Красноярск, 27 июня — «АиФ на Енисее». У истоков паспортизации стоял Николай Павлович МАТОНИН - первый начальник ПВС Красноярского края. Он попал туда из органов НКГБ (Народный комиссариат государственной безопасности СССР), куда был завербован сразу после окончания речного училища. А ещё ранее Николай Павлович участвовал в легендарном перегоне германских самоходных судов, где погибло очень много моряков. Всё это, считает Матонин, наложило огромный отпечаток на его дальнейшую судьбу.
Легендарному перегону 65 лет
- Николай Павлович, массовый перегон речных судов на Енисей Северным морским путём стал переломным моментом в развитии Енисейского пароходства. Тогда наш самоходный флот вырос с 80 до 500 единиц. Как это было?
- Сразу после окончания школы я поступил в Красноярское речное училище. В 1948 году - мне тогда было 20 лет - во время практики нас бросили на перегон германских самоходных судов. После капитуляции Германии странам-победительницам досталась водная техника. Но чтобы переправить суда с Волги, где они стояли, на Обь, Лену и Енисей, нужно было преодолеть Баренцево, Белое и Карское моря. Выжить тогда удалось немногим - суда ведь были речными, плоскодонными, для морей не предназначенными. Самое страшное воспоминание - как в Баренцевом море прямо на наших глазах одно из судов пошло ко дну со всей командой. Многие суда взрывались на минах. Нас сопровождала флотилия - корабли типа американских либерти. Они подрезали мины, те всплывали, и их расстреливали. Плоскодонки сцепляли по 5 штук, иначе нас просто переворачивало. Ещё страшнее мин была морская болезнь. Помню, только вышли в Белое море, половина команды слегла. У меня оказался уникальный организм, я ни разу не испытал морскую болезнь, поэтому мне пришлось сутками стоять на вахте. Однажды пять ночей подряд глаз не сомкнул. Нас уже считали погибшими, но мы дошли до Красноярска, нас встречали с музыкой на речном вокзале. Эти суда пополнили флот Енисейского речного пароходства. В октябре 2013 года легендарному перегону исполнится 65 лет.
- Как вы попали в службу госбезопасности? Ведь туда по собственному желанию практически не брали.
- Я был секретарём комсомольской организации, после защиты дипломной работы начал работать механиком-дизелистом. Однажды меня вызывает первый секретарь комитета комсомола. Я думал, кто-то пожаловался. Захожу, сидит человек незнакомый. Меня спрашивают, кем я буду после окончания училища. Отвечаю, что я уже первый помощник механика на корабле. «А если комсомол пошлёт тебя на более ответственную работу?» Отвечаю, что я комсомолец - куда пошлют, туда и пойду. Оказалось, что это был кадровик НКГБ. Через некоторое время он мне позвонил и велел в понедельник быть на рабочем месте. Так с 17 мая 1949 года я стал оперуполномоченным госбезопасности. Помню, пришёл в первый день и спрашиваю: а какие у вас тут двигатели, мол, я только дизельные знаю. Мне в ответ смеются и отвечают, что у нас все двигатели. Молодой я был, ничего не понимал ещё. НКГБ тогда работал с 10 утра до 17 вечера. С 17 до 20 - перекур, а потом опять работа до потери сознания. Домой возвращался к трём часам ночи. Оклад - 1 200 рублей, паёк - 500 рублей. Таких денег мы с матерью до этого не видели. Наш оперативный контрразведывательный отдел занимался проверками тех, кто вернулся с фронта, из плена, сосланных, искали шпионов. Среди немцев Поволжья до сих пор есть обиженные на нас. А что было делать - мы выполняли свою работу.
В 1953 году меня направили старшим оперуполномоченным в Дудинку. Тогда, в марте, как раз была первая амнистия, по приказу Берии выпустили более 120 000 зеков. В Дудинке начались страшные дела - зекам делать было нечего, работы нет, вывезти на материк их невозможно, первые корабли приходили на север только в июне. Начались массовые грабежи и убийства. Я на тот момент уже стал начальником Хатангского РОМ, и в июне меня отправили на барже с тысячью зеков на материк. Со мной было пять сотрудников, даже охраны не дали. Зеки устроили бунт, меня чуть не зарезали, но мне удалось спастись. После этого я ещё 10 лет проработал начальником Дивногорской милиции, после чего в 1974 году возглавил отдел ПВС УВД Красноярского края.
За границу не выпускали
- Тогда в ПВС входили ОВИРы, пороги которых люди обивали годами, в том числе Владимир Высоцкий, который не мог выехать в Париж. Что это были за структуры?
- Я понятия не имел, что за работа мне предстоит, втянулся позже. И понял её смысл. Ведь кроме того, что после паспортизации мы выявили огромное количество преступников, мы помогли соединиться сотням людям, которые потерялись во время войны. В отделе ПВС было 20 человек: я, мой заместитель и 18 женщин. Из них три - в ОВИРе. Обслуживали весь край. В то время, чтобы поехать за границу, нужно было сначала обратиться к нам, мы собирали первичный материал, отправляли в комитет крайкома партии по выездам. Если там не возражали, данные человека попадали в комиссию по выездам за границу; её возглавлял третий секретарь крайкома партии. Он принимал окончательное решение. И длиться эта процедура действительно могла годами. Современному человеку, который за год может побывать в нескольких странах, этого не понять.
- По каким причинам отказывали в выезде за рубеж?
- Первоначально всех принимал я сам и могу сказать, что в основном отказывали евреям и немцам, которые хотели выехать в ФРГ. Евреи тогда массово уезжали в Израиль, но было одно условие: они должны были сдать все вещи и подписать бумагу, что больше никогда не вернутся в Россию. На это не все соглашались. Немцев же можно было выпускать только в ГДР, а они все стремились именно в ФРГ. Мы им отказывали. Через полгода они имели право снова приходить - и опять получали отказ.
Стахановцам - в первую очередь
- Паспортизация 1974 года охватила не только горожан, но и сельчан?
- Да, во время первой паспортизации 1932 года документы получили только городские жители. Сельчанам выдавались справки по требованию, если они собирались куда-то поехать. В 1974-м началась всеобщая паспортизация. Меня как раз для этого и назначили начальником ПВС. Я со своими женщинами должен был организовать этот процесс. Мне дали «зелёную улицу», я объездил весь СССР - обменивался опытом. Первым придумал барабаны, где до сих пор хранятся документы на людей. Потом поехал по районам края. Распорядился, чтобы паспорта выдавали людям в торжественной обстановке, с музыкой. В деревнях это проходило в клубах, собирались руководители предприятий, в первую очередь выдавали документы стахановцам и передовикам. Даже специально для этого ремонтировали клубы, чтобы люди приходили за паспортами в красивые здания. Потом встал вопрос о том, что паспорта должны быть написаны красивым почерком. Было принято решение выделить людей из колхозов, совхозов и школ с красивым почерком для того, чтобы они заполняли документы.
ДОСЬЕ:
Николай МАТОНИН родился в 1927 году в д. Карыкское Сухобузимского р-на Красноярского края. С 1949 года работал в органах МВД. В 1974 году возглавил отдел ПВС УВД Красноярского края. Подполковник милиции. Награждён орденом «Знак почёта», медалями «За безупречную службу» трёх степеней, «Ветеран труда» и т. д. В прошлом году отметил 85-летие. Активный член совета ветеранов при УФМС по Красноярскому краю.
Александр Многогрешнов: «Стране нужна сила, которая поможет возродиться» 
Советские камикадзе 
По лезвию истории. Как школьный урок связан с будущим России? 
Гюнтер Тилкинг: Я не могу гордиться тем, что немец 
13 лет ветеран Афганистана оформлял российское гражданство