Интервью с Максимом Кронгаузом: Почему мы ненавидим родную речь?

«Зарплата» - советский уродец

Татьяна Антипьева, «АиФ на Енисее»: - Максим Анисимович, одна из ваших книг называется «Русский язык на грани нервного срыва». Неужели ситуация в самом деле плачевная?

Максим Кронгауз: - Это не русский язык, а мы с вами, уважаемые читатели, на грани нервного срыва. Важно её не переходить. Главная же мысль книги в том, что с русским языком не происходит ничего уникального. Те же процессы фиксируются во многих странах. Это неизбежная и, если хотите, правильная реакция языка на условия коммуникации и на перемены в мире. Если бы язык не менялся, мы бы не смогли использовать его как инструмент коммуникации. Если его законсервировать в XIX-XX веках, мы бы уже перешли на анг­лийский - русского бы не хватало. Перемены создают дискомфорт для людей, владеющих литературной нормой. Это самое страшное, что может быть. Мы абстрактно любим русский язык, великий и могучий, который давно исчез. И люто ненавидим родной язык, на котором сегодня разговариваем.

- Вы говорите о грандиозной перестройке языка. Какие наиболее значительные перемены можно назвать в первую очередь?

- Самая заметная - изменение лексики, и прежде всего её пополнение. Это неизбежно. Чуть меньше, чуть хуже мы замечаем новые значения старых слов. На наших глазах некоторые слова исчезают. Например словосочетание «пишущая машинка». Говорят «печатная машинка». Поразительно! Предмет вышел из употребления в середине 90-х, а мы уже забыли, как он называется. Некоторые слова возвращаются. «Четвертинка» и «мерзавчик», стандартные обозначения бутылочек водки. Но теперь «четвертинка» скорее хлеба, а «мерзавчик» - маленький мерзавец. Вряд ли можно объяснить, почему из слов «зарплата» и «получка» перестройку пережило более новое «зарплата» - советский уродец наподобие «колхоза».

Жаргон «перемалывается»

- Преподаватели филологического факультета нас стращали тюремным жаргоном. Мол, совсем заполонил речь, скоро от литературного русского ничего не останется. По-прежнему стоит этого опасаться?

- Это было актуально в 90-е, когда криминальная лексика хлынула в русский язык. Часть не удержалась и сошла на нет. Часть осталась и воспринимается как жаргонная. Например, «фильт­ровать базар» - типичный жаргонизм, проникший в общее употребление. Некоторым словам, чтобы остаться в сегодняшнем языке, пришлось сменить окраску. Они вытолкнули из себя бандитский смысл и стали обычными. «Беспредел» - изначально лагерное слово, означающее несоблюдение правил. К концу 90-х - началу 2000-х оно стало общедоступным. Более того, сделало потрясающую «карьеру» - было использовано в заявлении МИДа. Слово «наезд». «Наезжать» в начале 90-х обозначало атаку рекетиров на коммерсантов с целью отнять деньги. А сегодня оно обозначает любую агрессию. Язык часть лагерных слов отбросил, а часть принял, но, так сказать, «перемолол», лишил их криминальной атмосферы.

Грязь в разговоре

- А что скажете про русский мат? В институте нам рассказывали, что изначально он был сакральной лексикой, которую в древности на Руси разрешалось использовать только ведуньям, чтобы отогнать злых духов, снять заговор с рода. Как вы оцениваете нынешнюю ситуацию, когда парень перед девушкой не стесняется выражаться, да и родители в присутствии детей не сдерживают себя?

- Мне это не нравится. Сегодня табу если не совсем исчезли, то сильно расшатались. Мат и в советские годы не везде применялся - допускался в мужских сообществах. Сегодня молодые люди не считают его оскорбительным, используют легко и непринуждённо и удивляются замечаниям, которые им кто-нибудь делает. Они выросли в другой языковой ситуации, когда мат уже не был табу. Его можно услышать не только на улице, но и по телевизору, в театре…

Что произошло? Преодоление табу на произнесение мата - необычайно энергичный акт. То есть брань фактически позволяет выпустить пар, освободиться от негативных эмоций. Злоупотребление матерной лексикой привело к ослаблению её энергетики. Сейчас в исходной функции мат почти не работает. Стал просто грязью в разговоре, пылью, которая покрывает всю речь.

Крск, Энск и Желе…

- В последние годы вы часто бываете в Красноярске. Ваше ухо улавливает отличительные особенности языка в Сибири?

- Сибирь велика, и здесь заметно более дробное членение. В Красноярске есть учёный, Ольга Фельде, которая провела исследование Енисейской речи - языка людей, живущих у реки. Сейчас процветает новое направление - изучение региолектов. Что касается моих впечатлений, скажу: речь красноярцев более чистая, чем москвичей. Москва - между­народный мегаполис, там можно услышать не только разные языки, но и разные варианты русского языка. Случается, говорят о московском произношении, а ведь оно если и сохранилось, то в Малом театре. В Сибири, на Дальнем Востоке речь более чис­тая. Видимо, оттого, что здесь смешение речи представителей разных территорий страны уже перешло в новое качество. Так что никаких специальных особенностей нет. Меня интересуют народные названия городов. Красноярск, я знаю, называют Крск.

- Проспект Карла Маркса, бывает, называют проспектом Кырла Мырла, насчёт проспекта Мира говорят: «По миру пойдём». Железногорск называют Желе, Железяка…

- Вот этого я не знал. О Новосибирске услышишь «Энск».

Способность мыслить

- В советские годы, когда было принято приучать детей к чтению, вместе с этой привычкой дети обретали и грамотность. Сейчас многие родители заполняют свободное время ребёнка мультфильмами или игрой с электронными гаджетами. Как же современным детям становиться грамотными?

- Я против того, чтобы сводить всё к грамотности в узком смысле. Важно ведь не только соблюдать орфографию и пунктуацию, а уметь говорить и понимать собеседника. Есть только один способ - постоянно использовать язык в комфортной ситуации. Именно в семье. Школа гораздо меньше даёт в смысле освоения родного языка. Если родители читают с ребёнком, это, безусловно, скажется на всей его жизни. Он будет владеть языком. Затем: с ребёнком надо не только читать, но и беседовать на разные темы, тогда он будет говорить легко и непринуждённо, с радостью. В школе сразу видно, какому ребёнку приятно разговаривать и слушать собеседника, а кто боится говорить. Благодаря привычке к чтению ребёнок самостоятельно приходит к новым мыслям, придумывает что-то через язык. Ведь это инструмент, который позволяет нам мыслить.

Смотрите также:

• Без мата, как без пыли. Эксперт-лингвист - о том, что ругаться надо уметь →
• «В Сибири лучше чем в Европе». Английский писатель - о жизни в России →
• Как преподавали русский язык в Крыму при украинской власти →