Политологи, футурологи наперебой соревнуются в прогнозах, как изменится наша жизнь после пандемии. Доцент кафедры социологии института педагогики, психологии и социологии СФУ Алексей Новиков представил читателям «АиФ-Красноярск» свою версию.
Политическая апатия
Татьяна Фирсова: Алексей Сергеевич, сейчас много говорят, что наша жизнь после коронавируса не будет прежней. Что, по-вашему, изменится?
Алексей Новиков: Есть замечательная шутка про то, что в России за 10 лет меняется всё, а за 100 лет – ничего. Примерно так же я понимаю ситуацию с коронавирусом. За короткое время изменились многие привычные вещи и способы поведения, но в долгосрочной перспективе изменения будут связаны не только с пандемией. Например, люди всё меньше интересуются политикой и всё больше фокусируются на текущих проблемах: доходах, собственном состоянии здоровья и близких. И эта тенденция будет только усиливаться. Помимо прочего это означает, что привлекать людей на выборы будет всё сложнее и сложнее, а явка будет падать.
– Изменилось ли наше сознание, мы стали агрессивнее или добрее? Не скажется ли долгая самоизоляция на общении?
– Никаких препятствий для общения мы не увидим. Люди остались такими же, какими были, и останутся ими и дальше. Другое дело, что нестандартная ситуация приводит к иному поведению в тех или иных обстоятельствах, которого, возможно, человек сам от себя не ожидает.
– Эти обстоятельства распространяются на стремительный рост волонтёрского движения? Мы видим, как сложная ситуация объединяет людей, они доставляют продукты престарелым гражданам и семьям с детьми, где родители лишились работы. Это милосердие останется в обществе или сойдёт на нет?
– Волонтёрское движение связано как с желанием помочь, так и с тем, что психологи называют «структурированием времени». Часть людей: студенты, работники ряда предприятий – потеряли занятие, на которое тратилось их время, и находятся дома. Они пытаются занять себя, и волонтёрство даёт такую возможность.
– Хотите сказать, что скука движет милосердием?
– Ни в коем случае. Чтобы понять, почему одни помогают другим, а другие нет, был проведён эксперимент. Он выявил, что существенное влияние на нас оказывала спешка. Если человек торопится, он склонен пройти мимо, если нет – чаще останавливается и помогает. Сюда же можно отнести стремление к самореализации, повышению самооценки, самоуважению, чтобы почувствовать себя правильным и хорошим человеком. Так что у этой полезной деятельности могут быть разные мотивы.
Удалёнка навсегда?
– Безусловно, он получит большее распространение, чем до пандемии, но приживётся не везде и повсеместно применяться не станет. Возможность его использования зависит от отрасли. Например, в IT она несколько выше, чем в педагогике, но в педагогике – выше, чем, например, при добыче природных ресурсов или управлении техникой. Удивительно, что работодатели не использовали этот режим до пандемии. А если разбираться в феномене такого «неиспользования», то найдём самые разные причины: от неумения применять программные решения до традиции. Например, есть такой народный обычай – собрать сотрудников на утреннюю планёрку, и многие руководители верят, что без этого управление не происходит.
– У преподавателей вузов и учителей были серьёзные опасения, что система дистанционного обучения будет внедрена навсегда. Есть ли у неё плюсы и можно ли получать знания на удалёнке?
– У дистанционного обучения, как и у дистанционной работы, есть и плюсы, и минусы. Есть навыки, которым просто невозможно или опасно учить дистанционно. Например, вождение. Да, подавляющее большинство преподавателей от этого режима не в восторге. Но тот режим, который сейчас воплощается и в школах, и в вузах, – это попытка реализовать офлайн-обучение, традиционное обучение с использованием современных средств и способов. Онлайн-обучение требует самостоятельности студентов, которые должны быть мотивированы учиться. А это тоже, к сожалению, не всегда достижимо.
– Может перерыв в общении со сверстниками спровоцировать всплеск конфликтов в школе, когда начнётся новый учебный год?
– Не думаю. Скорее, их станет меньше, но на определённое время. К тому же, мне кажется, перерыв в общении со сверстниками придуман взрослыми. Вряд ли подросток при условии доступности всех средств связи перестанет общаться с друзьями.
«Волшебный пендель»
– Выживет ли малый бизнес?
– Частично. Сильно пострадал общепит, продавцы потребительских товаров. Даже продуктовый ритейл, работающий с минимальными ограничениями, фиксирует значительное сокращение доходов. Едва ли не единственные, у кого ситуация более-менее нормальная, – продавцы алкоголя. Проблемы появились во всех обслуживающих отраслях. Плохая ситуация на рекламном рынке и в СМИ. Сложности у владельцев, сдающих помещения в аренду, – за неё арендаторы не могут рассчитаться. Ряд отраслей, фактически сильно пострадавших от пандемии, в перечень предприятий, которым оказывается помощь, просто не вошли. Да, сейчас экономика переформатируется, но через некоторое время всё вернётся на свои места. К примеру, фитнес-тренеры, бариста, развлекательная индустрия в структуре экономики были и останутся.
Все подобные специальности потребуются снова, но сколько времени для этого должно пройти, не берусь судить, как и предполагать, как долго будет восстанавливаться туризм. Но это новая реальность, в которой придётся жить, и нужно понимать, что даже саму ситуацию мы пока до конца оценить и описать не можем. Однако можно точно сказать, что произойдут сокращения, увеличится число безработных. Вырастет преступность, потому что снизились доходы и изменилась структура занятости.
– Как вы относитесь к версии тотального контроля в связи со сбором персональных данных для электронных пропусков?
– Государство, пользуясь случаем, действительно начинает больше контролировать своих граждан. И меня этот процесс, безусловно, не очень радует. При этом меня в этой системе куда больше волнует деятельность коммерческих компаний. Государство и так имеет возможность получить любые интересующие его данные о любой персоне. Но здесь информация становится доступной и компаниям, которые не являются государственными структурами. Отсюда скандалы, подобные недавнему. Если помните, в системе получения электронного пропуска в Москве обнаружили галочку, которая говорит о том, что человек, которому выдаётся пропуск, согласен и на получение рекламной рассылки в течение 10 лет. Такие инциденты, естественно, подрывают доверие ко всей системе и делают истории про тотальный контроль куда более правдоподобными.
– И всё-таки чему научила нас пандемия? Станет ли она «волшебным пенделем» для развития в целом? Мы выйдем из нее более сильными или ослабленными?
– Она научила тому, что пандемии случаются. Есть отдельные люди, группы и предприятия, которые сумели извлечь уроки за это время. Другое дело, что объём и содержание этих новых усвоенных знаний и навыков мы пока никак не выясняли. Думаю, что пандемия стала катализатором уже и так идущих экономических, социальных и политических процессов. Например, образование частично уже переходило в онлайн, и пандемия этому поспособствовала. То же самое происходит с другими видами экономики. Те процессы, которые шли, начали идти во много раз быстрее. Хочется верить, что из ситуации будут сделаны какие-то выводы, особенно в части управления здравоохранением, и мы выйдем из пандемии умнее, чем в неё вошли.
За время пандемии 5,4 тыс. жителей Красноярского края нашли работу 
Медики призывают красноярцев не отказываться от прививок в пандемию 
Владимир Потанин: «Надо готовиться к тому, что с пандемией мир изменится» 
Красноярцам напомнили правила безопасных онлайн-покупок в период пандемии