, а они привезли с собой врача. «Давай, Агафья, показывай свою шишку!» - просят. Она и разделась перед ними. В ток-шоу потом вспомнили о Жанне Фриске, которая тоже борется с онкозаболеванием. Пришли к выводу: «Рак беспощаден, косит всех - от Жанны Фриске до Агафьи Лыковой».

Для меня это был просто какой-то ужас - раздели святого человека и давай копаться в его теле. Даже вспоминать трудно без отвращения. Это же лакмусовая бумажка духовной жизни современного общества. Телеканал раздевает её на потребу зрителю. Народ настолько расслабился, что позволяет телевидению насиловать свой мозг. Мы приходим с работы, включаем телевизор. И в наш мозг, в эту пустоту, столько всякой шняги залетает! Я переживаю, что Агафья становится подопытным кроликом.

- Не кажется вам жестоким решение родителей Агафьи? Уехав в тайгу, лишить детей возможности состояться в интересных профессиях, встретить свою половинку, стать счастливыми родителями... Что дети потеряли по воле родителей?

- Думаю, рассуждать, не лишена ли Агафья гипотетического счастливого будущего в цивилизации - не наша тема. Мы можем только позавидовать тому, как сильны были и как оберегаемы традиции у родителей Агафьи. Возможно, я скоро займусь тем же самым, чем отец Агафьи. Буду уводить ребёнка от дурного влияния цивилизации. Считаю, небоскрёбы и асфальт - это анти­человечность.

Основополагающие жизненные ценности подорваны городом. Соцнорма в городах - 12 квадратных метров. Такая же была у римских рабов. Задумайтесь, где мы и ради чего живём? А деревня - не просто древность или навоз, а основа жизни. И когда я смотрю, как на моих глазах уничтожается Ангара: бабушек выгоняют с родных просторов, сжигаются их дома, затапливают деревни - сердце сжимается! Уверен: если нашу страну рассматривать как цельный организм, то именно деревня - его клетки.