С Гульзиёй Касимовой мы познакомились, когда она пришла в редакцию «АиФ-Красноярск», для того чтобы спросить адрес двух сестёр из Ульяновска, которые бежали туда из ЛНР. О непростой судьбе женщин она прочла на страницах федерального «АиФ» и не смогла пройти мимо – воспоминания вернули её в тяжёлое детство, когда она осталась жива благодаря добрым людям.
По татарским обычаям
В доме Гульзии уютно, кругом вязаные салфетки, скатерти, накидки на стульях. В углу фотография казанской мечети. В столице Татарстана Гульзия жила в молодости.
«Очень скучаю по Казани. Сейчас город сильно изменился. Хотелось бы посмотреть, но состояние здоровья уже не позволяет съездить. Глаз один совсем не видит, удалили прямую кишку, теперь вот у меня тут, как я это называю, «бантик сбоку», – показывает Гульзия на калоприёмник под одеждой.
По этой же причине верная мусульманка не ходит в мечеть: «Чистой надо быть и душой, и телом. Душу стараюсь держать в чистоте, а тело уже не получается».
На все праздники женщина старается подавать тем, кто нуждается, но это обычно небольшие деньги. Но когда в «АиФ» прочитала статью про сестёр Любовь Филяеву и Минзыфу Шевкун, которые бежали из Луганска в Ульяновск, потеряли родных и остались одни друг у друга, без помощи со стороны и государства, захотела помочь.
Женщина созвонилась с младшей из сестёр, Любовью Николаевной, попросила адрес и перевела 20 тыс. рублей. 82-летняя Минзыфа уже сильно болела, пенсии не было, поскольку гражданство ещё не оформлено, да и лечить её не особо хотели. Журналисты «АиФ-Ульяновск» взяли сестёр под опеку и помогали, чем могли.
«Минзыфой звали одну женщину из моего детства – мамину подругу, которая также помогала нам, когда мы были в беде, хотя у неё самой было четверо детей. Сильная была женщина. Это был ещё один знак, что мне нужно помочь им».
В последний раз Гульзия разговаривала с Любовью, когда та получила перевод. Она даже не знала, что деньги, которые отправила сёстрам «на лекарства», пошли на скромные по татарским обычаям похороны Минзыфы.
«Да вы что… – с сожалением говорит женщина. – А ведь я так и думала, что она приехала к сестре умирать. Пусть покоится с миром. Отмучилась…»
Голод и предательство
Родилась Гульзия за год до войны в селе в Удмуртии, там, где берёт своё начало река Кама. Отец ушёл на фронт – остались одни с матерью. Было холодно и голодно, но День Победы для неё не стал праздником. Утром 9 мая мать взяла её с собой в поле – женщины собирались сеять. Но голод не дал девчушке усидеть дома, думала: пойдёт к маме, может, дадут зёрнышек. Маму просьба дочери напугала: «Нельзя, меня в тюрьму посадят». Девочка не знала, что такое тюрьма, и стала просить другую женщину. Та сказала, что зерно отравлено, и если она его съест, то умрёт.
«Я тогда уже знала, что такое смерть: за годы войны умерли дед, дядя и его сын. И тут прискакал мужчина на лошади и объявил, что кончилась война. Женщины подняли дикий вой, плач, который до сих пор стоит у меня в ушах. Я испугалась, а мама объяснила, что плачут они потому, что их мужья и женихи уже никогда не вернутся домой».
Папа Гульзии домой вернулся, но счастья семье это не принесло. В 1947 году родилась сестра, и отец решил, что не нужны ему маленькие дети, увёз жену с дочками в другую деревню и бросил посреди улицы. «Было страшно, мы опять голодали, но помогли люди».
Женщину с детьми пустили на квартиру, она помогала по хозяйству, а потом устроилась на завод в соседнюю деревню. Гульзия сидела с младшей сестрой, которая болела рахитом. Чтобы её выходить, мать взяла в колхозе козу за трудодни, которые пришлось отрабатывать Гульзие. Уже с 11 лет девочка трудилась в колхозе, чтобы помогать матери.
Семья сестры
После окончания техникума Гульзия работала на льняном заводе, помогала матери поднимать младшую сестру. Та поступила в сельхозинститут в Казани, там встретила будущего мужа, который учился в аспирантуре. Вскоре у них родилась дочка. Гульзия приехала в Казань, чтобы помогать сестре с ребёнком, пока родители учатся. Устроилась на оборонный завод.
А сестру с мужем вскоре пригласили в Красноярск – здесь только что открылся сельхозинститут. Когда в 2004 году Гульзия вышла на пенсию, сестра позвала её к себе.
«Это было моё самое счастливое детство. Новая женщина отца была доброй, у неё тоже была дочка, и мы стали подружками, всё делили пополам, играли в куклы, вместе спали на полатях. В мае эта женщина должна была родить, и отец сказал, что отвезёт меня домой: мол, ребёнок должен жить с матерью. Его жена тогда сказала отцу: «Ведь уедешь и не вернёшься». Понимала, что если он с нами так поступил, то и с ней тоже может. Так и вышло».
Он снова встретил женщину, они родили ещё четверых детей, но сильно пили. Две девочки умерли. С другими двумя сёстрами поначалу общались, но потом связь прервалась.
«Много воды с тех пор утекло, но из-за поступка отца я не доверяю мужчинам и не хочу семью, и даже не жалею, что нет детей. У меня сестра, племянники, внуки…»
«Света, держись!». После аварии красноярка смогла исполнить свои мечты 
Жмых, «лимонка» и баварское пиво. Сибиряк вспоминает фашистскую оккупацию 
Дорога к звездам. Сын кулака и бывший детдомовец 50 лет посвятил Космосу 
«Молюсь перед заседанием суда». Как матушка в Красноярске работает юристом 
Взял отпуск и уехал в Мариуполь. Главврач из Красноярска лечил людей в ДНР