В мае сибирскому музыканту Славе Глюку (Вячеславу Зубкову), родившемуся в Зеленогорске, исполнилось бы 45 лет. Его «Доброе утро, кошка!» и «Сгорели все светофоры» до сих пор раздаются из радиоприемников. Москва, Сочи, Юрмала, известные команды КВН, в том числе и «Уральские пельмени» использовали музыкальный материал Славы.
В 2015 году на Набережной Красноярска появился «Городской музыкант», скульптурная композиция, посвященная лидеру «Нашествия кактусов» Глюку. В Красноярске и на малой родине регулярно проходят концерты с песнями Славы. Песни, как и двадцать лет назад, вызывают большое желание жить и радоваться. И это несмотря на то, что последние годы музыканта прошли в борьбе с неизлечимой болезнью. Он скончался в ноябре 2009… Интервью он давал неохотно, но корреспонденту «АиФ на Енисее» удалось с ним поговорить на самом пике его творчества. Сегодня мы хотели бы вспомнить музыканта и его взгляд на жизнь и музыку.
Красит солнце волосы в рыжий
Встреча состоялась в кафе на Мира в центре Красноярска. Слава был похож на какого-то совсем юного робкого парня – коротко стриженный, со смущенной улыбкой. Разговор завязался легко. Говорили о шоу-бизнесе, который в России только развивался, и направление этого развития не всем музыкантам было по нутру. И по карману тоже. Слава признался, что съемка клипа в Красноярске обходилась в те времена примерно в пять тысяч долларов, в Москве – около 40000 «зеленых». Понятно, что музыканту из провинции, пусть даже и талантливому, было сложно «поднять» такую сумму. Тем более учитывая, что выступление группы(!) в клубе оценивалось в 2–3 тысячи. А об отчислениях за использование песен в репертуаре радиостанций тогда практически речи не велось. Концерты и гимны, написанные на заказ – из этого и складывался доход музыканта.
И все же творить «в одного» было нелегко, Слава мечтал собрать распущенную когда-то группу «Нашествие кактусов». Вот что он говорил (фрагмент интервью, 2002 г.):
- Группы нет уже несколько лет. Но скоро она снова будет собрана. До определенного момента в «живом» звуке в Красноярске было работать просто негде и смысла держать группу не было. Сегодня живой звук постепенно возвращается на сцену. В «Че Геваре», например, хорошая акустика, своя аппаратура, свои барабаны – и почти каждый день там играет живая музыка. В том числе в исполнении моих друзей из «Багамы-мамы», «Харты Ханы», «Атлетической крыши».
– Елена Бухтоярова: Почему только до сих пор в «Че», а не в «Олимпийском»?
– Конечно, в «Олимпийский» хочется, но это, увы, почти невозможно. Деньги, связи – слова, набившие оскомину. Но без них, увы, – никуда. Продюсер в России – искаженное понятие. У нас это – человек, у которого в голове и записной книжке находятся все контактные телефоны. На западе продюсер – человек, который выпускает материал, следит за его созданием, воплощением и реализацией. Все берет на себя. А у нас это человек, который договорился, выбил деньги и заработал на этом.
– А «Народный артист» или «Фабрика звезд», например, – чем не путь на эстраду?
– Я пытался пробиться на одну из «фабрик». Но эти шоу, как оказалось – тоже лишь один из способов заколотить денег. Поэтому люди сформировавшиеся им не нужны. Я отдавал запись, но реакции не последовало.
Было у музыканта и свое отношение к фонограмме:
- Она (фонограмма) имеет право на существование, но разница между «живым» и «фанерным» звуком колоссальна. Музыканты от пения «вживую» сами заводятся и заводят зал. А когда думаешь только о том, заклинит у тебя диск или нет, завести зал не получится. Я боюсь выступать под фонограмму. На заре юности со мной на эту тему приключился конфуз. В одном из концертов из десяти песен только одна – последняя – была с «плюсом». После того, как я девять песен отпел вживую, когда народ меня принял, из микрофона вдруг выскочил штекер. Дело секундное, может не все это и заметили – я успел словить и быстренько его вставить, - но чувства, охватившие меня, никогда не забуду.
Окончены наши споры
– Мне повезло родиться музыкантом. Я родился в музыкальной семье, отец мой до сих пор работает в музыкальной школе, которую я закончил в свое время по классу кларнета. Выучиться сносной игре на любом инструменте, кстати – не так уж сложно. У меня есть на этот счет эксклюзивная методика…
– Когда-нибудь с ней познакомишь. Влияют ли на твою жизнь родители?
– Я очень часто сейчас разговариваю с отцом. А того, что маму мне не вернуть делает меня... я иногда беспричинно становлюсь задумчивым... Она умерла четыре года назад, в день моего рождения. У меня есть сестра, она тоже занимается музыкой. Мы не раз пытались сделать что-то совместное, но непохожесть характеров не давала довести до финала ни один проект.
Сейчас сестра Ольга Зубкова вспоминает, что кое-что совместное сделать им всё-таки удалось. Было записано вместе достаточно много хороших песен. Ольга играла для него на саксофонах, записывала бэк-вокал. Совместных выступлений тоже было достаточно. Это при том, что вкусы у брата и сестры были разные. Ольгу интересовала западная музыка, песни на английском, немецком и других языках, Слава же развивался как поэт в русском языке.
Из интервью 2002 г.:
– Самый страшный сон, который тебе снился?
– Сон о том, как я снова пришел в школу. Причем, в нынешнем своем возрасте, небритый и с похмелья.
– За что ж ты так школу невзлюбил?
– Я был неформалом, хоть и играл на скрипке. Скрипка и стала причиной конфликта: моя репутация у мальчишек-сверстников была соответствующей, и я решил отойти от общества – бросил школу.
– К разговору о кризисах. Почему не взять для песни чужие стихи, пока свои «не пишутся»?
– Та песня, которую я не пережил сам, исполнить «от себя» – не могу. Пробовал – не выходит.
– А как рождаются твои песни?
– Когда песня приходит, напеваешь ее до тех пор, пока она не сложится в голове. После садишься и записываешь ее.
– Что раньше появляется – музыка или слова?
– Одновременно. Обычно песня рождается от фразы, которая где-то зацепила.
– Сам-то что слушаешь?
– Очень люблю джаз. «Чикаго», например. Вообще я всеядный человек, мои интересы в музыке разнообразны.
– Самая большая твоя мечта?
– Хочется иметь свой домик в глухом лесу с парой ветровых генераторов. Моя мама последние годы жизни провела в деревне у тайги. Это время оставила мне незабываемые впечатления.
– Что ты готов простить человеку?
– У человека нет недостатков, есть особенности. Если человека любишь, то ему можно простить все его «особенности», кроме измены, предательства.
– Ты религиозный человек?
– По-своему. Бог ведь, как известно, один, просто каждый называет по-своему.
– Был ли момент, когда ты очень сильно устал? Что тебя вообще утомляет?
– Бездействие. Оно изматывает.
– Если вдруг случится, что музыкальные «продукты» перестанут употреблять. Чем ты готов заниматься ради того, чтобы выжить?
– Натуральным хозяйством.
– Что бы ты хотел, чтобы о тебе знали? Как бы ты себя отрекламировал в нескольких словах?
– Не люблю говорить о себе. Приятнее, когда другие говорят. Например, «Глюк вкусно солит рыбу».
– Когда-то на телевидении была передача «Звездный час», в которой за минуту в прямом эфире можно было сказать все, что думаешь. Если бы у тебя была такая минута, что бы ты хотел сказать миру?
– Мир – это такая система, которая сбалансировала себя сама. И чтобы как-то выделиться в ней, я мог бы многозначительно помолчать.
Подросток из Красноярска спел на шоу «Вечерний Ургант» 
Норильские музыканты и художники стали стипендиатами фонда «Новые имена» 
В красноярских «Белых росах» на балконе многоэтажки выступает саксофонист 
Музыканты красноярской группы «Яхонт» устроили концерт под окнами больницы