Север остался крайним - как выживают коренные народы в Красноярье?

Девять лет назад состоялся референдум об объединении Красноярского края, Таймыра и Эвенкии в один субъект РФ. Северным территориям обещали особый статус, местным бюджетам - деньги, малым народностям - сохранение уклада. Спустя годы радужные обещания позабылись. Коренные народы разрознены, их естественная среда обитания отвоёвывается корпорациями, налоговая база ничтожна и что такое «особый статус», власти так и не смогли определить.

«Когда сняли погоны с федеральной миграционной службы (ФМС), зарплаты у них упали, и желающих работать не стало», - вспоминает Андрей Никифоров, глава администрации посёлка Караул (некогда райцентра на Таймыре, сейчас - сельского поселения). - Мы очень долго занимались этой проблемой и всё-таки нашли людей в ФМС».Чтобы получить паспорт, жителям Тухарда, Носка, Воронцова и других населённых пунктов приходилось летать в Дудинку - 3,6 тыс. рублей на вертолёте в одну сторону. За разрешением на оружие - на материк. И даже рожать женщинам приходится за сотни километров. Полномочия у сельсоветов и районных администраций забрала федерация - с ними и ушла.

В районе почти нет полиции, прокуратуры. Нет санэпидстанции и других структур Роспотребнадзора - если предприниматель торгует некачественным товаром, у администрации нет рычагов воздействия на него.

«Убрали мировой суд, оставив только федеральный, что вообще нелогично с точки зрения потребностей населения, которое куда чаще с мелкими спорами обращалось именно в мировой, - объясняет глава. - Да и федеральному суду со своими функциями справляться проблематично - ни приставов, ни конвоиров нет».

Сейчас жители таймырских поселений с содроганием ждут нового года - районная больница станет единым юридическим лицом. При том, как последовательно и неумолимо северяне забывались государством, от этого укрупнения теперь ждут по большей части сокращения ставок или койко-мест в ФАПах.

Менталитет офлайн

Нет Роспотребнадзора и в соседней Эвенкии. Нет там и Бюро технической инвентаризации, почти нет налоговых органов.

«Хотя бы в Ванаваре и Байките хотелось иметь эти структуры, - говорит Татьяна Карнаухова, председатель комиссии по социальным вопросам эвенкийского райсовета. - Покосили федеральные структуры серьёзно. Конечно, можно поработать над тем, чтобы оказывать государственные услуги дистанционно, онлайн, проведя обучающие семинары для населения. Но, боюсь, у нас не такой менталитет. Люди привыкли общаться с чиновниками вживую».

Новость по теме

На Таймыре найдены пропавшие мужчина и двое подростков

Дистанция между государством и самоуправлением подчас создаёт странные казусы. Так, совет депутатов эвенкийского посёлка Ессей после многочис­ленных обращений граждан в начале прошлого года установил запрет на ввоз алкогольной продукции: за три года численность эвенков в районе сократилась на 200 человек - целая деревня.

Однако прокуратура отменила сухой закон, так как он противоречит федеральному. Только после длительных судебных тяжб запрет на алкоголь удалось отстоять. «Сейчас ко мне за консультациями обращаются многие представители муниципалитетов, которые хотят у себя на территориях тоже ограничить торговлю спиртным», - рассказывает Геннадий Маймага, глава Ессея.

В очередь

А вот жителей заполярной Игарки в 2005 году никто не спрашивал, когда из отдельного муниципального образования город с более чем 5 тысячами жителей стал частью Туруханского района, с районным центром в селе Туруханск. Но с тех пор вся территория площадью больше 211 тыс. кв. км стала «биполярным миром», с непрекращающимся переделом влияния властных элит из двух «центров» в 350 км друг от друга.

Ну а пока в райсовете происходят перевороты, роспуски и смещения глав, страдают простые жители. В сентябре этого года группа игарчан написала письмо уполномоченному по правам человека в крае: из-за объединения двух муниципалитетов очередь по программе переселения «Север - Юг» тоже стала общей, и 2,3 тысячи горожан оказались в конце списка.

«По 10-15 лет люди стоят в очереди, и ведь даже обратиться теперь не к кому, городские власти со всеми вопросами отправляют в Туруханск», - рассказывает Любовь Шишкина, жительница Игарки. - Пенсионерам не только теперь негде встретить старость - даже с появлением новых поколений северян у немногочисленной оставшейся молодёжи теперь серьёзные трудности.

Закрыли роддом. Кто побогаче - летают в Красноярск рожать, победнее - в Туруханск. Это при наших-то зарплатах! Например, санитарка получает 7 тысяч рублей, сторожа - 12-15 тысяч. А билет из Игарки до Красноярска стоит 10 тысяч рублей в один конец, до Туруханска - почти 2 тысячи на вертолёте. Плюс там ещё где-то надо жить: рейс-то раз в неделю».

Мнение эксперта

Марк Денисов, уполномоченный по правам человека в Красноярском крае:

- Обращения с территорий Крайнего Севера примерно такие же, что и на южных территориях, но есть и своя специфика. Во-первых, там проживают коренные малочисленные народы, у которых особые права - на природопользование, сохранение культуры и языка и т. д. Во-вторых, представительство федеральных структур после объединения стало значительно ниже. При этом сами территории лишились многих 

полномочий. Если раньше можно было любому охотнику и промысловику прийти в сельсовет, то сейчас по пустяшным делам приходится добираться за тысячу вёрст. Например, весной остро встала проблема: выпускники школ из дальних деревень или стойбищ не могли сдать ЕГЭ и поступить в вузы без паспортов. А за ними нужно ехать или лететь, причём дважды, так как сразу паспорт не выдают. Это большие финансовые затраты, далеко не каждая семья может их себе позволить.

Год назад возникла проблема с разрешительным режимом на использование оружия. Хотя для жителей тайги и тундры это вопрос выживания. Но организации, имеющие лицензионные тиры, находятся на материке. Я обращался к замминистра внут­ренних дел, был изменён служебный регламент для северных территорий, выдача разрешений упростилась.

Кто представляет интересы?

До референдума представительство северных народов в органах власти Таймыра и Эвенкии было не менее 25-30%, в советское время практически везде были коренные, - вспоминает Семён Пальчин, уполномоченный по делам КМНС в регионе. - Сейчас если в Эвенкии ещё худо-бедно народы Севера остались, то на Таймыре всего один в райсовете, да и тот языка не знает».

Конечно, в территории есть организации, которые представляют интересы коренных: ассоциация «Арун» (Возрождение), движение «Нёрмани» (Идущий впереди), «Союз общин» и общественное движение «Север». Но реальными полномочиями обладают только две первых, ещё две выполняют совещательно-рекомендательные функции. И даже с ними не всё гладко. «К сожалению, иногда нечистоплотные политики используют это множество организаций, чтобы внести разлад. Ведь имеются какие-то застарелые междоусобные конфликты. И вместо того чтобы урегулировать разногласия, чиновники способствуют их обострению», - заключает омбудсмен.

В результате такой политики коренные северяне часто оказываются в своём доме бесправными. В докладе уполномоченного за 2013 год есть эпизод. В селе Ванавара группа лиц жестоко избила представителей трёх семейных кланов. Виновники установлены, однако следствие длится до сих пор. «Очевидно, что данный факт можно рассматривать как попытку давления на представителей коренных народов в целях их вытеснения с продуктивных охотничьих участков», - уверен Пальчин.