Сергей Гонюхов в шутку называет себя пятикратным полковником - вооружённых сил, милиции и казачьих войск. Ещё одни погоны полковника ему подарил президент Азербайджана Гейдар Алиев, когда узнал, что сам же вручал погоны лейтенанта лучшему выпускнику Бакинского пехотного училища. Наконец, в США Сергей Олегович получил почётное звание полковника штата Кентукки. Но навсегда остался тем, кем и был - русским офицером. О службе и традициях накануне 23 февраля он рассказал «АиФ-Красноярск».
Ощущение снятой кожи
Михаил Маркович, «АиФ-Красноярск» : Сергей Олегович, в этом году вы отметили символическую дату - 50 лет в погонах. А вы помните 17-летнего Серёжу Гонюхова? Что двигало им, когда он, выйдя из школы, отправился поступать в Бакинское высшее общевойсковое училище?
Сергей Гонюхов: Вы знаете, в то время был очень высок престиж армии. Отношение к защитникам Отечества было уважительным и трепетным не на словах, а на деле. И фраза: «Есть такая профессия - Родину защищать!» - была не просто текстом в сценарии патриотического фильма, а реальным смыслом жизни миллионов офицеров в СССР. Куда же ещё мог пойти Сергей Гонюхов, как не в военное училище? Мы были воспитаны на героических фильмах, где высшим смыслом считалось служение Родине и её защита. И это тоже не просто громкие фразы. Когда я поступал в БВОУ, у нас конкурс был 14 человек на место! И сейчас для многих вузов результат недосягаемый. А тогда - доказательство престижности военной службы.
- Понимал ли 17-летний юноша, что надевает погоны, возможно, навсегда? Не пугала ли его такая перспектива? У военного человека судьба бывает разная…
- У меня самая обычная судьба офицера. И погоны меня никогда не пугали. Наоборот, когда я стал депутатом городского совета Красноярска и в возрасте 42 лет впервые снял погоны и надел гражданскую одежду, поскольку по закону не мог совмещать службу и общественную деятельность, вот тогда у меня возникло ощущение, что с меня сняли кожу. Серьёзно говорю, не шучу. До сих пор, надевая форму по парадным поводам, испытываю трепетные чувства.
Фляжка спирта
- А свой первый взвод помните? Какими были первые 28 человек, которые доверили вам свою жизнь?
- Мне был 21 год, когда я первый раз встал перед взводом. Там были ребята даже старше меня - ефрейторы, сержанты. И огромное спасибо хочу сказать именно им, потому что стать офицером, а не человеком в погонах, помогли мне они. Помню, как-то раз мы собирались на боевой выход, и один из сержантов, не спрашивая моего мнения, а тем более приказа, взял с собой несколько фляг со спиртом. Налетаю на него коршуном, кричу: «Я твой лейтенант, разве приказывал брать с собой алкоголь? Или на пикник собираемся, на прогулку?» А он спокойно ответил: «Товарищ лейтенант, подождите». И оказался прав. В том выходе одного из бойцов ужалила ядовитая змея. Противоядия нет. От того, как быстро мы сможем доставить бойца к вертолёту, зависит его жизнь. Тут сержантский спирт и пригодился. Всасывается в кровь быстрее яда и, хотя не может его нейтрализовать полностью, замедляет отравление. Так я и учился у своих бойцов, которые прошли свой боевой путь. А потом была Ангола.
- Один из самых затяжных и тяжёлых военных конфликтов из числа почти трёх десятков малых войн, в которых принимали участие советские советники. Он запомнился чем-то особенным?
- Там были не только мы. Были и наши «партнёры» из западного лагеря. Не умаляя профессионализма коллег, должен сказать, что подготовка советских специалистов была выше, качественнее, да и техника наша ценилась выше.
- Воюя в Анголе, вы хоть раз задумывались над смыслом вашего присутствия в чужой стране? Ощущали, что несёте местному населению идеи коммунизма, или, как сейчас это делают американцы, якобы «принципы свободы»?
- Самое интересное, что мы выполняли свой интернациональный долг и искренне в это верили, потому что были так воспитаны. Ведь если у вашего соседа горит дом или квартира, вы идёте ему помогать не просто из дружеского отношения, а потому что понимаете, какую угрозу несёт пожар. Так было и с нашим долгом. Мы его честно выполняли.
- Что говорили родные? Ведь судьба советника самая незавидная. Отправляясь в командировку, вы же не могли сказать: «В случае чего, ищите меня в Анголе!»
- Не поверите, но во время всех моих командировок в горячие точки я как будто находился на прямой ментальной связи с мамой. Когда мне было нелегко, она это чувствовала, и после моего возвращения мы буквально сверяли такие моменты. Когда мне угрожала опасность, она видела натуральные вещие сны. Так что я всё время был под её защитой.
Внутренний страх
- В начале разговора вы назвали свою офицерскую судьбу обыкновенной. Но не каждому офицеру выпадало несколько командировок в качестве военного советника за рубеж, служба в Афганистане. А ещё вам довелось стать ликвидатором последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
- Да, к тому времени я уже служил в вооружённых силах в Союзе. В 1986 году произошла эта трагедия, а в 1987-м меня направили на Украину. Я как командир роты спецобработки выполнял там свою задачу. И знаете, из 13 полков, которые тогда работали на станции, не было ни одного случая отказа выполнить приказ или требования уехать с места аварии. Никто об этом не думал. Я вам честно скажу: когда свистят пули на войне, это страшно, но терпеть можно. А вот когда ты идёшь в тишине и понимаешь, что смерть рядом, вокруг, а может, уже и внутри тебя - вот это особенно страшно. И тут ничего не поделаешь, такова психология человека.
- И что же помогает преодолевать внутренний страх?
- Офицерский долг и присяга. Повторюсь, на станции работали 13 полков, по одному от военного округа. Были армяне, азербайджанцы, евреи, русские, грузины, да что там перечислять. Там был весь Союз, и все помогали Украине. И когда я сейчас смотрю, что там творится, сердце буквально обливается кровью. Когда мы там помогали братскому народу, никакого национализма не было и в помине.
«Служить родине, беречь солдата»
- А потом наступило время реформ, и вместо «Офицеров» на экранах появились «Команда 33», «100 дней до приказа», «Делай раз» и совсем уж чудовищный «Караул», благодаря которым стало понятно, что хуже армии в Советском Союзе ничего нет…
- Низкий поклон офицерам, которые в тот момент остались в ошельмованной армии и, как могли, пытались сохранить традиции, заложенные ещё создателем русских регулярных войск Петром I. Ведь, по существу, даже нас в Бакинском училище воспитывали на традициях российского офицерства. Мы изучали историю побед нашего оружия. Знакомились с полководцами независимо от их дворянского или иного происхождения и учили две главные офицерские заповеди, опять же данные Петром: «Служить Родине и беречь солдата».
- Но ваши дороги с армией в тот момент разошлись, насколько я знаю.
- Я попал под очередное сокращение вооружённых сил. Мне предложили перейти в МВД, и я согласился. Поэтому череду горячих точек опять же прошёл сам. Как тогда это называлось - «поддержание конституционного порядка в зонах межнациональных конфликтов»: Степанакерт, Баку, Сумгаит, затем Северный Кавказ. Такой путь выпал.
- И каково было русскому офицеру стоять с оружием в руках между людьми своей же страны, чтобы они не убивали друг друга, особенно учитывая то, что и люди были не с пустыми руками? Органам правопорядка «прилетало» с обеих сторон…
- Правильно сказали - чтобы они не поубивали друг друга. Для того чтобы легче было понять мою мысль, приведу аналогию. Мы были в роли украинского «Беркута», или, если хотите, его предшественниками. Только вот урок впрок не пошёл. Мы никогда не воевали со своим народом, и «Беркут» не воевал. Не воевали независимо от того, где мы были. И если мы применяли оружие, то только там, где это было просто необходимо, - против бандитов.
Помнить войну
- Сергей Олегович, сейчас все горячие точки для вас позади. Вы занимаетесь военно-патриотическим воспитанием, готовите офицеров и пишете книги. Не слишком силён перепад для воевавшего не один раз человека?
- Мы, воины-интернационалисты, честно выполнили свой долг, но на этом миссия наша не закончилась. Наша задача - воспитать поколение-смену.
- Недавно в одном интервью ваш коллега, офицер-афганец, поделился своей болью. Он заметил, что война в ДРА перестала обжигать молодёжь. Прошло 30 лет, и она перестала вызывать прежний отклик…
- Ему надо спросить себя: «Как часто я хожу к молодёжи и рассказываю об Афгане»? Ведь как только мы, участники, забудем её, надо будет готовиться к новой.
Атаман Енисейского казачьего войска: «Казак – это жертвенный воин» 
Через три войны. Военный историк из Сибири написал книгу о дивизии Березина 
Солдат вернулся домой... 
Страшно было попасть в плен. Вспоминает участник спецоперации в Афганистане 
Их правда настоящая. Директор Дома офицеров о героях и искажениях истории