Корреспондент «АиФ-Красноярск» пообщалась с врачом, которая стала номинантом премии им. Владимира Высоцкого «Босые души» за активную жизненную позицию. Премия была учреждена фестивалем «Красноярск поет Высоцкого» и 22 января 2017 года в БКЗ будут отмечены все ее лауреаты.
Пьяные роды
Светлана Хустик, корреспондент «АиФ-Красноярск»: Екатерина Петровна, хирург-гинеколог - для вас, хрупкой женщины, профессия невероятно сложная. Как вы пришли к её выбору?
Екатерина Сухарева: Моя бабушка была ветеринаром, и я постоянно пропадала у неё на работе. Но тогда я хотела быть именно ветеринаром. Потом была серьёзная болезнь. Практически всё детство провела в больнице, перенесла несколько операций. И вот тут уже утвердилось моё желание лечить людей.
Поступила в медицинский институт. А с третьего курса ночи напролёт дежурила в БСМП («Красноярская межрайонная клиническая больница скорой медицинской помощи имени Н.С. Карповича»). После окончания университета вернулась в родной Дзержинский район. На тот момент там работала пожилая женщина, которая всю свою жизнь посвятила профессии врача. Она принимала роды, оперировала, хотя ей это было уже невероятно трудно. Когда она убедилась, что я всё могу, сразу ушла в отпуск.
Представляете: полноценный роддом, гинекологическое отделение, амбулаторная служба - и я одна! Я просто жила в этой больнице. Однажды у беременной открылось кровотечение, нужно было срочно делать кесарево сечение. А анестезиолог в отпуске в Красноярске. Мы с моими опытными акушерками делали всё возможное. Просто чудом женщина родила сама, и всё закончилось благополучно.
Но страшнее другое: когда приходится оказывать помощь людям в состоянии алкогольного опьянения или острой наркотической зависимости. Как-то пришлось вести роды у женщины, которая уже несколько недель находилась в запое. Что нам пришлось вытерпеть, одному богу известно… Я преклоняюсь перед врачами, которые работают в районной больнице - это очень тяжёлая работа. В ГУФСИН мне не приходится сталкиваться с таким, у нас они «бывшие» наркоманы и «бывшие» алкоголики.
Автопоезд - надежда
- После такой школы жизни в профессии вам наверняка ничего не было страшно. Поэтому вы и не испугались работать с заключёнными?
- В районной больнице я не видела перспектив развития хирургических навыков, там выполняются только экстренные операции. К тому же родильный дом закрыли. Теперь женщины ездят рожать в Канск, за 80 км. Жаль, что происходит такое сокращение.
У нас есть уникальное подразделение - медицинский автопоезд, который оказывает помощь в отдалённых районах края, и не только осуждённым, но и местному населению.
Когда начала работать в ГУФСИН, мне было с чем сравнить. Меня не пугают ни решётки, ни осуждённые, у многих из которых туберкулёз, ВИЧ и гепатит. Я им могу помочь как врач - у меня всё для этого есть.
- Но ведь именно вы внедрили оперативную гинекологию за решёткой?
- Вообще, в системе ГУФСИН гинекологическая помощь существовала в основном на амбулаторном уровне. Но у наших пациентов очень много патологий, которые требуют и оперативного вмешательства. Конечно, им помогали, возили на операции в городские больницы. Но практически это очень сложно. Все выезды с конвоем, собаками, видеокамерой.
Я предложила руководству оперировать женщин здесь, на месте. Мне пошли навстречу, оборудовали всем необходимым. Буквально через год отправили на учёбу. Я научилась делать лапароскопические операции. Конечно, нам и сейчас иногда приходится вывозить пациентов, но практически все операции мы теперь делаем здесь. И неважно, какое преступление совершил больной, ему будет оказана полноценная медицинская помощь.
Наши пациенты имеют право на человеческое участие и внимание, с ними работают психологи, воспитатели, их посещают батюшки. Я всегда разговариваю со своими пациентками. Если копнуть глубже, возникает шок вперемешку с состраданием.
Однажды к нам поступила женщина, которую только взяли под стражу. У нее заподозрили сахарный диабет. У нас она несколько дней психовала. Я её не трогала, видела, что человеку тяжело. Вскоре она сама подошла и разрыдалась со словами: «Я здесь первый раз в жизни посмотрела на мир трезвыми глазами, почувствовала вкус еды и воды». Оказывается, она выросла в семье алкоголиков и с детства злоупотребляла. А в СИЗО началось похмелье и проявились симптомы диабета.
Травмированных в детстве женщин очень много, особенно страшно слышать про изнасилования.
Любая операция - это риск. И искусство
- Главное качество врача после профессионализма - сострадание. Задумываетесь ли вы о том, что совершили эти люди? Сложно ли чувствовать к ним сострадание?
- Для меня они пациентки, которым я должна помочь. Однажды к нам попала женщина, благополучная, ранее не судимая. У неё была огромная опухоль в малом тазу. Пока шло следствие, мы ее лечили.
Опухоль жила в ней уже 10 лет… Спрашиваю, почему раньше в больницу не обратилась. А она: «Семья, дети, работать надо было, в поликлинике очередь». Мы её прооперировали, оказалась доброкачественная миома матки. И тут выясняется, что женщину освободили из-под стражи.
Никогда не забуду ещё одну женщину. Многодетная мама, дома пятеро детей. Её доставили по санавиации экстренно из далёкой таёжной колонии практически сразу после вынесения приговора. У женщины открылось кровотечение. Оказался рак шейки матки 4-й стадии, пошёл распад. Женщину освободили в связи с тяжёлым заболеванием. И её забрал муж.
Тяжелобольные осуждённые могут быть освобождены по решению суда, но только если о них есть кому позаботиться на воле.
- Не могу не задать этот вопрос. Как получилось, что вы не оставили работу, после того как заразились туберкулёзом?
- Когда человек выбирает профессию врача, он понимает, что будет работать с больными людьми. И может заразиться чем угодно: туберкулёзом, ВИЧ, гепатитом, чесоткой. Стопроцентной профилактики этого, к сожалению, нет. Маска, перчатки - большего пока не придумали.
Действительно, в какой-то момент у меня в иммунной системе произошёл сбой. Но форма была лёгкая, я быстро вылечилась. Восприняла это как вынужденный отдых. Конечно, сразу хотела уйти. Но когда вышла на работу, мне все так рады были, пациентки благодарности писали: «Вы дали мне шанс…», «Вы меня спасли…», «Спасибо вам, что вы здесь». Меня это тронуло. Думаю, ещё немного поработаю. Потом новую операцию захотелось сделать. Затем коллега пошла на повышение. Думаю, если уйду, здесь вообще гинеколога не будет.
И ещё, я же оперирующий врач. А это адреналин, все хирурги зависимы от этого. Любая операция - это риск. И искусство. Например, я всем женщинам делаю только косметические швы - это моя фишка. Меня саму ещё в детстве доктора не очень красиво «зашили», и я тогда дала слово, что, если стану хирургом, всем буду делать только косметические швы. Бывает, сами пациентки говорят: «Да мне всё равно, шейте, как хотите». А я хочу, чтобы было красиво, они же женщины.
Хирурги не волшебники. Кто и как сегодня лечит сердца красноярцев 
Может ли УЗИ навредить малышу, и надо ли греть уши синей лампой? 
Зачем нам гласность? Негативные новости разрушают человека, уверен психиатр 
Кто на диспансеризацию? Контроль здоровья — залог успешной жизни 
Помочь сердцу. Как сохранить здоровье главного мотора в организме?