«Простых полетов не бывает». Почётный полярник - о романтике Севера

Для большинства жителей планеты Северный полюс навсегда будет недосягаемой точкой на карте. И всё же там, за полярным кругом, круглый год кипит работа. Составляют карты, прокладывают воздушные и водные маршруты, сильные духом, мужественные люди покоряют полюс пешком, на лыжах, на собачьих упряжках. Потому что только закалённый мужской характер помогает работать при критически низких температурах. С одним из таких героев, почётным полярником России Александром Бахметьевым, встретился коррес­пондент «АиФ-Красноярск».

Кого тянет на север?

Мария Захарова, корреспондент «АиФ-Красноярск»: Александр Михайлович, что вас привело на Север? Как оказались в этих широтах?

Александр Бахметьев: Я родился в деревне под Москвой, если быть точнее - под Шереметьево. Раньше самолёты Ил-14 (именно они летали в северных широтах) стояли там. Но пока я учился, их перевели в Игарку. И всё же я уже тогда знал, что хочу именно в полярную авиацию. Потом три года в армии отслужил, там тоже летал. А когда вернулся на гражданку, приехал в красноярское управление в отдел кадров и говорю: «Хочу на Ил-14». Меня отправили в Игарку. С этого всё и началось.

- Свои первые впечатления помните?

- Конечно. Прилетели в Игарку в первый раз, а там такая пурга! Ничего не видно. Другой бы сразу сбежал. А мне понравилось.

- Не жалели, что выбрали работу на Севере, а не на юге, где-нибудь у тёплого моря?

- Я на Севере отработал 20 лет, потом уже переехал в Красноярск, как говорят, по семейным обстоятельствам: детей надо было учить. Но с Севером никогда не расставался и не расстаюсь. Вот недавно был в Волочанке, смотрели там площадку под Миг-26, чтобы он летал на Новый Уренгой. Готовил лётчиков, которые ходили работать на Борнео (дрейфующий ледовый лагерь - база экспедиции в непосредственной близости от Северного полюса. - Ред.) Это уже часть моей жизни. Я много лет возглавлял высокоширотные экспедиции на полюс. Начинал эту работу в Хатанге командиром лётного отряда. Мы сначала работали на моряков, проводили разведку территории. А потом, когда начались 90-е годы и надо было как-то выживать, стали возить туристов на Северный полюс. Удивительно: стоимость путёвки к самой северной точке Земли с каждым годом только росла, но некоторые иностранцы приезжали к нам по 5-6 раз. Вот что их так туда тянет? Говорят: «Здесь аура другая, какая-то особенная». Мне трудно судить. Я там всё время работал, некогда было ауру изу­чать. Но со временем заметил: люди, когда в отпуск собираются, заранее начинают упаковывать чемоданы, ждать чего-то хорошего. Вот и мы, собираясь на Северный полюс, с каким-то таким чувством готовимся к поездке.

Всё в твоих руках

- Расскажите про знаменитую экспедицию 1988 года, вы ведь тоже были её участником.

- Это была совместная советско-канадская экспедиция под руководством полярника, известного путешественника Дмитрия Шпаро. Стартовали они с мыса Арктический и через Северный полюс шли в Канаду. Мы их сопровождали. В рамках этой экспедиции состоялась большая встреча, каких, наверное, уже не будет никогда: канадский самолёт и наш встречались на взлётной полосе. Я тогда летел на вертолёте сопровождения со штурманом Валентином Арсентьевичем Удаловым. Он, конечно, заслуженный-перезаслуженный штурман. Но я летел с нагрузкой 5 часов до Северного полюса и никак не мог понять, как же мы туда попадём. Ведь до этого все наши экспедиции были вокруг Северного полюса. Нам моряки давали координаты, мы приходили в заданную точку, отрабатывали вместе с ними и уходили дальше. Так что впервые на полюсе я побывал именно во время этой экспедиции.

- Это же совсем другие условия полёта…

- Простых полётов вообще не бывает. В любой момент может произойти всё что угодно. Но там, на Севере, ситуацию значительно осложняют белизна и лёд, а ещё мгновенное изменение погоды: то туман, то метель.

- В трудных или, как говорят, критических ситуациях бывали?

- Там все ситуации трудные. Взлётную полосу для самолёта строить трудно: приходится и с пешней походить, и лопатой поработать. Тракторы с воздуха бросали и строили. Самое сложное - найти льдину хорошую, чтобы она весь сезон простояла. Когда лёд трещит, страшно. Вертолёт всегда надо держать горячий и Ан-2, чтобы не утопить, если лёд треснет, успеть поднять технику в воздух. Помощи там ждать неоткуда. Если помощь придёт, это будет очень поздно. Поэтому людей для работы в этих широтах отбирают соответственно: здоровых и психологически устойчивых. Я сколько ходил на Север, лентяев там никогда не было. Никто мне ни разу не сказал: «Я лучше полежу, а ты поработай». Там каждый работает столько, сколько сможет.

- А как же бесконечные разговоры о том, что у нас утеряны традиции подготовки лётных кадров?

- Это там, в большой авиации такое возможно. В малой всё иначе. Мы же до сих пор летаем с подбором. Приходишь на незнакомую местность - и сам должен определить, куда будешь садиться. Всё в твоих руках. Каждый полёт новый. Здесь нельзя быть плохим. Тут компьютер или автопилот не включишь - голова должна работать. 

Рынок романтиков не оставил

- Вы же много лет возглавляли аэропорт Черемшанка, основную базу малой авиации в крае. Как считаете, почему раньше даже в самые отдалённые посёлки летал самолёт регулярно, а сегодня из Красноярска легче и дешевле улететь за границу?

- В малой авиации почти не осталось самолётов, только вертолёты, а они дорогие. Любая администрация старается экономить деньги, чтобы рейсов было поменьше. Я пришёл сюда с Севера в 1998 году. Уже тогда стали говорить о развитии малой авиации, так до сих пор и говорят. Только ничего не делают. В мою любимую Подкаменную Тунгуску улететь можно только раз в неделю. Остальное время - добираться только по зимнику. Я раз проехал по зимнику до Ворогово и сказал: «Рождённый летать ползать не может». Вернулся обратно, просто не дотянул - такая разбитая там дорога. А как бабушкам или больным людям ездить по ним?

- С высоты вашего жизненного опыта есть какой-то рецепт, как развивать малую авиацию?

- Да у нас целое министерство над этим работает, программы написаны. На бумаге всё хорошо. Но пока не летают, а ползают. Говорят: надо ещё подождать. А сколько можно ждать? Деревни-то умирают. Раньше в каждой деревне была своя звероферма, скотный двор, люди лес заготавливали, дикоросы. А сейчас спросите, чем занимаются жители северных территорий? Только рыбкой немного, да соболя постреляют. И как жить?

Полвека в небе. Сибиряк, «случайно» ставший летчиком - о проблемах авиации Подробнее

- Многие эксперты уверены, что Север лучше всего осваивать вахтовым методом. Отработал - и домой. Слишком уж суровые условия там для постоянного пребывания. И, кстати, многие промышленные гиганты Красноярского края так и работают.

- Я не думаю, что это лучше и выгоднее. Когда человек там живёт, он воспринимает Север как свой дом, свою родину. А когда он там на вахте - это временная прописка. И отношение к этой земле соответствующее.

- Именно вы готовите молодых пилотов к первым полётам в северных широтах. Какие слова напутствия говорите им?

- Всегда думать головой. Все хорошо подготовлены, но, когда попадают в неблагоприятные условия, дёргаться начинают. А этого допускать нельзя. Может, молодёжь другая пошла… Мы раньше ехали за романтикой. А сейчас, какой бы экипаж ни пришёл, первым делом спрашивают: «А сколько я буду получать?» Рынок сделал своё дело, но романтиков не оставил. Все работают только за деньги.

- А вы романтик?

- Конечно. До сих пор. 

Кто вторые после бога? История красноярской авиации Подробнее

Смотрите также:

• Виктор Бахтин: «Cогласен быть нищим, но не могу без свободы» →
• Репортаж с Марса. Как космос может объединить человечество →
• Фернандо Бустелли: «За Сибирью — будущее» →