Доктор биологических наук Александр Баранов, посвятивший себя изучению птиц, считает, что рано или поздно отношение людей к природе изменится в лучшую сторону. «Мы должны понять, что от этого будет зависеть выживаемость человека», – говорит профессор.
Александра Баранова, родившегося за год до победы в Великой Отечественной войне, назвали в честь его родного дяди, который погиб на фронте. Мальчик появился на свет в маленьком посёлке Уарки Хабаровского края, куда его родители отправились на поиски лучшей жизни. Через несколько лет семья вернулась на родину в с. Парная Шарыповского района.
Гонял по крышам голубей
Татьяна Фирсова: Александр Алексеевич, вы ведь не сразу стали профессионально заниматься орнитологией, отдали предпочтение физкультуре?
Александр Баранов: В школе серьёзно занимался лыжами, побеждал в районных и краевых соревнованиях, решил поступить на факультет физического воспитания в педуниверситет. В вузе увлёкся футболом, играл за студенческую сборную Красноярского края, некоторое время занимался вольной борьбой. Ходил на занятия к Дмитрию Миндиашвили, с которым учились в одной группе. Даже завоевал третье место на краевых соревнованиях.
Преддипломную практику вместе с другом, ныне ректором Хакасского университета Геннадием Сурвило, отрабатывали в Северо-Енисейском. Потом преподавал в физкультурном техникуме и на кафедре родного вуза. В общей сложности отработал 9 лет.
– И что стало поворотом к орнитологии?
– Детское увлечение, которое рано или поздно берёт своё. Школьником разводил голубей, скрещивал их, выводил новые породы.
Однажды мой друг Александр Вавитов познакомил меня с завкафедрой зоологии пединститута Тимофеем Антоновичем Кимом, он пригласил меня в экспедицию. После этого я поступил на биологический факультет и, окончив его, по приглашению Тимофея Анатоновича пришёл работать к нему на кафедру.
Так в 1974 году начался мой путь на поприще орнитологии. Из ассистента я вырос до почётного профессора педагогического университета (Улыбается).
Общефизическая подготовка помогала работе в полевых условиях. Например, чтобы найти высокогорных уларов, за день мог обежать горный хребет Цаган-Шибэту в Туве с рюкзаком, камерой, фотоаппаратом и ружьём. Я и сейчас по утрам делаю зарядку, хожу на горных лыжах.
«Подрастёшь, тогда сломаешь»
– Почему профессия орнитолога не так популярна у молодёжи, как робототехника и IT- технологии?
– Ни родители, ни школа не прививают детям любовь к окружающей среде. В чём заключается поездка на природу? Набить сумки едой и водкой, после пикника оставить кучу мусора и уехать. Может у ребёнка после этого появиться любовь к природе?
Не забуду, что сказала бабушка своему пятилетнему внуку, когда он пытался сломать во дворе деревце. «Ты сейчас маленький, не сможешь это сделать. Подрастёшь, тогда сломаешь».
Мой оппонент на защите кандидатской диссертации, профессор Рюрик Львович Бёме, пригласил меня в гости. У него в ванной я увидел красную утку-огарь, такие живут у нас под Еланью, а в комнатах – сотню поющих птиц. В такой обстановке росли его дети, которые стали продолжателями его дела.
– Среди ваших учеников есть те, кто пошёл по вашим стопам?
– Я подготовил 16 кандидатов наук, двух докторов. Профессор, заведующий кафедрой охотничьего ресурсоведения и заповедного дела института экологии и географии СФУ Александр Савченко – мой ученик.
Владислав Виноградов – тоже. Он возглавляет кафедру биологии и экологии Красноярского медуниверситета. На 90% кафедра нашего вуза состоит из моих учеников.
Созданный мною в 1976 году зоологический музей должен постоянно пополняться экспонатами, которые можно добыть лишь в экспедициях. Но мои ученики больше увлечены учебным процессом, а не наукой, которая строится на коллекционных фондах. Сейчас работать проще, можно делать качественные фотографии птиц, но их нужно снимать там, где они обитают.
– Большая ли коллекция собрана в вашем музее?
– Более 4 тыс. млекопитающих и птиц, около 2,5 тыс. из них – моя личная научная коллекция, которая считается одной из лучших в России. Когда привёз её на защиту кандидатской диссертации в Москву, вызвал у учёных нескрываемое удивление.
В музее работают не только студенты и аспиранты, сюда приходят школьники и дошколята. За год его посещают от 4 тыс. до 5 тыс. человек.
– Как научить общество познавать, любить и сохранять природу?
– Нужна сквозная экологизация образования, начиная с детсада, продуманная система, которая будет практически ориентирована на экологию, биологию, географию. Нужно изменить подходы к изучению биологии, которую дети не любят из-за сложных терминов и поступают в вуз по сути нулевыми.
Необходимо вводить национальный региональный компонент, чтобы школьники знали о разнообразии флоры и фауны своего региона. Когда-то такой предмет был в школьной программе, но после развала Союза его убрали. Недавно такая же участь постигла и созданный на нашей кафедре предмет «Введение в биологию» для первокурсников. А ведь он давал результаты.
Современные дети не знают, из чего сделана бумага, откуда берётся хлеб. Они не только мало знают о природе, но и боятся её. Набираю студентов в экспедицию с трудом. «Жить в палатках? Нет-нет, там комары!» – слышишь в ответ. А ещё не так давно отбирал ребят по конкурсу.
«Шкурный интерес»
– Вы один из разработчиков Красной книги Красноярского края. Много ли в неё внесено исчезающих птиц?
– Число не так важно. Более ценно понимать, идёт рост или нет. Признаюсь, у биологов есть своего рода «шкурный интерес» в пользу природы. Для создания особо охраняемой природной территории и сохранения биоразнообразия нужно, чтобы там проживало как можно больше животных и птиц, взятых под охрану. Поэтому мы включаем некоторых в Красную книгу.
С одной стороны, мы подрываем её значимость, с другой – приносим пользу. Это ведь лучше, чем если вид исчезнет. Северный олень отнесён к промысловому виду, но саянская популяция катастрофически падает. Потому он внесён в региональную и Красную книгу России.
Это касается и таёжного гуся гуменника, гуся-сухоноса. Последнего на озёрах Беле и Чёрном в Хакасии ещё недавно было так много, что местные жители использовали его яйца в пищу. Сегодня сухонос на территории России сохранился лишь на Амуре и в Туве.
Важно сберечь птиц на зимовках. Помните, когда в СССР появились китайские пуховики? Их шили из наших гусей, в том числе из сухоноса.
Овсянки - дубровник и ремез, которых включили в Красную книгу РФ, а зимуют в Китае, в нашем регионе исчезли, потому что жители Поднебесной их употребляли в пищу, кроме того, из дубровника изготавливали сувениры и чучела. Это происходило до 2013 года, пока Россия не заключила с Китаем конвенцию о сохранении мигрирующих птиц. Теперь, слава Богу, их начали охранять и сибирские популяции этих птиц медленно восстанавливаются.
– Что больше всего влияет на снижение популяции птиц в регионе?
– Вырубка лесов между Западной и Средней Сибирью, где образовалась брешь. В неё хлынули европейские виды, вытесняя наших пернатых. Уничтожение множества первичных ландшафтов, которые поглотило Красноярское водохранилище.
– Охотники тоже вносят свою лепту?
– Отстреливают всего один процент водоплавающих, это очень мало. Другое дело, когда стреляют. Осенью, когда птицы улетают, охотиться можно, а весной, по возвращении их с зимовки, нужно беречь каждую пару, чтобы она могла размножиться.
Мне приходилось встретить горе-охотника, который подстрелил краснокнижного журавля-красавку. Спрашиваю: «Зачем, ведь всё равно есть не будешь?» В ответ услышал: «Мне было интересно посмотреть, что это за птица, никогда таких не видел». Типичный пример отсутствия экологического воспитания.
Мы всё получаем из природы и не можем без неё обойтись, поэтому должны понять, что сохранение окружающей среды в конечном итоге влияет на выживаемость человека.
Защитить леса и людей. 
В шаге от разгадки. 
Лишённый чувств? Учёный - об искусственном интеллекте 
100 лет СССР. Ученый о том, почему люди в России ностальгируют по той эпохе